Беглянка

– А ты что хочешь?

– Я чай.

– Тогда и я чай. Ставь чайник и разбирай коробки. Давай прямо здесь, на журнальном столике, а не по протоколу, сидя чопорно за столом.

Варя улыбнулась и прошла на кухню, а я поймал себя на мысли, что провожаю взглядом ее изящную фигурку.

Через пару минут она появилась, неся на подносе одну чашку.

– Варя, я тоже чай буду, ты забыла?

– Я вам и принесла!

Деликатный воробышек! Я вспомнил опять тот неловкий момент с совместной трапезой. Но что-то незримо изменилось. Наоборот, я хотел есть рядом с ней. Наблюдать, как она аккуратно обхватывает еду губами, как искреннее удовольствие отражается на ее лице. Здоровое чувство удовольствия от еды, а не вот это все: «плебейская еда», «безумно калорийно», «я не хочу быть толстой, как кадушка».

А брезгливая мина на лице при виде всего вкусного и вредного? Неожиданно прилетела еще одна мысль, от которой стало не по себе. Я не наблюдал за лицом жены во время секса. Я целовал, ласкал, рассматривая ее совершенное, как из –под резца скульптора тело. А вдруг она так же брезгливо морщит нос, когда, как идеальная любовница радует меня интимными ласками? Черт меня дери! Куда вообще понесло?! Я просто не хочу отсылать Варю на кухню, как прислугу. Имею право делать, что хочу.

– Варя, неси сюда свою чашку, я еду заказал на двоих.

Герц, услышав столь явную несправедливость, обиженно гавкнул.

– О прошу прощения, ваша светлость! Конечно, на троих, как же иначе!
– Я потрепал пса по загривку, и непонятное, робкое чувство теплоты наполнило душу. Словно я нашел свое идеальное состояние.

– Арсений, мне, правда, неловко, - Варя замялась, и я ее хорошо понимал. Несколько дней назад я и думать о ней, кроме как о замарашке, не думал, а сейчас уже не под давлением друзей, а по доброй воле приглашаю на совместный ужин. И она не догадывается, что все изменилось. После того, что она сделала, она больше для меня не прислуга. "Быть благодарным тем, кто выручил - это самое главное человеческое право и обязанность",- всегда говорила бабушка. К человеку, который умеет отвечать добром на добро, и Вселенная благосклонна. Правда, бабуля вместо Вселенная говорила Господь, но сути это не меняет. Как бы человек ни хорохорился, считая себя пупом земли, все равно мир устроен так, что Высшие силы очень часто вмешиваются в жизнь, которая кажется накатанной дорогой, с которой не свернуть. Случилось что-то хорошее – значит, Провидение помогло. Плохое – тут уж и Судьба – злодейка, и сглаз, и злой рок. К тому же каждый второй бизнесмен суеверен.

И опять мои мысли, как круг карусели, вернулись к Варе. Как по-другому назвать ее появление, как не помощь Провидения?!

– Варь, у меня к тебе разговор. Так что неси чашку, будем есть и общаться.

Не заставляя себя долго упрашивать, Варя нырнула на кухню и тут же вернулась. Повертев головой в поисках места, куда бы присесть, она вопросительно посмотрела на меня.

– Варианта два. Или ты садишься на диван, или мы переносим еду на ковер и сделаем такой дастархан, - я улыбнулся и тут же чуть не взвыл от бессилия, потому что в голову тут же пришел третий вариант, который по понятным причинам я не мог озвучить – «Ко мне на колени». Я выдохнул и про себя сосчитал до десяти.

Девушка осторожно села на краешек, с ровной спиной, как птичка, готовая в любой момент сорваться с ветки.

– Варя, ты сегодня совершила геройский поступок. Если бы ты растерялась, последствия для меня были бы катастрофическими. Не говоря уже о том, как испугался бы Степка, если бы его увезли.

– Ну какой геройский! – тут же смущенно вспыхнула она. – Как бы я по-другому могла поступить?!

– Не перебивай, когда старшие говорят! – шутливо пожурил я, и почувствовал, как в области сердца что-то тоскливо сжалось. Чем больше я думаю о ней, тем ясней понимаю, что никогда не смогу ни одну из своих фантазий воплотить. Помимо всего прочего, между нами разница в пятнадцать лет, и теоретически она мне годится в дочери.

– Варь, я понимаю, что для тебя это был огромный стресс, ты даже в такси отрубилась и уснула на Герце. Я хочу, чтоб ты как можно быстрее забыла этот кошмар. Ликер в чай тебе добавлю, чтоб спалось лучше. И садись нормально, а не как синичка на жердочку. А я с твоего позволения налью себе по-взрослому.

Смешная робкая девочка, от которой, я боюсь, меня скоро начнет клинить. Улыбнулась, словно извиняясь.

– А зачем вам спрашивать у меня позволения? – совершенно детский вопрос, но опять он ставит меня на край.

– Затем, что у дамы принято спрашивать разрешения. По этикету.

– А разве я дама? – Варя вскинула на меня свои необыкновенные глаза, и я понял, что фраза «утонуть в глазах» не для красного словца родилась. В приглушенном сиянии потолочного освещения они казались бездонными, таинственными, удивительным образом сочетающими девичью робкую невинность и женскую притягательность. Причем притягательность естественную, природную, которой ни на каких курсах соблазнения не выработать.

И что я могу сказать? С некоторых пор дама? Путаешь ты мне все карты, маленькая Варежка…

Я налил полбокала виски и, лишая себя всего очарования медленного смакования, выпил залпом.

Варя испуганно взмахивает ресницами, и что-то очень похожее на страх плещется во взгляде. Боится пьяных? Опять вопрос о том, откуда она сбежала, что с ней случилось, выплывает на поверхность и уже нестерпимо жжет в груди. Но если я начну узнавать ее, где гарантия, что смогу остановиться и не влипнуть в нее по самые уши? Не влезай, Сеня!
– делаю себе предупреждение.

– Дама или нет – это зависит только от самой дамы! – скаламбурил я, отчаянно пытаясь найти правильный ответ на ее невинный вопрос. – Если девушка или женщина ведет себя достойно, значит, она дама. А если матерится как сапожник, и пьет водку из горла, то сама понимаешь, спрашивать у нее позволения выпить, нелепо.

Поверила. Выдохнула, а у меня перехватило горло. Захотелось обнять, прижать к себе, провести пальцем по этим доверчиво приоткрытым губам, осторожно поцеловать их, проникая глубже, замирая от восторга. И чтобы не поддаться искушению и избавиться от наваждения, наливаю еще виски – предыдущая порция прошла бесследно, как в сухую землю - и закусываю лимоном.

Глава 20

«Садись нормально, а не как воробей на жердочке!» Ага! Я в обморок готова упасть от такого предложения. Особенно, если учесть, что в кровати я оказалась не иначе, как благодаря его рукам. Не Герц же меня тащил, как раненого солдата с поля боя?! И уж точно не Герц снял с меня кроссовки! От этой мысли у меня даже во рту пересохло, а сердце так гулко стукнуло, что я испугалась, как бы Арсений не услышал. Кроссовки. Черт, он брал их в руки? Старые, видавшие виды, в которых я намотала много километров, бегая с Герцем. И вот это его – ликер, со мной ужинать! Это полностью дезориентирует мой жизненный навигатор, который настроен на то, что помочь мне некому и некому обо мне заботиться. Я одна и с этим убеждением расставаться опасно, чтобы опять не оказаться растерянной и беспомощной.

Судя по всему, я принята на работу постоянную, а это уже гарантия стабильности. Или наоборот, нестабильности. От близости Арсения у меня замирает дух и начинают трястись поджилки. А вот это надвигающееся «сошествие с Олимпа» к простым смертным вообще сбивает с толку.

Под его требовательным взглядом я, ерзая пятой точкой по дивану, умостилась довольно устойчиво, но до «расслабься» это все равно было, как пешком отсюда до Кремля.

– Я немного добавлю, не переживай, - сказал Арсений, наливая в чай невероятно пахнущий напиток. – Или тебе неразбавленного налить?

В его всегда серьезных и строгих глазах мелькнула искорка озорства. Уверен, что я не пью? А что если сказать «А мне виски неразбавленный!» Ну нет, даже на миг не хочу допустить, чтоб он подумал обо мне плохо.

Я перепуганно замотала головой.

– Не-ет! Не надо!

– Я так и подумал. Варь, я хочу, чтоб ты знала. Десантура своих не бросает!
– суровый Барсов смешно насупил брови, изображая брутального десантника.

Я невольно хихикнула, а в сердце словно маленький теплый комочек затрепыхался. То, что происходило сейчас, выходило за все рамки. Арсений вел себя совершенно непривычно, сбивая меня с толку и вселяя чувство какого-то неправильного веселья. Неравноправного, что ли. Ну и пусть! Хоть чуть-чуть!