Бегство от одиночества

«Да, с такой мордой только и выражать презрение. Самого засмеют. Таггерт — сволочь!»

Спустя некоторое время запыхавшаяся Глория передала от заботливой тетки бальзам для скорейшего заживления ушибов и синяков. Едва закрылась дверь, не жалея, Айзек вылил пахучую жидкость на платок и приложил к лицу. Целый час он мужественно терпел легкое покалывание, плавно переходившее в невыносимое жжение, а потом выяснил, что к здоровенному бланшу на скуле добавилась чешущаяся красная сыпь.

«Проклятье! Да что ж такое? — озверел мужчина, когда в зеркале отразился побитый прыщавый наглец с растрепанными волосами. — Как связался с ней, дела сразу наперекосяк пошли! Ведьма!»

Однако у подобного последствия имелся существенный плюс: борясь с аллергической чесоткой, время бежало не так медленно.

«Обратился в рекомендованную контору, уплатил солидные деньги и ожидал соответствующего результата, а вместо этого получил недоумка — детектива, не держащего язык за зубами. Чтоб его…».

Чтобы не расчесать и без того украшенное лицо, он схватил первую попавшуюся книгу — том Спенсера — и попытался сосредоточиться, листая страницы, но история о том, что выживают в обществе лишь наиболее сильные не понравилась, потому что сейчас Айзек особенно остро чувствовал себя бессильным, и это коробило.

Часы мерно тикали, отсчитывая время до встречи, он задремал, но громкий резкий стук неприятно разбудил: Айзек подскочил.

— Мистер Бернс, к вам пожаловал мужчина сомнительного вида.

— Пригласите его сюда.

— Но у мистера Таггерта неподобающий вид! — все еще сомневалась женщина.

— Зато у него душа праведная! — рявкнул он, раздраженный ее брюзжанием, и тотчас услышал, как Мэриетт поспешила вниз.

Пока детектив поднимался, Айзек поправил одежду и сел на стул.

— Снова добрый день, Бернс, — сходу произнес Лиам и, оглядев комнату, остановил взгляд на примятой кровати. — Вижу, пока я трудился не покладая рук, вы радовались жизни.

— У каждого своя работа, Таггерт. Как успехи?

— Не так, как я ожидал.

— Неужели, требуется еще один поход? — саркастично скривил улыбку Айзек, намекая на походы в салон Рози.

— Хорошо бы, если один.

— Я весь во внимании.

— Есть проблема, — детектив кивнул на дверь. — Позволите ее решить?

Айзек кивнул.

— У-у! — резко крикнул Лиам и одновременно хлопнул ладонью по двери, и за ней тот час раздался перепуганный женский визг и спешный топот, удалявшийся прочь.

— Хоть с этим успешно разобрались, — усмехнулся клиент. — Теперь к делу.

— Я поговорил с Холлом. Мой рассказ показался ему убедительным, поэтому он раздумывает над тем, чтобы обратиться к судье и получить ордер на арест Сесиль Ламбер.

— Тогда в чем дело? — Айзек приподнял бровь, показывая, что весь во внимании.

— Вы знали, что посыльный каждый день доставляет в тюрьму цветы и конфеты?

— Кто?!

— Угадайте с первого раза.

— Хоут?

— Да. Скорее всего, он. Пока разговаривал с шерифом, посыльный принес цветочную корзину, и заботливая служанка с гордым видом, сверкая гневными глазами, торжественно пронесла ее мимо моего носа, намекая, что не все такие, как вы, мистер Бернс.

— Думаете, он?

— Теперь допускаю, что он. Если до этого я был твердо убежден, что это Сесиль, то теперь не уверен ни в чем. Только не находите, что это излишне кардинальный способ решения проблемы?

— Да этот город ненормальный! И что теперь делать?

— Ждать, когда шериф решится признать виновной Сесиль Ламбер, снимет подозрения с мисс Норт.

— Складно вы говорите, но сдается мне, что дело этим не закончится.

— И мне интуиция подсказывает то же, но вы или действуете, или, молча позволяете Хоуту увести вашу женщину.

— Как мне все эти выверты осточертели! — разъярился Айзек, тяжело дыша.

— Однако, что достается нам без усилий, кажется пресным.

— Но и излишне пряное блюдо, со жгучим перцем энтузиазма просить добавки не вызывает!

— Мне кажется или при внешнем лоске вам не хватает уверенности в себе?

— Хватит! У вас не выйдет вынудить меня, как юного сопляка, принять нужное вам решение.

— Ну, побрюзжали и будет! Продолжаем дело?

— Вы пытаетесь мной верховодить, нажимая на чувствительные места.

— Ни капли. Просто предпочитаю говорить правду.

Айзек скептически посмотрел на него.

— Мне на ваше мнение плевать. Я уеду сразу после встречи с ней. Как оказалось, она может прекрасно позаботиться о себе сама. Думаю, что мистер Хоут как раз подходит на роль спасителя прекрасной дамы.

— Как посчитает нужным клиент, — усмехнулся Таггерт, прикидывая в уме, что любая пронырливая, сообразительная красотка в подобном положении попытается выдавить жалость даже из камня. На это он и рассчитывал, не желая терять состоятельного клиента. Ведь успешное расследование сложного дела, разрекламированного газетчиками, принесет славу и привлечет новых богатых клиентов. Накануне он всю ночь размышлял о том, что вцепится в это дело бульдожьей хваткой и не отстанет, пока не получит выгоды.

«Да и любопытно посмотреть, что за штучка эта Норт, за которой ухлестывает Хоут, сноб пересек два штата, а третий поплатился головой? Роковая женщина!»

* * *

На ознакомление с материалами обвинения судье Кембрику понадобилось два дня. Когда Холл наконец-то получил ордер на арест и явился в салон Рози, взять Сесиль под стражу — ее не нашли. Еще прошлым вечером она ушла и до сих пор не вернулась, но это не помешало мисс Норт обрести свободу.

Когда шериф открыл камеру и произнес, что она свободна, Ханна подумала, что ослышалась. Холлу пришлось повторить, и только оказавшись на улице, она поняла, что это правда: она свободна!

Выйдя из здания городской тюрьмы, растерянно постояла на крыльце, а потом побрела к жилищу миссис Грапл. На душе была невероятная тяжесть. Чуждый город ненавидел ее, и больше не было поддержки Саймона. Она снова была одна.

«Айзек не прислал даже записки! Зачем он приехал? Чтобы сделать больнее? Если еще и миссис Грапл попросит съехать…» — от полного отчаяния ее отделял лишь шаг. Ее освободили, но шериф просил не покидать город.

«Проклятое место! Проклятые жители… и я…!» — она уныло брела по улице, казавшейся неприветливой, несмотря на солнечный день. Пели птицы, теплый ветер раздувал юбку простого ситцевого платья, которое ей передала миссис Грапл, и волосы, небрежно заплетенные в косу.