Бегуны

Я очень хорошо помню старинную гравюру, изображавшую путешественника, добравшегося до края света. Взволнованный, он отбрасывает вещевой мешок и выглядывает наружу, за пределы Сети. Тот путник может считать себя счастливчиком — он видит аккуратно разложенные на небосводе звезды и планеты. И слышит музыку небесных сфер.

Мы же лишены этого дара в конце пути. Вне Сети — тишина.

Свастики

В одном дальневосточном городе вегетарианские рестораны принято обозначать красной свастикой, древним солярным знаком, символом жизненной силы. Это очень облегчает жизнь вегетарианца на чужбине — достаточно поднять голову и двигаться к нужной вывеске. Там подают овощное карри (масса вариантов), покоры, самосы и корму, пилав [126] , котлеты, а также мои любимые рисовые палочки, завернутые в сушеные водоросли.

126

Блюда индийской кухни: покора — кусочки овощей (или цыпленка, рыбы, креветок) в тесте; самоса — пирожок с овощами; корма — жаркое из барашка с йогуртом; пилав — разновидность плова.

Через несколько дней я начинаю напоминать собаку Павлова — при виде свастики у меня выделяется слюна.

Продавцы имен

Я видела на улице маленькие лавочки, где продаются имена для детей, которые скоро должны появиться на свет. Заказ следует делать заранее. Нужно знать точную дату зачатия, требуются также результаты УЗИ, поскольку пол младенца при выборе имени играет большую роль. Продавец записывает эти данные и велит прийти через несколько дней. За это время он составит для будущего ребенка гороскоп и помедитирует. Порой имя появляется легко, материализуется на кончике языка в виде двух-трех звуков — слюна склеивает их в слоги, а опытная рука мастера запечатлевает красными чернилами на бумаге. Но случается, что имя рождается с трудом, туманно, расплывчато, капризничает. С трудом укладывается в слова. На этот случай у продавцов имен есть разные хитрости, которые они, однако, держат в тайне.

Склоненных над листом бумаги, нацеливших на него кисточку, их можно увидеть в раскрытые двери лавочек, заваленных рисовой бумагой, фигурками Будды и ручной работы свитками с мантрами. Порой имя кляксой падает с неба — удивленно, явно, сразу в десятку. Словно откровение — тут уж ничего не попишешь. Родители далеко не всегда остаются довольны — им бы нежное и светлое имя для девочки (вроде Лунного Сияния или Доброй Реки), а мальчика, например, можно было бы назвать Всегда Движущимся Вперед, Неустрашимым или Достигшим Цели. Напрасно продавец объясняет, что сам Будда назвал своего сына Петлей. Клиенты уходят недовольные и, ворча, отправляются к конкурентам.

Драма и приключение

Будучи за границей, я захожу в видеопрокат и, шаря по полкам, чертыхаюсь по-польски. Вдруг рядом останавливается невысокая женщина, на вид лет пятидесяти, и неуклюже произносит на моем родном языке:

— Это по-польски? Ты говоришь по-польски? Добрый день.

Этим, к сожалению, ее словарный запас исчерпывается.

Перейдя на английский, она рассказывает, что приехала сюда в семнадцать лет, вместе с родителями. Вспоминает слово «мамочка», чем очень горда. Потом вдруг, приводя меня в замешательство, начинает плакать, показывает свою руку, предплечье, и говорит что-то про кровь — там, мол, находится душа, а кровь в ней течет польская.

Этот неловкий жест напоминает жест наркомана — палец женщины указывает на вену, как раз на то место, куда обычно вводят иглу. Она говорит, что вышла замуж за венгра и забыла польский. Обнимает меня и уходит, исчезает между полками с надписью «Драма» и «Приключения».

Мне трудно поверить, что можно забыть язык, которым ты когда-то рисовал карту мира. Наверное, она просто куда-то его засунула. Может, он лежит, свернутый и покрывшийся пылью, в ящике с лифчиками и трусиками, в дальнем углу, как сексуальные стринги, купленные невесть когда в приступе энтузиазма, но так ни разу и не надетые.

Доказательства

Однажды я повстречалась с ихтиологами, они — креационисты [127] , но их работе это совершенно не мешает. Мы сидим за одним столиком, лакомимся овощным карри. До следующего рейса еще масса времени, так что потом мы идем в бар, где парень с восточными чертами лица и длинными, убранными в хвост волосами играет на гитаре шлягеры Эрика Клэптона [128] .

Они рассказывают, как Бог сотворил их великолепных рыб — всех этих форелей, щук, тюрбо и камбалу вместе со всей очевидностью их филогенетического [129] развития. Одновременно с рыбами, которые создавались, кажется, в третий день творения, Бог заготовил их ископаемые скелеты, смелые оттиски в песчанике, всякие окаменелости.

127

Креационизм — теологическая и мировоззренческая концепция, в рамках которой основные формы органического мира (жизнь), человечество, планета Земля, а также мир в целом рассматриваются как непосредственно созданные Богом.

128

Эрик Патрик Клэптон (р. 1945) — британский рок-музыкант (композитор, гитарист, вокалист).

129

Филогенетика, или филогенетическая систематика, — область биологической систематики, которая занимается идентификацией и прояснением эволюционных взаимоотношений среди разных видов жизни на Земле, как современных, так и вымерших.

— А зачем? — спросила я. — К чему эти фальшивые доказательства?

Ихтиологи были готовы к моим сомнениям, потому что один из них тут же сказал:

— Пытаться описать Бога и его намерения — это как если бы рыба пыталась описать воду, в которой плавает.

Второй, помолчав, добавил:

— А также своего ихтиолога.

Девять

В городе X., в одном маленьком недорогом отеле — на втором этаже ресторана — я поселилась в девятом номере. Вручая мне ключ (обычный, серебристый, патентованный, с колечком и номерком), портье предупредил:

— Не потеряйте. Девятка вечно теряется.

Моя рука застыла над рубриками незаполненной анкеты.

— Что это значит? — спросила я, внутренне делая стойку. Человек попал точно в десятку: я ведь доморощенный детектив, частный следователь случайностей и мистических знаков.

Очевидно, он заметил мое волнение, потому что успокаивающе, почти ласково пояснил, что это ровным счетом ничего не значит. Просто согласно вечному закону случайности ключ от комнаты номер девять рассеянные путешественники теряют чаще всего. Портье точно знает, потому что каждый год обновляет запасы ключей и девятки вечно не хватает. Даже слесарь удивляется.

Все четыре дня в городе X. я не забывала о ключе. Возвращаясь в отель, каждый раз клала его на видное место, а уходя отдавала — для верности — портье. Однажды случайно унесла с собой, но, обнаружив это, переложила ключ в самый надежный карман и весь день щупала: там ли он.

Интересно, какой закон действовал на ключ от комнаты номер девять, какие тут работали причины и какие следствия. Может, портье был прав со своей спонтанной интуицией — это не более чем случайность. А может, совсем наоборот — все дело именно в портье: он подсознательно подбирает для комнаты номер девять личностей рассеянных и недостойных доверия, внушаемых.

Через несколько дней мои планы изменились, и мне пришлось довольно поспешно уехать, в кармане брюк я с изумлением обнаружила ключ — оказывается, я по рассеянности увезла его. Я хотела отослать ключ по почте, но, честно говоря, не сумела вспомнить адрес. Меня радовало только одно: таких, как я, много — целая группа людей, покинувших город X. с девяткой в кармане. Возможно, мы подсознательно образуем некое сообщество, хоть и не в состоянии разгадать его цель. Быть может, она прояснится когда-нибудь в будущем. Однако от пророчеств портье никуда не денешься, факт остается фактом: ему снова придется заказать ключ для девятого номера — к бесконечному изумлению слесаря.

Опыт стереометрии путешествия

Человек пробуждается от беспокойного сна в большом межконтинентальном самолете и смотрит в иллюминатор. Видит внизу огромную темную сушу, из этой тьмы изредка проглядывают скопления огоньков — крупные города. Судя по карте, которую показывают на мониторах, это Россия, Центральная Сибирь. Человек закутывается в плед и снова засыпает.

В это время внизу, в одном из этих темных пятен другой человек выходит из деревянного дома и поднимает глаза к небу, пытаясь определить, какая будет завтра погода.