Беги со мной
Шрифт:
Мои родители верили в новый мир и в новый строй, вот только дочь им не нужна была, и они оставили меня с бабушкой, наградив лишь дурацким именем.
Я на всю жизнь запомнила свою первую встречу с Михаилом Курдой, хоть и была совсем ещё маленькой девочкой.
Мы с бабушкой тогда пошли на болота за клюквой. Ничего не предвещало беды: обычный августовский день, я — пятилетняя девчонка в косыночке и платьице, которое мне сшила всё та же бабушка.
Мы уже углубились на болота, как раз вышли на небольшую полянку, как вдруг умолкли все птицы. У меня появилось жгучее ощущение, что на
— Быстро, снимай всё и надевай наизнанку, — резко бросила она.
— Даже сапожки? — Я захныкала, но послушалась.
Я достаточно резво справилась с задачей, даже платочек надела наизнанку. А вот бабушка продолжала что-то чертить на земле рядом со мной, всё больше нервничая.
А потом она остановилась и начала смотреть мне за спину. Я тоже туда посмотрела, только ничего не увидела, но мне стало очень страшно.
— Динэра, милая моя, — по щекам бабушки катились слёзы, — не уходи из этого круга никуда, что бы ты не услышала. Тебя найдут.
— Когда мы пойдём домой? — Я тоже плакала.
— Утром ты вернёшься домой, только никуда не уходи из этого круга, пока за тобой не придут, и никогда не рассказывай никому, особенно соседям. Поклянись.
— Я клянусь, что никому не расскажу, — прокричала сквозь слёзы, не понимая, что происходит.
Резко стемнело, стало как ночью, хотя мы вышли на рассвете. Я не успела заметить, куда делась бабушка, я её больше не видела, лишь слышала, как она звала меня. Только голос был злой, он мне не нравился.
От страха я почти пошла на голос, но потом вспомнила её наставления, и просто свернулась калачиком внутри круга.
Вряд ли я пролежала так долго, хотя тогда казалось, что провела так целую вечность.
От слёз и страха, начала засыпать, но меня подхватили чьи-то руки и прижали к груди, приговаривая, что всё будет хорошо.
Я открыла глаза, было уже светло, вновь слышалось пение птиц и скрип высоких деревьев.
— Скоро доберемся до деревни, — проговорил мужчина, крепко прижимая к себе, — не смотри туда.
Я резко зажмурилась, но вид моей бабушки, повешенной на дереве, остался внутри меня навсегда.
Тогда мне мужчина показался очень взрослым, хотя ему было лишь двадцать с лишним лет.
В дом бабушки я так и не вернулась, там никого не осталось. Даже хозяйства не было. Тогда всё отдавали.
Михаил Курда просто забрал меня в свой дом.
Как-то зимним вечером уже спустя два года я спросила его, что тогда было в лесу? Вообще, я спрашивала и до этого, но мне отвечали, что мне просто приснился плохой сон, а на вопросы, где бабушка, они отвечали просто: «Потерялась».
— Она договорилась с лешим, — ответил Курда.
Мы сидели возле печи, чистили картошку. Та история для меня так и осталась с запахом палёный дров и земли.
— Куда забрал? Он её вернёт?
— Ты ещё слишком маленькая, — усмехнулся он с лёгкой грустью, — она не вернётся. Ты ведь слышала про леших?
— Слышала, только баба Тоня говорит, что их не бывает.
— Они бывают. Тогда на болотах,
он пришёл за тобой, но бабушка тебя не отдала, и леший забрал её, вместо тебя.— Зачем ему я? — Я действительно была маленькой, много чего не понимала.
— Потому что ты необычная девочка, — серьёзно сказал Михаил, — ты могла бы стать знахаркой, очень хорошей, только времена сейчас другие. Нельзя.
— Почему нельзя? — Наивно спросила я.
— За это и тебя могут забрать, только уже не лешие. Но ты тоже можешь не вернуться.
На этом разговор закончился, а мой маленький мозг продолжал переваривать слова, которые сказал Михаил.
Для меня знахарки были что-то сродни волшебниц, которые могли помочь с чем угодно. Если бы я была знахаркой, бабушку бы не забрали. Тогда я искренне в это верила. Сейчас понимаю, что это не так. Такой древней силе, как леший, хоть их и осталось очень мало, не по чём заговоры и снадобья каких то там шептуний.
Но уже весной, когда Михаил и его избранница Алиса сыграли свадьбу, я смело подошла к нему и твёрдо заявила, что хочу стать знахаркой.
Михаил побледнел, а Алиса звонко рассмеялась:
— Не знахаркой, Динэра, а медсестрой. Знахарок не сущемтвует, это бабкины поверья.
Тогда я поняла, что никому нельзя верить, кроме Михаила. Сейчас мне жаль его, он не доверял даже своей супруге. Мир изменился, а люди те же.
Сам Курда не обладал никакой силой, но у него остались тетради его бабки и про-бабки, которые как раз и заложили первые строки моего Гримуара, пусть сами того не желали.
Маленькое сердце ребёнка, наполненное грустью и страхом — это сильная подпитка для ведьмовской книги. Тогда я думала, что стану знахаркой, буду помогать людям, уж точно не могла предположить. Что стану ведьмой, которой будет наплевать на всех остальных.
Курда был очень аккуратен со мной и с тем, чему он меня обучал. Он сам с малых лет видел все обряды, которые проводила его бабка. Чародей с него никакой, но учитель был отменный. Именно он объяснял мне, как именно надо держать связь с Природой, брать у неё Силу, а потом платить цену за Силу.
Именно он рассказывал и показывал маленькой девочке ритуалы, которые видел сам когда-то, повторял слова заклинания, которых не понимал до конца, но чётко запомнил, учил держать баланс моей Силы, хотя не мог почувствовать этого.
Он тогда просто чертил круг, повторяя действия своей бабки, а я видела слабое свечение. Только благодаря мне это свечение становилось ярче, обретало жизнь и мощь.
Странно было наблюдать, как обычный человек учить маленькую ведьмочку колдовству, это было уникально, но принесло свои плоды.
Сейчас, глядя на первые записи моего Гримуара я точно знаю, что его бабка и про-бабка не было просто знахарками. А от некоторых записей я бы и вовсе хотела избавиться, уж слишком они чёрные по своей сути, но поздно.
Слухи по деревне расползались очень быстро, к нам заглядывали люди с просьбами за помощью, но Курда велел мне всем отказывать, говорил, что это опасно.
Хотя пару раз я помогала, особенно детям. Так слухи и начали тогда расползаться. Правда, тогда я не поняла ещё, что людям доверять нельзя, просто хотела помочь.