Беглец

9

Уже давно перевалило за полдень, раскаленная улица была пуста, только в стоячей воде промоины-канавы копошились утки. Спрятавшись за железной цистерной у копанки, Юрка долго выжидал и приглядывался - не покажется ли знакомая фигура. Магазин недалеко от колодца, а в него могли навернуться папка или мамка. Хорошо еще, что колодец стоит на самом выезде из села и единственную улицу его видно напролет. На двери сельмага висел замок, на улице ни живой души. Юрка вышел из-за цистерны, открутил вентиль и припал к трубе. Потом он посидел в тени за цистерной - ноги гудели от усталости, ступни горели. Напившись еще раз, он обогнул задами Ломовку, пересек дорогу и по меже между ячменем и виноградником пошел к морю. В Гроховке опасность наткнуться на папку была еще больше, и он решил прийти туда со стороны моря и когда стемнеет. Юрка прошел по берегу до места, от которого до Гроховки осталось километра два, если идти напрямик. Солнце склонялось к западу, но до вечера было еще далеко, Юрка выкупался, лег на горячий песок, чтобы подсохнуть, и, сморенный усталостью, заснул.

– Эй!
– загремело над ним.

Юрка вскочил. Рядом стоял Роман Безногий. Юрка сгреб свои одежки и бросился бежать.

– Ты чего, ты чего сдрейфил?
– закричал Роман.

Юрка оглянулся и остановился - Роман был один.

– Чего ты как припадочный?
– сказал Роман.
– Меня боишься?

– Не, - сказал Юрка, - я думал...

На берегу, кроме него и Романа, никого не было. Солнце уже спряталось за уступом берега, вот-вот начнет темнеть. Значит, он долго проспал.

– "Думал", - сказал Роман.
– Видно, у тебя ноги быстрей действуют, чем голова, сначала бежишь, потом думаешь.

Роман был совсем или почти трезвый, папки нигде не видно. Юрка начал одеваться.

– Постой, - сказал Роман.
– Плавать умеешь? А нырять? У меня закидушка зацепилась, нырни давай...

Шагах в двадцати лежало Романово имущество - пиджак, кошелка и мятый котелок. От воткнутой в мокрый песок короткой палки убегал в море шнур закидушки. Юрка поднял его и, пропуская между пальцами, пошел в воду. Берег здесь оказался приглубый, волна поднялась Юрке до горла, он поплыл, загребая одной рукой, потом набрал воздуху в легкие и нырнул. Если бы не держаться за шнур, он, может, и достал бы до дна, но отпустить шнур он боялся - в воде уже было темно, - а добраться, загребая одной рукой, не удалось. Юрка вынырнул, повернул к берегу.

– Не достал? Эх, так его, придется лезть самому...

Роман отстегнул деревянную ногу, разделся и на одной ноге запрыгал к воде. Плыл он красиво и быстро, лучше, чем ходил по земле. Возвращаясь, он на четвереньках вылез на песок, смотал закидушку, снова ее закинул и опять запрыгал на одной ноге к одежде.

Юрка испуганно смотрел на искромсанную багровую культю.

– Что, не нравится?
– сказал Роман.
– Вот так, браток: был моряк, красивый сам собою, а теперь вечная слава и полторы ноги...
– Он оделся, но, видно, плавая, продрог и зябко передернул плечами.
– Выпить хочешь?

Юрка покачал головой.

– Ну и ладно, не приучайся. Все одно я б не дал, самому мало.

Он достал из кошелки бутылку, заткнутую тряпичной пробкой, запрокинул голову и половину мутной беловатой жидкости вылил себе в рот, как в воронку, потом достал кусок хлеба, понюхал и положил обратно.

– Ты что, рубать хочешь?
– спросил он, поймав внимательный Юркин взгляд.
– На, действуй.

Роман отломил себе небольшую корочку, остальное протянул Юрке.

– А где тебе ногу?..
– спросил Юрка, набивая рот хлебом.

– В Евпатории, в десант...

Он достал бутылку, запрокинул голову и вылил в себя остаток беловатой жидкости.

– У нас курортник утонул, - сказал Юрка.
– Помнишь, на "Волге" в подвал приезжал?

Роман посмотрел на него помутневшими глазами и ничего не ответил.

– А ты знаешь, где Сенька-Ангел живет?
– спросил Юрка.

– Шоферюга?
– Роман кивнул.

– У него тетеньки такой нет, Ю л и в а н н а называется?

Вместо ответа Роман сказал:

– Слышь, Жорка...

– Да какой я тебе Жорка, когда я Юрка!

– А какая разница?
– мутно посмотрел на него Роман.
– Ты, слышь, собери давай, чего найдешь, костер зажгем, а то трясет меня...

В наступающей темноте собирать топливо было трудно, да и не бывало здесь никогда ничего путного, так только - палочки, тростник, пересохший кушир. Юрка нагреб ворох такого мусора, Роман ловко и быстро разжег костер, протянул к огню руки. За их спинами сразу стало темным-темно.

– Понимаешь, - сказал Юрка, - он утонул, а она осталась. И где теперь - неизвестно. Семен ее увез.

Роман уже опьянел, лицо у него набрякло, он бессмысленно таращился на огонь и вдруг закричал свою песню:

– Ой, був та й нема...

Юрка поднялся.

– Ты, слышь, принеси еще, мало собрал, - сказал Роман.

Юрка хотел сначала уйти потихоньку - пора было идти в Гроховку, пока там не легли спать, - потом ему стало стыдно: Роман отдал ему весь свой хлеб, а он сбежит. Где ему, одноногому, ходить по песку, собирать топливо...

Всё, что было поблизости, Юрка уже подобрал, теперь пришлось идти дальше. Глаза быстро привыкли к темноте и уже легко различали светлый песок и более темные полосы сора, выброшенного морем. Юрка набрал полную охапку и повернул обратно. Красная звездочка костра, приближаясь, разгоралась все ярче. Юрка стал различать световой круг на песке, сидящего Романа, отблески огня на невысоком глинистом обрыве. И в это время раздался топот скачущей лошади. Юрка бросил топливо, метнулся к обрыву и спрятался за его уступом. Неужели дед дал папке Дочку и тот его выследил? А может, его уже милиция ищет? Нет, милиционер на мотоцикле, у него лошади нет...

Топот оборвался, в световой круг на песке въехал пограничник.

– Кто такой? Зачем костер?

Роман поднял голову.

– Погреться.

– Гаси огонь!

– Ну да, как же!

Пограничник соскочил с коня, сапогами загреб песок раз, другой, догорающий костер задымил и погас.

– Кто еще с тобой?
– спросил пограничник.

– Никого, - буркнул Роман, но тут же вспомнил: - Пацан тут один...

– Какой пацан?

– Ну, наш пацан, Жорка Нечаев. На сороковом километре живет...

Пронзительный лучик света рассек темноту, заскользил по берегу сначала в одну сторону, потом в другую. Юрка прижался к глине и затаил дыхание. Он никогда не думал, что карманный фонарь может так сильно и далеко светить.

– Смылся, - сказал Роман, - тебя испугался.

– Ладно, - сказал пограничник и погасил фонарь, - никуда от нас не спрячется. Собирай манатки, пошли.

– А чего я пойду?

– Расскажешь, зачем огонь зажигал.

– Да куда я на одной ноге пойду...

– Не шуми! Ты на службе был, шумарей боялся? И я тебя не боюсь. Иди!

– Так я ж тут живу, я Роман Безногий, меня все знают... И ты меня знаешь!

– Я тебя знаю, - со скукой в голосе сказал пограничник.
– А порядок есть порядок.

– Ха, герой, диверсанта поймал!.. Да я за эту землю кровь проливал, без ноги остался!

– То - раньше. А теперь нарушил - отвечай.

– Не пойду!

– Пойдешь... Ну, топай!

Роман, яростно ругаясь, напялил пиджак, поднял кошелку и, увязая деревянной ногой в песке, пошел. Пограничник сел на лошадь, поехал следом. Юрка подождал, пока совсем затихли топот копыт и ругань Романа, вскочил и, зачем-то пригибаясь, побежал от берега.