Бегом… от деменции на крыльях любви

В купе спали люди, которые, подняв мельком головы, отвернулись к стенке. Молча разобрали постели, я забралась на верхнюю полку, и мы попытались уснуть. Вагон был последний, его трясло из стороны в сторону, храп соседей не давал забыться. За сорок минут до прихода поезда проводник открыл двери, но мы уже были готовы.

Крайний вагон был плюсом, он остановился у выхода в город, подруга спускалась в переход, а я пыталась ее огромную сумку скатывать по лесенкам. Опыт подъема-спуска тяжелых сумок у меня имелся. Так я возила что-то в сад, спускаясь со своего четвертого этажа, и, наоборот, поднимая на четвертый этаж сумку с урожаем. Со ступеньки на ступеньку, методично, тяжело, не обращаясь никому за помощью. Сейчас трудно обращаться за помощью. Есть позиция: «Не можешь – не делай этого». Но у меня была сумка с большими колесами и нагружала я ее посильно, под себя.

А здесь пузатая сумка с выдвижной ручкой и маленькими колесиками ползла своим брюхом по ступенькам, задерживая ход, пока не завершила свое путешествие у выхода на привокзальную площадь. Я поставила свою сумку и этого монстра, который не хотел стоять, а все время падал, у перехода, и отправилась искать такси.

Первый таксист согласился везти нас за 500 рублей, не выходя из машины, но тут подскочил еще один, который предложил 400 рублей, и даже пошел за нашими сумками, чем очень меня обрадовал. Мы сели в машину и поехали в верхнюю часть города. Когда-то я жила в Нижнем Новгороде довольно много лет. Училась в университете, была замужем, потом приезжала сюда на два года учиться в Высшей партийной школе. Сейчас я смотрела на нижнюю часть города, которая почти не изменилась, за исключением отремонтированных и подсвеченных храмов. И очень много ремонтных работ на дорогах. Внешне не изменился и институт травматологии и ортопедии с тех лет, что я жила здесь. Такой же величественный и могущественный. У каждого здания свое могущество. У Кремлевского здания – в государственности, это незыблемость своего рода. Могущество этого института в его функции – дать здоровье людям, которые сюда пришли, самую большую ценность, которая может быть у человека.

Мы зашли в помещение, где сидели на скамейках люди, подобные моей подруге, в основном с палочками. В низу лестницы за столом находился охранник, который мерял температуру сотрудникам, идущим мимо него на работу. Времени было семь часов 10 минут. Я подошла к охраннику, он сказал, чтобы ждали персонал и не мешали. Из разговоров соседей мы узнали, что у каждого было свое время, 7-30, 7-50. У нас была только дата 9 сентября. Я забеспокоилась. Около восьми часов появились медсестры, я пыталась с кем-то переговорить, никто не отвечал. Затем все задвигались, стали спускаться вниз, мы отправились вслед за потоком, вошли в соседнее помещение. Там оказалось очень много людей, часть были на колясках с сопровождающими. Когда попадаешь в медучреждение по профилю, то кажется, что здесь собираются больные со всего мира. И что мир вообще состоит из одних больных людей.

Из регистратуры стали называть фамилии по списку. Прошло почти полчаса, фамилии подруги не было. Сумку-монстра приходилось периодически передвигать, так как люди перемещались, ставили свои вещи, кому-то на колясках мешали наши сумки. В общем, приходилось все время быть начеку. Я прорвалась к регистратуре, чтобы узнать, какое у нас время, раз на третий. Выяснилось, что фамилия подруги в списке на 9-30. Мой поезд в 11-40, был шанс успеть. В назначенное время, когда вызвали вновь другого человека, я почти со скандалом попросила вызвать нас, потому что могла опоздать на поезд. Наконец выдали бумаги для регистрации, которые я для скорости заполнила за свою подругу, и нас отправили к терапевту.

В следующем коридоре у кабинетов было не меньше людей, потому что из регистратуры все перемещались на прием к врачам. Там не соблюдалась какая-то очередь, снова вызывали. Подруга, вцепившись в пакет со своими документами, все время бормотала, что если бы здесь был ее сын, он бы все оббегал, добрался бы до главного врача.

– Ты понимаешь, о чем говоришь? – я пыталась сдержать себя. – Такая масса больных, огромный институт, здесь простые доктора наверняка не смогут попасть к главному, не то, что какие-то приезжие.

На ее лице было отсутствующее выражение, я не понимала, слышит ли она меня вообще. Время приближалось к 11 часам. Маленькая надежда у меня еще теплилась. Молодой мужчина, который вышел от нашего терапевта, созванивался со своим врачом. У него не оказалось важной справки, без нее нельзя попасть на госпитализацию. «Моя врач даже не понимает, что это за форма, – сказал он мне. Ему нужно было с кем-то переговорить про его ситуацию. – Придется ехать домой. Маршрутка до Костромы раз в сутки, скоро уедет. Второй раз приезжаю, опять неудачно».

– Может, знаете здешний номер недорогого такси? – спросила я мужчину. – Возможно, я еще успею на поезд, если воспользуюсь такси.

– Да, конечно, записывайте. – Он продиктовал мне номер.

Кто-то вышел от терапевта, я втолкнула туда свою подругу. Зашел и этот мужчина. Наверное, хотел узнать, что ему делать дальше. Минут через десять он вышел, обреченно сказал, что уезжает, а я осталась с другими ожидающими своей очереди. Шел двенадцатый час, на поезд я опоздала, и мне было уже все равно. Напротив сидел с костылями немолодой, седой, но очень красивый мужчина кавказкой национальности. Одетый в дорогой серый костюм, похоже, со звездой Героя. Неудобно было рассматривать. Рядом со мной расположился его сын, начал рассказывать о том, что они с Кавказа, прошли через три операции, одну в Москве, но все неудачно. Сейчас последняя надежда. Больше я их не видела.

На костылях вышла моя подруга с удрученным лицом и села рядом.

– Ну как? – спросила я?

– Плохо, терапевт вызывала хирурга, там внутри пожар.

– Ложимся в больницу?

– Нет.

– Почему?

– Нет нескольких анализов. На ковид нужен из носа, из зева, а у меня сделан из вены. Еще нет нескольких.

Я взяла ее направление на госпитализацию. На второй странице был список всех необходимых анализов со сроками действия. Вторым пунктом был анализ на ковид из носа, из зева.

– Еще каких нет?

– Узи колена должны быть вены, артерий. У меня нет артерий. Куда-то делся анализ желудка, когда глотают лампочку. Я ей говорила, что все есть в компьютере, но она не нашла.

– Ты тут сидела и говорила, что все есть в компьютере. Это дома в поликлинике врач будет что-то искать, и то не всегда, а здесь она должна иметь комплект готовых справок, 12 штук по списку. Столько людей, на каждого уходит минут тридцать. Я мельком взглянула на твой лист, и сразу вижу, что написано и чего нет у тебя. Нужно было просто ставить галочки против каждого анализа, и видеть, что готово для госпитализации. Ты ехала за сотни километров, отвлекла меня от дел, и не подготовилась.

Подруга сидела с тупым лицом. Мне хотелось ее ударить по глупой голове. Бывший медик, все время гордится своими медицинскими знаниями и дает советы, что и как лечить. Похоже, я столкнулась с очередным проявлением деменции, у подруги, которая старше меня на полгода.

– Что сейчас?

– Дали направление на анализы, два сегодня, ковид и узи, желудок завтра. Мы же голодные, утром не ели, можно было и сегодня сдать, но нет свободных талонов. Еще дали направление в пансионат, сутки 400 рублей. И все анализы платные.

– Сколько у тебя денег?

– Есть несколько тысяч, сейчас буду звонить родственникам.

Несколько телефонных звонков сыну и двоюродной сестре не добавили ей оптимизма. Лишних денег у них не было, да и карты у нее, на которую можно перевести экстренно деньги, никогда не было.

– Ладно, у меня есть деньги, за сад перевели на карту. Хотя лучше бы было, если бы у меня их не было, или я бы сказала, что их нет. Это была бы ложь во мое спасение.

Хорошо еще, что я не осуществила свои ранние планы. В конце лета у меня бывает нестерпимое желание куда-нибудь поехать в теплые края дней на десять. В прошлом году я сумела съездить в конце мая в Мармарис, Турция, а в конце сентября в Тунис. Но эти поездки я должна была увязывать со своим рабочим графиком. Часто ближе к концу года начинался увеличенный спрос на оценки от организаций, да и ипотечники после летнего сезона просыпались. Были клиенты, которые повторяли заказы раз в год, я вела им учет и планировала от этого свой отпуск. Из-за пандемии заграница усложнилась, сначала я хотела из Нижнего Новгорода уехать вечерним поездом на недельку в Адлер. За неделю ничего страшного не произошло бы при любом раскладе. Потом я подумала, что все-таки главным является обещание увезти подругу на операцию, а все остальное нужно планировать после этой поездки. Хорошо бы было мне сейчас с купленными на поезд билетами и путевкой в пансионат, когда у нее отложили госпитализацию на неопределенный срок. Тут пропал один билет на обратный путь, а могли бы пропасть мои тридцать тысяч без всякой компенсации.