Бег времени. Тысяча семьсот

Галерея, музыкальный зал, гостевая, комнаты – все было вычищено чуть ли не до дыр. Даже сэр Годрик, мой любимый рыцарь, стоящий в коридоре для прислуг, блистал, как самый настоящий алмаз, начищенный так, что в нем спокойно можно было разглядеть собственное отражение.

По сути, меня должен был восхищать весь этот устроенный театр абсурда, должно было забавлять это масштабное действие, что развертывалось перед моими глазами – ведь это я! – я устраивала суаре – но, по известной причине, меня все еще тянуло спрятаться в коморке с пауками. Правда, я была уверена, через некоторое время они бы противным голосом де Виллера рассказывали мне о том, какая я никчемная, раз уж прячусь в подобном месте, избегая встречи с ним.

Вела я себя и вправду как маленькая девочка. Пора бы привыкнуть.

К вечеру у меня, уже изрядно сдавали нервы. Я так не волновалась даже на свою свадьбу! Платье, сшитое на новый французский манер с вшитым стомакером из алой тафты и серебряной вышивкой, на меня натянули с каким-то трудом. И кого волновало, что творилось у меня в душе. Вот оно. Возмездие за то, что я списывала на уроках у Лесли! Возмездие за то, что я тайком пробиралась на кухню за лишним куском десерта! Прическу парикмахер нагромоздил слишком массивно с перьями и рубинами. (Он даже хотел мне воткнуть птичек в волосы, но я уговорила не делать этого и пожалеть мою шею, хотя мне просто не хотелось весь вечер ходить с чучелами попугайчиков в голове. И так нервов хватает!)

В шесть вечера начали прибывать гости. Кареты то и дело привозили очередную неимоверно «крутую» личность высшего сословия: бароны, баронеты, виконты, графы, маркизы, поэты, философы, сэры и их дамы. Они тут же бросались все ко мне, как к хозяйке дома, лепетали что-то о том, как все великолепно и как они счастливы, быть сегодня с нами. Я, конечно же, улыбалась, как могла, благодарила их за то, что они приехали. К тому времени, как все уже прибыли, начался пир. Пожалуй, я многое усвоила за этот год.

У нас было шесть блюд, на легкое суп (по маминому рецепту – да простят меня за то, сколько нервов я потрепала месье Мерье), на основное пять видов мяса, чтобы каждый мог выбрать на вкус. Каждый вел себя так, как полагается высшему обществу. Но не упускали рассказать смачную сплетню, новость, чем-то похвастаться или же рассказать сальную шутку, чтобы посмотреть, как краснеют дамы.

Это мне всегда нравилось здесь. Никакой разницы с нашими праздниками! Вроде бы во время смены блюд все собраны, но, как только подали десерт, и обед закончился, началась самая настоящая вечеринка. Благо хотя бы никто на столах не танцевал. Да и было бы мне до этого дело… Вместо этого я просто сидела на иголках. Самых острых, что существовали.

Меня тревожила одна и та же мысль. Что если он не придет? Вдруг все мне приснилось? Вдруг забыл или ему запретили? Ему уже полагалось быть здесь!

– Жемчужина моя, с тобой все в порядке? – Бенедикт наклонился ко мне и прошептал так, чтобы никто не слышал. Он видел мой отсутствующий взгляд, мое нервное теребление вышивки на платье, что еще чуть-чуть, и я ее распущу своими ногтями, а также вялое реагирование на разговор.

– Да, конечно! – ответила я, наблюдая его серьезное лицо. В эту минуту я ненавидела саму себя, зная, что причиняю ему боль своим нетерпеливым видом. Но как я могла прекратить его страдания, когда меня пытали внутри страхом?

Внезапно дверь слугами в ливреях открылась, и на пороге появился граф Велидер, его имя громко озвучили на всю залу.

***

Гидеон, войдя в зал, сразу увидел ее, невыразимо прекрасную, от чего пульс участился, превращая его сердце в барабаны. Она была словно драгоценный камень, а комната, да и вообще все эти люди и эта эпоха служили лишь оправой. Не видя никого, Гидеон направился к ней, сидящей на диване рядом с мужем, беседующую с гостями напротив.

Подойдя он сделал поклон по этикету, холодно и учтиво поздоровался с Бенфордом, но не отрывая глаз от его жены. Затем, заглядывая в ее голубые глаза, по которым читалась радость от встречи, де Виллер поздоровался с Гвендолин и поцеловал ее руку.

– Простите меня за опоздание, что не успел к обеду. Дела требовали своего!

– Вы опять спасали мир, милорд?
– спросила Гвендолин, поднимаясь с дивана, не смотря на гневный взгляд Бенедикта. Ее вообще мало что теперь волновало. Главное, Гидеон здесь. Он выполнил свое обещание, не смотря ни на что, - Думаю, мы сможем вас простить, если это так.

Ее распирал смех от счастья, словно вся радость мира свалилась ей под ноги. Даже сидящие рядом господа улыбались во весь рот, словно чувствуя эту энергетику.

– Пожалуй, если наш гость поведает нам о своих подвигах, - подхватил Бенедикт, с иронией осматривая де Виллера, - Не стесняйтесь, граф Велидер, мы с радостью вас выслушаем.

Гидеон видел яростный блеск гнева в глаза графа. Но ему было все равно, он не позволит нарушить это обоюдное счастье от встречи.

– Ничего особенного. Графиня просто приукрашает мои обязанности. У меня все, как обычно: ссоры со слугами, заседания в судах, слушанье лекций, поиск дам по портретам… - последнее он проговорил тихо, только для ушей Гвен.

Услышав такое, она отчего-то тут же вспыхнула от смущения. Ее портрет. Произведение великого Томаса Гейнсборо, которое Гвендолин повесила в галерее, подальше от глаз. Слишком чужда ей была та девушка.

– Похоже, очень тяжело вами быть, - продолжал Бенедикт свою речь. Гвендолин тут же села обратно и сжала его ладонь, глазами пытаясь сказать, чтобы он прекратил. Она понимала, что присутствие Гидеона выводит его из себя, но устраивать скандал при всем народе, на ее суаре - черта с два!
– она позволить не могла. К тому же, сидящие рядом граф и графиня Нейбургские проявляли к их троице слишком большой интерес, молча наблюдая за мужчинами. Жаль только она не могла просто взять и увести за собой Гидеона.

– В любом случае, мы очень рады видеть вас, милорд, - сказала Гвендолин, обращаясь к Гидеону.

– А вы нас не представите? – улучила тут же момент леди Нейбургская, с интересом смотря на Гидеона, отметив про себя красоту лица молодого сэра. Бенедикт сразу воспользовался ситуацией, чтобы отвлечь супругу.

– С удовольствием, леди Элизабет!
– с самой сладкой улыбкой практически пропел Бенедикт. – Хочу вам представить графа Гидеона де Велидера, подающего надежды молодого человека. Гидеон, граф и графиня Нейнбургские!

– А подающего надежды в чем? – пробасил граф Нейбургский, тучный и неповоротливый мужчина, к тому же и противный на лицо.

– В медицине, - ответил вежливо Гидеон и сделал легкий поклон в знак приятного знакомства. А пухлая и молодая графиня так и пожирала де Виллера глазами, что не ускользнуло от Бенедикта. Он знал, какая горячая штучка эта миледи. Поэтому он решил отдать сразу соперника в ее руки, пытаясь увести Гвендолин в другой конец залы:

– Дорогая, мне кажется, барон Бейрд заскучал. Он сегодня без супруги, и я думаю, нам, как хозяевам, нужно уделить ему чуточку внимания, дабы не прослыть не радушными. Пойдем! – последняя фраза скорее прозвучала, как приказ, чем предложение.