Бегство мертвого шпиона

Теперь, глядя, как оранжевое солнце скрывается за Кутаб-Минар, Марчант понял, что должен приступить к поискам Салима Дхара. Он надел на себя летние вещи, которые отыскал в рюкзаке. Несмотря на то что такси было слишком дорогим видом транспорта для Дэвида Марлоу, он надеялся, что не привлечет к себе внимания, если подъедет на нем к клубу «Гимкхана».

По встречной полосе машины двигались плотным потоком — жители пригорода стремились покинуть удушливую столицу. При виде слона, идущего по крайней правой полосе, он вспомнил о детских праздниках в Британской верховной комиссии. Он отмечал день рождения в один день с Себастьяном. Марчант повернулся и посмотрел на животное, восхищаясь неспешной поступью его огромных ног. Иностранцы часто приглашали к себе на праздники слонов, между глазами у животного висела табличка с телефоном, по которому его можно было заказать. Детей поднимали и усаживали в шаткий паланкин, а затем возили по территории посольского квартала. Ребятишки кричали от восторга, когда огромная гора под ними ступала на своих могучих ногах.

Марчант вспомнил тот случай, после которого ему разонравились дни рождения со слонами или, по крайней мере, с махоутами — погонщиками слонов, которые приводили их из трущоб у реки. Они с Себастьяном сидели среди визжащей оравы детей прямо за махоутом, тогда-то он и увидел металлический крюк, который погонщик втыкал в толстую, окровавленную шею животного. Махоут поворачивал крюк всякий раз, когда выкрикивал приказы, изо всех сил стараясь удержать власть над животным.

Снаружи клуб «Гимкхана» выглядел так, словно в последние сто лет дела у этого заведения шли из рук вон плохо. У ворот их встретил привратник чаукидар. Держа в руках зеркало, он заглянул под кузов их машины, а затем жестом велел проезжать. Марчант сказал шоферу, чтобы он подождал его на парковке около белоснежного здания, построенного по проекту Лютиенса, [17] сославшись на то, что не знает, когда он вернется: может, через пять минут, а возможно, что и через час. «Конечно, о чем вы говорите», — ответил шофер, спокойно покачал головой и уехал.

17

Лютиенс Эдвард (1869–1944) — английский архитектор, долгое время работавший в Индии.

Марчант остановился у большого крыльца, вдыхая запах бугенвиллеи, опутавшей одну из стен клуба. На крыше прямо над ним сидели вороны, в их карканье слышалось нечто зловещее. Он никогда не бывал здесь прежде, но отец часто рассказывал об этом месте. Во времена британского правления это место было известно как «Имперский клуб Гимкхана», однако в 1947 году империя потеряла свою колонию, и теперь клубный теннисный корт, бассейн леди Уиллингтон, библиотека и столы для бриджа использовались местной элитой Дели. Многие из нынешних участников клуба ждали по тридцать лет, прежде чем стать членами этого заведения.

Гостям-иностранцам здесь также были рады, но Марчант помнил, как отец рассказывал ему об одной неприятной традиции. Если британец угощал кого-то из местных выпивкой, ему не приходилось рассчитывать на ответную любезность. Отец Марчанта любил пиво «Блэк Лейбл Калиани», но знал, что сможет утолить свою жажду, лишь если угостит кого-нибудь. Покупать напитки только для себя означало нанести оскорбление присутствующим. Британские дипломаты часто посещали «Гимкхану», чтобы выяснить, насколько враждебными были отношения индийских военных к соседнему Пакистану — в те времена эта тема считалась особенно щекотливой, — и его отцу важно было иметь друзей среди членов клуба.

— Я пришел поговорить с Кайлашем Малхотрой, — сказал Марчант.

В нише с колоннами за столиком регистрации стоял мужчина, одетый в военную форму цвета хаки.

— Полковником Малхотрой? — поправил он его.

Марчант кивнул и, пока мужчина просматривал список гостей, стал разглядывать интерьер клуба, выполненный в колониальном стиле: высокие потолки, полированный паркет, на стене — табличка, гласившая, что посетители в футболках не допускались в клуб. Марчант заметил висевший в воздухе сигарный дым и услышал тихий стук бильярдных шаров. Если бы он почувствовал еще и запах вареной капусты, решил бы, что вернулся в свою старую школу в Уилтшире.

— Он играет в бридж в комнате для карточных игр, — сказал наконец мужчина.

— Я думал, что игра начинается в восемь. — Ранее Марчант уже звонил в клуб.

Мужчина с нескрываемым презрением посмотрел на помятую рубашку Марчанта, а затем поднял глаза на большие часы, висевшие на стене справа от него.

— В данный момент игроки отдыхают в баре. Он ждет вас?

— Да. Вы не могли бы сказать ему, что приехал Дэвид Марлоу?

Через десять минут Марчант уже сидел напротив полковника Малхотры в углу бара и потягивал виски «Чивас Ригал» с содовой.

— Когда ты был маленьким, непослушным мальчишкой — да, ты был большим забиякой, — ты называл меня дядей, — сказал со смехом полковник и похлопал Марчанта по колену. — Ты можешь и сейчас называть меня дядей. Дядей Кеем. Именно так обычно обращался ко мне твой отец.

Марчант помнил дядю Кея очень смутно: по воскресеньям они ходили к нему в гости, смотрели «Мать Индия» и другие старые индийские фильмы, ели вместе с Себастьяном фисташковое кулфи и однажды получили выговор от своей матери, когда заявили, что оно не было похоже на настоящее мороженое. Дядя Кей любил подпевать актерам, и часто по его лицу текли слезы. Затем он вместе с отцом Марчанта уходил в другую часть дома, где они о чем-то тихо говорили, пока мать занималась детьми.

Когда Моника упомянула в аэропорту имя Малхотры, он не был уверен, что речь идет о дяде Кее из его детства. И лишь когда полковник вышел в приемную и принял его с распростертыми объятиями, Марчант понял, что это тот самый человек. Во время беседы в его памяти стали воскресать новые воспоминания: как дядя Кей с достоинством принимал бутылку скотча, привезенную в подарок из Британии; старинный пистолет на стене в его доме, который использовался когда-то для охоты на тигра; дружеские рукопожатия и шутки, которыми они обменивались с отцом; вспомнил он и сердечную доброту дяди Кея.

— Твой отец не хотел, чтобы после той трагедии ты возненавидел Дели, — сказал он. — Это могло случиться где угодно.

— Он правильно поступил. И я рад, что смог вернуться.

Марчант не стал говорить ему о том, что не посещал Дели с тех самых пор, как покинул его двадцать лет тому назад вместе со своей скорбящей семьей. После окончания колледжа он путешествовал по Индии, в какой-то мере предвосхитив маршрут Дэвида Марлоу, однако он сразу направился на юг, а затем — в Гималаи, сознательно избегая Дели.

— Но я боялся, что твоя мама так и не сможет оправиться, — сказал дядя Кей.

— Это правда, так и случилось, — ответил Марчант, но он уже не слушал дядю Кея. Его вниманием завладел человек с кейсом в руке, который в этот момент подошел к бару.

— Я до сих пор переживаю из-за того, что не смог присутствовать на похоронах твоего отца. Но у меня не было возможности.

— Понимаю. Мы можем поговорить о нашем общем друге? — сказал Марчант, поворачиваясь к дяде Кею. — Возможно, у нас совсем немного времени.

— Скажи, что ты хочешь знать.

— Зачем отец приезжал к нему?

Дядя Кей посмотрел в сторону бара и лишь затем ответил:

— Пару лет назад я пытался завербовать Дхара. Я был на пенсии, но ради этого дела меня восстановили в должности, однако я с самого начала сомневался в успехе. Я могу понять все, кроме его ненависти к Америке. Это было уже слишком. В конце концов нам пришлось его оставить.

— А мой отец не пытался его завербовать?

Улыбка тут же исчезла с лица дяди Кея.