Беглецы

— Куда ты собрался? — прошипел ему на ухо наемник, прижимая к борту парома. — Хочешь, чтобы и мы с Барстом прогулялись до каземат Ордена?

— Но они сейчас… — Ларон осекся, не в силах договорить. В его глазах стоял ужас.

— Да, паладины сейчас перережут отцов и матерей на глазах их собственных детей. И повезет, если паладины не возьмутся за ребят — я видел парочку мальчишек-ликанов, — цинично произнес Ворон. — А мы все это время будем тихо стоять в сторонке и наблюдать. Хочешь, отвернись и закрой уши — если поможет.

— Предлагаешь ничего не делать?! — в ужасе прошептал Ларон. — Позволить им устроить бойню?!

— А ты собираешься им помешать? И как? — криво усмехнулся Ворон. — Почти четыре десятка воинов Ордена, из них пяток паладинов — как ты их один остановишь? Никак. Только спровоцируешь. Так что молчи и не дергайся. Это жизнь, ты всех не спасешь.

Взглядом Ларона можно было вынимать души из тел, и Ворон отвернулся, глядя в сторону леса. Эльф не двинулся с места, и хотелось надеяться, что все будет хорошо. Если это возможно в подобной ситуации. За спиной послышались женские крики, рычание и детский плач.

И тут оказалось, что Ворону нужно было переживать не за Ларона…

— Что вы творите?! — как гром среди ясного неба, прозвучал звонкий женский голос. Агнет…

Ворон резко уронил голову между висящими с борта руками, едва не треснувшись лбом о крепкую древесину. Единственным приличным в его мыслях были запятые. Не удержавшись, Ворон полуобернулся, напряженно наблюдая за выскочившей вперед Агнет. Девушка прямо пылала гневом и смотрела на паладинов так холодно, что наемник им даже немного посочувствовал.

— Воины Света не могут лить кровь невинных! — голос Агнет звучал неожиданно высоко и тяжело — от ее слов не получалось просто отмахнуться. Ворон заметил, что некоторым послушникам явно стало не по себе. Однако главного паладина мнение какой-то девчонки не волновало. Мужчина прошел вперед, встав вплотную к Агнет, и с высоты своего роста, комплекции и возраста произнес:

— Мы исполняем волю Света. А всех, кто препятствует нам в этом святом деле, ждет кара.

Признаться, выглядел паладин куда внушительнее Агнет, но, видимо, ему было мало того, что он и так давил на нее — он решил оттолкнуть вставшую у него на пути девчонку. Ворон заставил себя стоять на месте и удержал Ларонэля, когда Агнет упала на деревянный настил парома. По толпе прошла волна ропота, но никто не кинулся помогать девушке. Она поднялась, медленно и демонстративно, вновь преступая путь паладину. Вот только когда она заговорила, то смотрела не на него, а на тех, кто стоял за его спиной.

— Вы всегда так действуете? И до сих пор думаете, что служите Свету и совести? Сколько детей вы должны убить, чтобы понять, что творите зло? Или вам все равно? Свет ошибся в вас? А может, вы ошиблись? Оглянитесь! Посмотрите в глаза детям, чьих родителей вы сейчас будете убивать! Сможете сделать это? Сможете оставить детей сиротами? Глядя им в глаза? Так если вы способны на это, чем вы лучше диких ликанов, что вырезают селения? Они обезумели, стали зверьми — а вы? Вы тоже лишись разума и жаждете лишь крови?!

Она в упор посмотрела на одного из паладинов, единственного среди воинов Света, кто держался вместе с послушниками, позади. У него были темно-русые непослушные волосы и серые глаза, мрачный взгляд которых уперся в Агнет.

— Вы сами решаете, кем быть, — весомо произнесла девушка, каким-то волшебным образом заставляя даже Ворона слушать ее. — Палачами или все же защитниками? Если первое, то бейте. Сначала меня, потом их. Убейте всех здесь, ведь все мы здесь равны. Бейте, — мрачно и тяжело, словно объявляла войну, уронила она, широко расставляя руки в стороны и оставляя простор для удара в грудь.

Главный паладин рассмеялся. Вот взял и рассмеялся, вдребезги разбив ту напряженную тишину, что повисла после слов Агнет. Но девушка ничуть не смутилась — ее не интересовал этот мужчина, как и трое его товарищей-паладинов. Она буквально впилась взглядом в русоволосого. Тот дернул нерешительно головой, словно хотел вовсе не смотреть на то, что они собирались делать, а потом неожиданно произнес:

— Она права. Нам здесь делать нечего.

Главный паладин резко обернулся.

— Решил покомандовать, Оскар?

— Нет, напомнить тебе, Рэд, в чем заключается наша задача.

— Не тебя назначили главным в западном патруле.

— Да, но только если сам Свет снизойдет сообщить мне свою волю в убийстве присутствующих здесь ликанов, я обнажу меч. А пока этого не произошло, делать здесь нечего. Идемте.

Последняя фраза была обращена к послушникам. Многие из них последовали за Оскаром. Часть трусливо оглядывалась, но в итоге из трех десятков послушников с паладином ушли почти все — с Рэдом и его тремя дружками осталось едва ли человек пять. Паладин огляделся, понял по изменившимся взглядам ликанов, что численный и силовой перевес не на стороне воинов Света, и отступил. При этом лицо его выражало такую злобу и ненависть, что Ворон не сомневался — бунтарю Оскару несдобровать. Удивительно, как этот Рэд не снес голову Агнет, которая продолжала преграждать ему путь с самым вызывающим видом. Видимо, почувствовал, что тогда даже эти миролюбивые ликаны разорвут его.

Как только паладины с послушниками седлали коней и скрылись за холмом, на пароме будто произошел взрыв: все кинулись друг друга обнимать, целовать, лить слезы. Виданное ли дело — они спаслись! По нынешним временам такое события можно было считать чудом, особенно в Ленате!

На Агнет смотрели с восхищением и благодарность. Девушка размеренно подошла к Ларону и Ворону. За ее спиной появился Барст и переглянулся с оборотнем.

— Дура, — постановил Ворон, не собиравшийся, в отличие от Ларона, петь ей тут хвалебные оды. — Неплохо сделано: найти трещину в отряде, ударить по ней, манипулируя совестью людей, у которых она есть, а потом добиться своей цели, несмотря ни на что. Учитывая, насколько восприимчивы послушники, этот прием может сработать, найдись среди лидеров такой вот бунтарь. Только ты не учитываешь последствий.

Ворон наконец заметил, что за время противостояния Агнет с паладинами успел с такой силой вцепиться в борт парома, что отломал кусок древесины. Щепки больно впились в ладонь, оставляя занозы. Ворон отдернул руку и как ни в чем не бывало продолжил:

— Твоими стараниями доброго паладина отправят на костер — или, если повезет, попросту выгонят из Ордена, лишив силы, благословения Света и бессмертия.

Агнет прищурила свои бледно-голубые глаза и вздернула подбородок. Сейчас она походила на маленького задиристого котенка, а не на вершительницу судеб, которой была полчаса назад.

— Одной речью, даже самой пламенной, не изменить мнение людей и нелюдей, зато можно подтолкнуть. Не все самодостаточны и могут сами принимать решения без внешнего толчка. Уверена, что всё то, что я говорила, большинство из отряда прокручивало в своей голове. И только когда я озвучила их мысли, они осознали серьезность ситуации. Однако я уверена, — она сложила руки на груди, но внушительнее выглядеть не стала, — что взрослый мужчина может сам сделать выбор и готов к его последствиям.

— Агнет права, — тут же поддержал девушку Ларонэль. — Это страшный грех, который черным пятном лег бы на душу паладина и послушников, а потом постепенно отравлял их сердца. Возможно, сегодня они избежали страшной участи. Нет ничего хуже, чем потерять себя, запутаться в собственных воззрениях и стать тем, с кем боролся.