Бегущая за ветром

Я вспомнила совет Никифора и достала красную ленту из сумки. Нашла приметное дерево и привязала ее, чтобы заметить, если леший начнет меня кругами по лесу водить. А чье-то внимание и присутствие я уже почувствовала. Гаевки, наверное, подсматривают. Да и малыш перестал от меня убегать вперед. Бежал рядышком и по сторонам постояннонастороженно поглядывал. Через какое-то время из глубины леса послышались какие-то непонятные тревожные звуки. То ли крики, то ли скрипы, то ли уханье совиное. Но мы упрямо продолжали идти вперед к своей цели, не сворачивая. Лес становился все мрачнее, в воздухе запахло сыростью. Под ногами стали попадаться коряги, корни, тропинка петляла, но не терялась.

Через какое-то время сначала лучи солнца пробились сквозь кроны деревьев, а потом мы вышли на большую поляну. Наверное, можно было бы и порадоваться. Появились небо и солнце. Поляна большая есть, бревно какое-то лежит вон. Трава такого насыщенно зеленого цвета вокруг, что прилечь и отдохнуть так и тянет. Да и солнце уже высоко. Может, имеет смысл перекусить? Да и лешему гостинец на бревне оставить? Но как-то не по себе мне стало от этой мысли. Внутри что-то заскребло тревожно. И место, вдруг, показалось неуютным. Перед тем, как принимать окончательное решение об отдыхе, решила внимательно осмотреться вокруг.

Посадила малыша на плечо и пошла медленно дальше по тропке, которая еле-еле уже угадывалась в траве. А под ногами становилось все мокрее. И я с благодарностью вспомнила дедушку Эдварда. Сапоги оказались просто замечательные. Удобные и невесомые. Я ни разу не зацепилась ни за одну корягу. В них не было жарко, не смотря на лето, а сейчас и не было мокро, не смотря на то, что тропка уже была почти залита мутной водой и вывела нас аккурат к какому-то водоему и потерялась окончательно в высокой траве. И, кажется, это было болото…

Так. Вопрос «Что делать?» оказался, как всегда, самым актуальным. Ну, что делать? Посидеть и подумать. Вот и бревнышко, мхом изумрудным окруженное, не зря же на виду лежит? Большое такое, неподъемное. И сухо вокруг. И с места это бревно не сдвинешь, и мимо не пройдешь. Долго не размышляя, мы и присели на него. Сейчас перекусим быстро и сил наберемся, и подумаем, что делать дальше. Достала я из закромов своих пакет с пирожками и термос с травяным чаем и стали мы активно сил набираться. Но долго наслаждаться вкуснейшей стряпней Малуши не получилось. Не дали.

Вдруг раздался звук. Непонятный и неопознанный. Жуткий даже. То ли вопль, то ли вой. Раздался и потерялся. Я замерла с пирожком в руке, а Сапфир с пирожком в зубах. И кусок откушенный, если честно, глотаться отказывался. Застрял. Быстро запила его чаем и все спрятала обратно в сумку. Сразу не до еды и отдыха стало. И моя интуиция завопила, что сейчас что-то будет. Нехорошее. А благоразумие тоже встрепенулось и шепнуло, что пора бежать без оглядки. А куда бежать-то? Тропка потерялась, да и бревна для баньки сами не прилетят. До них еще дойти надо. И, значит, будем ждать и смотреть, что нам показывать будут.

Долго ждать не пришлось. Над поляной раздался уже просто душераздирающий вой. Мамочка родная! Как же захотелось спрятаться и не высовываться. Но прятаться некуда, а убегать еще рано. Врага надо знать в лицо! Вспомнились дядюшкины заветы. Завывания повторялись с устойчивой периодичностью. А потом в пространстве раздались крики о помощи! «Спасите! Помогите! Тону!». Да так искренне и жалобно, что я вскочила на ноги и кинулась на помощь, обо всем позабыв. Только посох и успела схватить! Ноги несли меня сами, а мажик бежал следом. В таком резвом темпе мы быстро добежали и остановились у кромки болота. Под ногами уже чавкала темная грязная вода с ароматами серо-водорода. Да. Это было самое настоящее болото. С зарослями осоки, ряски и грязными пятнами тины. Где-то мелькали желтые и белые цветочки, а небольшие бурые кочки свивались зыбкой тропинкой.

И тянулось болото это вдаль. А крики не прекращались. Следом за ними опять завыло. Потом снова заплакал ребенок. И казалось, что по этой кочкастой тропинке я и выйду прямо к гибнущему в болоте ребенку и спасу, у меня же и посох есть. И тут очнулся мой здравый смысл. Он просто завопил в моей голове: «Стой!». И я остановилась в последний момент перед прыжком на близлежащую кочку. Вспомнила про Сапфира, который вцепился и повис на моей юбке весь взъерошенный и что-то верещавший. Мое сознание немедленно и верно стало возвращаться на положенное ему место. И я вдруг почувствовала, что колечко на пальце уже стало не просто теплым, а горячим.

Так, значит, поблизости объявилась нечисть, и надо срочно менять тактику боя, решила я. Услышала, как наяву, дядюшкин запрет на углубление в болото. Но если нельзя идти, то кто может мне помешать взлететь над местностью и проверить, что там происходит на самом деле? Никто! Фира я быстро отцепила от юбки и посадила на плечо. Он незамедлительно ухватился за мои волосы. И с посохом в руках наперевес, и с праведным негодованием в душе я взмыла в воздух в направлении криков о помощи.

Пролетая над кочками болота, я очень быстро добралась до источника истошных воплей. А добравшись до места, я просто зависла в воздухе от увиденного. Во всех смыслах. Открывшаяся сверху картина сначала меня возмутила до самой глубокой глубины души. Но через некоторое время моего наблюдения, даже чем-то восхитила. На высокой бурой кочке сидело существо, предположительно женского полу, с сизыми спутанными волосами и венком из белых болотных лютиков на голове. С увлечением оно плело еще один венок и при этом не забывало периодически и с искренним надрывом кричать тонким голосом, не отвлекаясь при этом ни на мгновение от своего занятия.

Рядом на соседней кочке сидело еще одно серое мохнатое существо, предположительно мужеского полу, с длинными мохнатыми оттопыренными ушами и длинным хвостом с кисточкой на конце, закинув одну копытную ногу на другую. Оно задумчиво смотрело вдаль болота и в паузах между жалобными криками напарницы, так самозабвенно и душераздирающе завывало с тоской глядя в мутную даль, что желтый венок, одетый набекрень на один рог, слегка покачивался. Второй венок, видимо, предназначался для второго рога. Догадаться было не трудно, что внизу в болоте сидят кикимора с анчутом и выступают дуэтом.

Вокруг на всех кочках и корягах, выглядывающих из воды, в качестве зрителей или же группы поддержки, сидели жабы и лягушки. И дружно квакали. Вот же зараза! А если бы я летать не умела? Так захотелось огреть их сверху чем-нибудь тяжелым, чтобы не повадно было сбивать с пути истинного мирных наивных путников! И я уже сжала в руке посох покрепче. Но внезапно перед моим мысленным взором снова возник образ дядюшки с явно выраженным скепсисом на лице и с укором во взгляде. Это зрелище меня быстро отрезвило. Мое первое желание шандарахнуть чем-нибудь сверху мгновенно растворилось в ядовитых болотных выхлопах.

Раз обмануть и заманить нас с Сапфиром не получилось, наказывать сейчас, получается, нечисть болотную и не за что. Вспомнилась и пословица вовремя, что в чужой монастырь со своим уставом не ходят. «Ну, их! Пусть и дальше плетут свои венки. Жизнь у них, действительно, жестянка, как и пел водяной», — прилетела шальная мысль.

Я дала аккуратно задний ход и приземлилась на берегу. Наказывать местных жителей мутного водоема уже не хотелось однозначно, но и просто так уйти нельзя. И тропинка сюда ведет, и бревнышко со смыслом лежит. А, если кто-нибудь порядочный и жалостливый забредет сюда и спасать кикимору кинется в болото? Ну, что делать-то? Все-таки, надо придумать, как предупредить путников, что здесь прямая диверсия, а не крики о помощи? А кого-то уже и погубили, возможно? И что же делать? Камни насобирать и выложить предупреждение на берегу? Раскидают легко, да и травой зарастет все.