Беглецы

Вечером, когда она валялась в бреду у костра, Ворон отошел подальше и присел у покатого склона лесного ручейка. В руке его скользнула серебряная цепочка. Он долго смотрел на кулон колдуна, который Агнет подобрала тогда в траве. Слеза в обрамлении легкой паутины. Такая тонкая и искусная работа — совсем непохожа на те артефакты, которые Ворону доводилось видеть у колдунов. Эта больше подошла бы эльфу. Подобную догадку подтверждала и тонкая работа. Ворон не был вором и мошенником, подделывающим украшения, но немало имел знакомых из этого круга и точно мог сказать, что амулет, вернее кулон — ведь явно виднелась линия открытия — был сделан не людьми. Очень и очень хорошим ювелиром, бессмертным ювелиром. Но что, кроме работы, привлекло Ворона в этом артефакте? Происхождение? Да мало ли как у колдуна оказалась эта редкость — кстати, теперь Ворон сомневался, что кулон сделан из серебра, возможно, это был какой-то особый сплав. Но взор наемника вновь и вновь возвращался к вещице. Она казалась ему знакомой. Наконец, словно вспышка, его озарило: на шее у той женщине из леса! Та парочка, что он повстречал, когда бежал от разбойников, и которая попыталась его сжечь странным огнем. Мужчина и женщина. Ворон припомнил их облик, жесты. Да, у женщины на шее висел похожий амулет, только вместо слезы была звезда — но в обрамлении той же тонкой паутины. Работа одного мастера — это Ворон определил даже мельком. Так неужели колдун с дороги и парочка из леса — сообщники? А что, им подходит: оба какие-то агрессивные, кидаются убивать незнакомцев, которые ничего им не сделали. Да и огонь, которым Ворона чуть не сожгли, больше походил на темную магию. Наверное, знакомые колдуны, которые плетут свой заговор в Ленате — целью может быть что угодно, но Ворона это не должно волновать. Амулет интересовал его ровно до тех пор, пока он не разгадал его тайну. А теперь, сложив две части воедино, наемник предпочел бы избавиться от вещи колдуна. Неизвестно, какую опасность таит этот амулет и не может ли его хозяин выйти на похитителей. Поэтому Ворон, рассуждая разумно, разжал кулак и позволил чужому артефакту упасть на ковер листьев и скатиться к самому ручью. Когда оборотень вернулся к костру, ему показалось, что Агнет очнулась и пошевелилась, но в следующее мгновение она что-то бессвязно пробормотала, и Ворон успокоился.

Через пару дней они вышли к городу, где Ворон пристроил их в трактир самого низкого пошиба и сомнительной репутации. Оставив там Агнет, он отправился по своим делам, гадая, выживет девчонка или нет? Хотя она молодая, должна выкарабкаться. Чтобы успокоить свою совесть, Ворон достал кое-какие травки от простуды. И напоив ими бессознательную Агнет, он вновь оставил ее, отправившись по своим делам.

***

Ворон провел рукой по щеке, морщась — опять зарос. Сполоснув нож в воде, он взял в руки мыло. Агнет сегодня не стонала — наконец-то! — и лежала тихо. Вообще-то, пора ему было отправляться в путь — сегодня только дела завершит. И девушку лучше было бы оставлять здоровую, хотя бы относительно, а то в таком состоянии она быстро станет добычей насильников и грабителей.

— А ты не такой страшный, когда побреешься, — раздался хриплый голос с кровати. Ворон продолжил смывать мыло, не слушая девицу, хотя был рад, что его желание исполнилось так быстро.

— Проснулась? Долго же ты спала, — съязвил он. — Даже захотелось сделать с тобой что-нибудь эдакое… Придушить, к примеру.

— Романтик, — хрипло рассмеялась Агнет, но тут же закашлялась. Выглядела она как умирающая, но бледно-голубые глаза сверкали грозами. — Где мы? Дай попить.

— А пожалуйста? Впрочем, я бы даже за золотые горы не стал бы тебе прислуживать.

Вопреки словам, Ворон закончил мыть нож и подал Агнет кружку с отваром, которым поил со вчерашнего вечера. Судя по тому, как перекосилось и без того не особо красивое лицо девушки, эти травки были той еще гадостью.

— Что это? — выдавила из себя Агнет, спустя минут десять многозначительного молчания.

— Отвар, — с самым невинным видом, который портила ухмылка, ответил Ворон. — Между прочим, именно он поднял тебя на ноги. Даже не хрипишь. Вот жалость, я надеялся, что ты все же умрешь. От мертвой тебя легче избавиться.

Агнет скривила рожицу и попробовала встать. Чуть не упала, но спас ее не Ворон — еще чего! — а кровать, на которую она упала.

— Где мы? — решив оставить на потом попытки встать. — Это ведь не деревня.

— Мы в трактире в Вередоне.

— В Вередоне?! Мы вернулись туда, откуда пришли?!

— Ты совсем не умеешь ориентироваться на местности?

— Я последнюю неделю умирала от боли и озноба, какое ориентирование? Ты совсем тупой? — грубо ответила она, все же поднимаясь и пытаясь дойти до окна. Ворон резко дернул ее на себя и перетащил ее еще горячее тело обратно на постель.

— Лежи. Хочешь, чтобы случайный горожанин тебя опознал? Мы не больше двух месяцев назад сбежали с главной площади Вередона, прямо с эшафота. Готов поспорить, что для местных мы стали личностями более известными, чем король Ленаты и Верховный паладин.

— Поэтому ты привел нас сюда?

— Потому что это было ближайшее поселение людей на нашем пути, — отвертелся Ворон, не желая выдавать истинную причину своего поступка. — И хватит жаловаться, я спас тебя!

— Видимо, случайно.

— Несомненно.

Прекратив наконец этот бесполезный разговор, Ворон собрал вещи и вышел. Он знал, что вернется сюда лишь раз, чтобы рассказать Агнет, как выбраться из города и дать немного золота. Теперь им предстояло расстаться навсегда, и Ворон солгал бы, если бы сказал, что несчастлив. У него было много секретов, в которые не стоило совать нос юным девицам.

Настоящей причиной, по которой наемник привел их в Вередон, была еще одна ниточка, которую он хотел проверить. Ворон умел находить информацию и людей. Пусть сейчас тот человек, за которым он охотился, скрылся, но до этого он жил полноценной жизнью и имел немало знакомых. Именно с ними Ворон и хотел потолковать.

Лавка старьевщика располагалась практически у самых ворот, и людей здесь почти не было. Ворон, закутавшись в плащ, легко смог пройтись по улице, не привлекая внимание доблестной стражи, уже однажды потерпевшей поражение от него.

Побитая жизнью дверь скрипнула, впуская Ворона, а следом за ним зашел какой-то мужик неприглядной наружности, которому явно нужна была выпивка, а не хлам старьевщика. Чтобы избежать ненужного внимания, Ворон скользнул за один из шкафов внутри лавки. Обиталище старьевщика представляло из себя большую комнату, которая из-за огромного количества хлама, сваленного везде, где только можно, превращалась в маленькую конуру. По центру у дальней стены был расположен прилавок — единственная поверхность, на которой почти не лежало вещей. Зато здесь стояла чашка с давно остывшим чаем и лежал заплесневелый хлеб. Все остальное пространство было занято шкафами. Часть из них покосилась, часть уже трещала под весом вещей, лежащих на полках. Ворон легко затерялся среди этих рулонов с тканью, прогрызенных мышами, и коробками с дурно пахнущими подушками. Скрывшись из вида, наемник принялся рассматривать статуэтку девушки с оленем. Если бы здесь была Агнет, она бы обязательно отпустила шутку про реальность и рогатых существ рядом с девушками.

Пока же Ворон уделял внимание искусству, гадая, сколько бы он успел отсюда украсть даже при его низких навыках вора, мужичок облокотился на прилавок с таким грохотом, словно хотел его протаранить. На такой шум вышел старьевщик, проворчав:

— Опять притащился? Катись отсюда, демон!

Судя по звуку, старьевщик треснул мужика чем-то по пьяной роже. Впрочем, того это не оскорбило и даже не остановило.

— Д-д-да-ай, — промычало это нечто, и вновь получило. С грязной руганью старьевщик выкинул пьяницу из лавки и вернулся за прилавок. Ворон уже собирался было вынырнуть из-за шкафа, но тут дверь вновь скрипнула, и наемник предпочел остаться в укрытии. Разговор, который он собирался вести, не нуждался в свидетелях. Поэтому он осторожно прислонился к заставленным полкам шкафа, мало прислушиваясь к разговору. Однако вскоре он не просто проявил интерес — он так и замер, не веря в реальность происходящего.

— Доброго дня, милорд, чем я могу помочь Ордену Света? — голос старьевщика хоть и звучал льстиво, однако Ворон чувствовал в нем фальшь. На самом деле торговец вовсе не был рад паладину и, если бы не страх за собственную шкуру, вышвырнул воина Света так же быстро, как и пьянчугу до него.

— Мне необходима твоя помощь в поисках одного человека. Мы подозреваем, что он замешан в… нехороших делах. Это тайна Ордена, надеюсь, ты понимаешь?

— Конечно, господин, конечно! Чем я могу вам помочь? Про кого что рассказать?

И вновь Ворон почувствовал фальшь в этом угодничестве, удивляясь, как паладин не слышит эту открытую ненависть к нему и его Ордену.

— Мне нужен Ральф Эртон.

Только реакция наемника не позволила Ворону подскочить, снеся шкаф. Орден тоже заинтересовался Ральфом? Похоже, именно по этой причине тот бежал. Интересно получается: если верить Барсту, этот самый Ральф с еще девятерыми (вероятно, уже мертвыми) воинами участвовал в бойне, где были убиты темные и их дети. Причем орки уверены, что это было дело рук Ордена. При этом кто-то нанимает Ворона, чтобы найти всю десятку и выяснить, кто же все-таки их нанял. Одновременно с этим девять из десяти воинов умирают по разным причинам, но без подозрений. Десятый же ударяется в бега, а по его следу идут паладины. Что же в итоге? А в итоге получается, что Орден — весьма вероятно — все же нанял ту десятку для разгрома поселения темных. А потом принялся зачищать хвосты. Только одно удивляло Ворона: к чему скрытность? Орден сейчас ведет довольно спорную политику, можно спокойно отправить убивать темных самих паладинов. Или же тут все сложнее? И кто-то — а, может, и не один — ведет двойную игру?