Бег времени. Тысяча семьсот

– Приду, обязательно приду, – и снова у Гидеона возникло это непреодолимое желание поцеловать ее. Но это чертово имя ее мужа, которое отрезвляет похлеще пощечин! И снова эта жгучая разъедающая ревность, выжигающая на ребрах все проклятия, что он мог вспомнить. – Ты любишь его?
– Гидеон не хотел спрашивать, оно само сорвалось с губ. И вот фраза уже была произнесена, и ее нельзя было вернуть. Но отчего вдруг стало легче и одновременно стало так мучительно больно, словно в сердце медленно поворачивали нож?

Гвендолин же вопрос застал врасплох. И хотя он должен был быть задан уже давно, ответ так и не приходил ей в голову. Любила ли она Бенедикта? Несомненно. Но какой любовью? Словно выискивая ответ в стенах дома, она то смотрела на них, то вновь обращала взор на Гидеона, ждущего ответа.

– Он - единственная причина, почему я все еще жива… Я… - от бессилия она рухнула обратно на стул, - Я не могу ответить. Когда-то я любила тебя, и это не принесло мне ничего хорошего.

За дверью вновь начали петь, словно напоминая, что суаре все еще продолжается. Там веселились гости, продолжая жизнь, которую Гидеон и Гвендолин на какое-то мгновение остановили для себя. “Бенедикт уже наверняка бесится”, - подумала Гвен, но ей совершенно не хотелось рушить эту идиллию. Потому что Гидеон здесь, рядом с ней. Неважно, по каким причинам.

А Гидеон тем временем смотрел внимательно на нее, и в нем были одни лишь противоречивые чувства, потому что ощущения было словно на американских горках. Любила ли она мужа? Непонятно. Но чувства испытывает, это точно. И вот весь мир катиться вниз, в чертову преисподнюю, утаскивая вместе с тем и самого Гидеона. «Когда-то я любила тебя». Она любила! Гвендолин была его, а он все разрушил. Позволил ей поверить в то, что вся его любовь была лишь фикцией, глупым исполнением приказа Сен-Жермена.

– Почему «когда-то»? – его голос стал хриплым из-за того, что внезапно стало трудно дышать. – Теперь уже не любишь? – Де Виллер резко вдохнул, закусив нервно губу, и посмотрел в сторону, потому что не мог вынести любимого лица, которое сейчас произнесёт, как он уже догадывался, практически приговор для него.

И то, что он отвернулся от нее, стало очередным ударом точно в сердце. На какое-то мгновение Гвендолин захотелось послать все к чертям. Пусть там, в адской канцелярии, разбираются с такими проблемами, а она мирно переживет это суаре. Но нет. Когда это девушки поступали рационально? Когда позволяли разуму стать выше чувств? А ей так безумно хотелось узнать ответ на этот вопрос. Поэтому она встала и обхватила его лицо руками, поворачивая его к себе. Ей просто нужен был ответ на вопрос. Разве эта Вселенная с кучей несправедливостей не могла позволить ей хоть это.

– Почему ты поцеловал меня?
– спросила она дрожащим голосом, смотря ему в глаза. «Пожалуйста, только не говори, что это приказ. Только не говори этого. Промолчи».

Руки непроизвольно гладили его лицо, словно стараясь запомнить каждую черточку, если ей вновь придется его потерять.

Она, как всегда, сделала то, что он не ждал от нее! Вместо ожидаемого, убийственного «нет, не люблю», его лицо оказалось внезапно в ее маленьких слегка холодных руках, которые так нежно гладили кожу, опаляя своей близостью и нежностью. А глаза – синева всех морей и океанов – нереальный цвет, который утягивает, не дает опомниться.

– Может, просто я все еще люблю тебя… - он накрыл своей ладонью ее руку, которая лежала на его щеке. Словно невидимую плотину сорвало: слова было уже не удержать, хотя Гидеон знал, что не должен был делать этого. Это ведь не просто игра, это жизнь и она может так резко оборваться. – Гвен, я не могу без тебя… Не бросай меня, пожалуйста. Не бросай.

Он чувствовал себя маленьким ребенком, который просит защиты. В эту минуту Гидеон действительно был таким: он умолял ту, которую любит, чтобы она дала ему шанс жить, чтобы снова почувствовать себя сильным и противостоять всем и вся.

Гвендолин показалось, что ее сердце остановилось, что все органы разом отказали. Это убивало ее каким-то неведомым образом и возвращало к жизни. И это было столь прекрасно, что начинало пугать ее до чертиков.

Мир уже остановился? Насчет мира она была не уверена, а вот мгновение - точно.

– Ты уверен, что не оставил рассудок в 21 веке?
– рассмеялась Гвендолин, не находя других слов. Единственное, что приходило ей в голову это: “Вау, мне удалось получить сердечный приступ в 17 лет!”.
– И это ты бросил меня, а не я тебя. Лучше бы ты и вправду в монастырь отправился.

Но вместо того, чтобы отодвинуться, она просто приблизилась еще ближе и поцеловала его, стараясь выразить все то, что накопилось в ней за этот год. Господи, Гвен так была влюблена в этого человека, что ему ничего не стоило делать, чтобы заслужить ее прощения. Прошлую Гвендолин это бы взбесило, но Шарлотта Бенфорд слишком азартна, чтобы упускать такой момент.

И хотя ее слова про то, что Гидеон бросил ее – если бы она знала истинную причину! – все-таки задели его, поцелуй перекрыл всё. Де Виллера снова целовала девушка по имени Шарлотта, но уже другая: та, о которой он грезил, та, которая заставляет его кровь вскипать, та, от которой ощущение в груди, будто разлили бензин и подожгли. И эта любовь к ней сжигала его заживо. Он ответил ей на поцелуй, не столь страстно, как несколько минут назад, но намного нежнее, наслаждаясь счастьем. «Любит, она меня любит»… Он сильнее притянул ее к себе, заключая в объятия.

Но как бы то ни было, все сказки рано или поздно подходят к концу, поэтому Гвендолин отстранилась от Гидеона и, грустно улыбнувшись, повернулась к выходу. Она прекрасно понимала, что в любой момент на нее может накинуться совесть, что в любую секунду на нее обрушится стыд - Бенедикт все еще не уходил на задний план, а это значило, что она только что совершила аж несколько ошибок за один раз.

– Нам и вправду пора возвращаться, - и черт же ее дернул устроить это суаре, - Он будет в ярости.

Он последовал за ней к выходу на яркий свет множества свечей, отражающихся в зеркалах, мраморе, полировке и сусальном золоте мебели. Люди уже были навеселе, вовсю хохотали, жеманничали, кто-то уже исполнял на клавесине менуэт для нескольких танцующих пар. Одна парочка все-таки заметила появившуюся хозяйку дома, а следом за ней незнакомого графа, от чего они тут же захихикали и перемигнулись между собой. «Черт! Заметили», - пронеслось в голове Гидеона, огорчившись, что подпортил репутацию Гвендолин. – «Теперь о нас точно пойдут слухи, как о любовниках!». Но тут же настроение поменялось, появилось сладкое ощущение мести для ее мужа.

Пройдя в гущу людей, он увидел, как Гвендолин направилась к супругу. В этот же момент к де Виллеру прилипла очередная дама, кажется леди Ланкашир, которая своим телом закрыла весь обзор для Гидеона, наблюдавшего за Гвендолин и графом.

Гвендолин даже не заметила, как Гидеон отстал, все, что она могла видеть - это разъяренные глаза Бенедикта. Он стоял у стены, всячески игнорируя томные взгляды рядом стоящих дам. Когда же они увидели графиню, их взгляды тут же стал враждебным и они поспешили ретироваться.