Бегом… от деменции на крыльях любви

На первом курсе я была обычной девушкой среднего роста, довольно плотного телосложения из-за занятий спортом, с темно-каштановыми волосами, с короткой стрижкой. Круглое лицо, здоровый румянец, никакой косметики. Походка уверенная, быстрая. По меркам родителей, одета я была неплохо: осеннее и зимнее пальто, меховые сапожки, сшитые на заказ, костюм для занятий и выходное платье, сшитое на шестнадцатилетие. Белье было хлопчатобумажное, которое я постепенно, глядя на девчонок, меняла на шелковое.

Эйфория студенческой жизни захватила. Я жила в комнате с третьекурсницами. Они вели довольно свободную жизнь, ходили на занятия к третьей паре, особенно не утруждали себя сидениями в читальном зале и подготовкой к занятиям во время семестра. Основной штурм знаний был во время сессии, а в течение нескольких месяцев до нее – постоянные вечеринки, мальчишки и гитара.

Первую сессию я сдала неважно, большие объемы материала давались трудно, но стипендию мне дали, потому что доход на одного члена в семье был очень маленький. Сейчас мне было стыдно за то, что училась крайне слабо, но объяснялось это, скорее всего, отсутствием интереса к ботанике-зоологии, изучаемых на первых курсах. Если бы тогда сумели объяснить, что живая клетка – любая, растения или человека – начало всего мироздания, что она является центром общей системы, и законами ее жизни можно объяснить все, что происходит вокруг, вплоть до самых сложных законов философии, я смогла бы, наверное, увлечься этими науками до конца. Но такое понимание пришло намного позже.

Конечно, одной из главных тем для обсуждения в комнатах общежития была тема замужества. Благодаря фильмам и книгам был нарисован образ возлюбленного. Это человек сильный, красивый, преуспевающий. Всем девчонкам хотелось выйти замуж, причем удачно. Под этим подразумевался еще и парень из города, с квартирой, имеющий связи для будущего устройства своей жены с тем дипломом, который мы должны были получить. Профессия биолога, судя по всему, в то время была не очень востребованной. Получить работу по специальности практически невозможно, а пойти в школьные учителя не хотел никто.

В своей группе я сдружилась с Алевтиной, которая была постарше, имела мужа, ребенка, и жила довольно далеко от университета. Ее муж был физиком-ядерщиком, часто уезжал в длительные командировки. Однажды у них дома я познакомилась с другом мужа, и, естественно, влюбилась в него. Стройный, красивый, блондин, выпускник физтеха с мягким южным говором, он искал свою любимую женщину в течение многих лет и по причине своих высоких требований никак не мог выбрать для себя вторую половину. Вечерами мы гуляли по городу, целовались. Однако в его планы не входила женитьба на девушке без приданого, из глубокой провинции.

На третьем курсе я познакомилась со своим будущим мужем. В моей общежитской комнате у однокурсницы красавицы-блондинки Анны был городской парень, с которым она проводила много времени, в том числе и по ночам. Однажды они познакомили меня с Виктором, другом парня Анны. Невысокий, черноволосый, похожий на Адриано Челентано, несмотря на то, что он был рабочим, своей уверенностью в себе он мне понравился. Наверное, я была у них для компании, так мы начали встречаться. Наша связь длилась больше года, прежде чем он сделал мне предложение. Я стала приходить в их дом в центре города. Отец Виктора, Григорий Петрович, маленький сгорбленный человек, еврей, работал мастером в инструментальном цехе на большом заводе. Мать, Алла Васильевна, работала на соседнем заводе экономистом. Она была в доме хозяйкой, слушались все ее беспрекословно. Большая квартира выглядела всегда так, как будто в ней только что сделали генеральную уборку. В гостиной стоял рояль, огромный шкаф с книгами, в основном это были собрания сочинений классиков. Семья была культурной, и я робела перед ними.

Сестра Виктора Даша, похожая на отца, худенькая темноволосая девушка с черными глазами, закончила кораблестроительный факультет политехнического института, работала в одном закрытом конструкторском бюро и часто ездила в командировки по приморским городам. Я значительно отставала от нее своим развитием. Даша уверенно разбиралась в живописи, музыке, литературе. Ее походы в театр, кино раз в неделю с мамой были обязательными. В то время Даша была замужем за своим однокурсником, который учился в аспирантуре. Она была богатой по тем временам невестой: в их комнате стоял импортный спальный гарнитур, одежда была модной и дорогой. Все отношения в доме были чинные и благородные. Я думала, что со мной будут обращаться как с принцессой, и сильно ошиблась.

Когда я оканчивала школу, мне перешили зимнее пальто, воротничок был из серого искусственного каракуля, а не дешевый овчинный. Считалось таким образом, что оно почти новое. В нем я выходила замуж, но свекровь однажды назвала меня нищенкой, что сразу испортило все отношения. Мало того, что я стала в этом доме почти домработницей, ко всему прочему совершенно разочаровалась в своем муже.

Виктор, выросший в сравнительно обеспеченной семье и не столкнувшийся никогда с подлинной нуждой, к двадцати пяти годам оказался не способен найти себя. Кроме самоуверенности, у него ничего не было за душой. Переходя с одного места на другое, он так и не смог найти работу, обеспечивающую свою семью материально, и мы жили на средства общего семейного бюджета. Свекрови не нравилось, что мои родители не могут помогать мне материально, особенно тогда, когда родился ребенок, и начались скандалы. К тому же муж начал мне изменять. В город после долгого отсутствия приехала его школьная любовь, и он начал с ней не только встречаться, но и оставаться у нее на несколько дней. Вот этого, живя в чужом доме, я уже не смогла вынести. После нескольких лет жизни я побежала из этой квартиры без оглядки, оставив все, как есть, без малейшего желания вспоминать этот период времени. Жизнь со свекровью научила меня ценить собственную свободу. Самым положительным моментом замужества стало то, что у меня был сын.

Количество транспорта через площадь Свободы увеличилось. Появилось табло с номерами маршрутов и временем ожидания. Переполненный автобус, как это было и в моей молодости, довез меня до заветной остановки, и я вступила на территорию университета. У нашего корпуса разрослись деревья, и он стал не такой огромный, каким казался раньше, постарел так же, как мы все. Да и обновление любого здания сегодня стоит огромных денег. Я сделала несколько фотографий, вошла в здание, сфотографировала фойе и лестницу. Хорошо, что меня никто не задержал, поэтому поскорее вышла на улицу. Мне хотелось знать, живо ли еще то общежитие, в котором я прожила несколько лет? Я обошла учебный корпус, по знакомой дорожке прошла к общежитию. Оно, родненькое, стояло на месте и внешне даже не изменилось. Сделав несколько фотографий с разных сторон, я пошла на остановку автобуса.

Очень быстро я доехала обратно. Хотелось выйти у парка Кулибина, пройти аллеями, по которым я катала коляску с сыном, но он выглядел мрачным, разросшимся, и я проехала дальше. Мне осталось пройти несколько кварталов по улице Семашко. Тротуар из розовой брусчатки шел под горку, небольшие лесенки были на расстоянии друг от друга. Стал накрапывать дождь. Я раскрывала зонт, и вдруг левая нога ступила в пустоту, ступня подвернулась, колено согнулось. «Господи, только не это», – пронеслось у меня в голове. Перелом правого голеностопа был лет двадцать назад, и растяжение связок левого недавно, еще не забылось. Я упала всем телом вперед. Было так больно, что я на миг потеряла сознание. Подскочили молодой парень с девушкой, помогли встать на ноги. «Вам плохо?» – спросили они оба. Мне казалось, что у меня совершенно белое лицо.

– Да, мне плохо, мне нужно в травматологию, – я произнесла какую-то заученную фразу.

– У тебя есть машина сегодня? – спросил парень девушку.

– Нет, – она покачала головой.

– Помогите мне добраться до магазина на углу улицы, я вызову скорую помощь, – попросила я.

С их помощью я доковыляла до магазина, они посадили меня на ступеньки у перил, и ушли. Подошедшая девушка-продавец вызвала скорую помощь, принесла ящик, помогла мне сесть. Я сняла левую туфлю, так как уже начался отек, положила ногу на ступеньку лестницы, попросила принести что-нибудь холодное. Девушка принесла кусок мяса в пакете, я приложила его сбоку, а ладонью левой руки, которая тоже стала опухать и синеть, держалась за холодный лестничный поручень. Правое колено сильно болело, его я иногда поглаживала. Похоже, мясо было не просто холодное, а ледяное, и девушка мне принесла пакет с молочкой. Тоже холодный, но он был обтекаемый вокруг поврежденной лодыжки.

Я оценивала ситуацию. Одна в чужом городе, знакомых нет, травмирована. Подруга с костылями, сидит в пансионате со своей огромной сумкой, никому не нужная, кроме меня. Что делать? Сначала я позвонила подруге и коротко обрисовала ей ситуацию, сказала, что жду скорую. Хорошо еще, что не сломался телефон, без него был бы полный провал. Я не знаю ни одного номера, кроме своего. Все забито в телефонной книге, все контакты.

Моя университетская подруга отпадала. Жила далеко, на автозаводе, они с мужем были старше меня, а из-за короновируса никуда не выходили. Недалеко от этого места, где я сейчас сидела, жил бывший однокашник по Высшей партийной школе, но основное время он проводил в загородном доме. Наш кировский однопартиец общался с ним. Позвонив ему, сказала, что мне нужна помощь. Он объяснил, что номера телефона у него нет, все разговоры по скайпу, но их давно не было.