Бегущий по лезвию бритвы (сборник)(др.перевод)
Шрифт:
— С вас один международный посткред, — сказал динамик.
— Запишите его на счет Глена Ранкитера, директора «Корпорации Ранкитера», Нью-Йорк.
— Тогда прошу вас опустить соответствующую кредитную карточку, — потребовал автомат.
— Мне уже пять лет не позволяют пользоваться кредитными карточками. Я все еще оплачиваю взятое в кредит в…
— С вас один посткред, — рявкнул динамик. Из него раздалось зловещее тиканье. — Через десять секунд я вызову полицию.
Джо неохотно бросил монету — тиканье стихло.
— Нам не нужны такие клиенты, как вы, — заявил динамик.
— Когда-нибудь, — с
Джо взял в руку крохотный сосудик со сливками, но тут же снова положил его на стол.
— Эти ваши сливки, или молоко, или что там вы мне подсунули, скисли.
Динамик молчал.
— Ну, вы собираетесь что-нибудь сделать? — спросил Джо. — Когда дело шло о деньгах, вы были разговорчивее.
Платные двери кафе открылись, и вошел Эл Хэммонд. Он подошел к Джо и сказал:
— Работники моратория уже перенесли Глена в свой вертолет. Они спрашивают, не полетите ли вы с ними.
— Посмотри-ка на эти сливки, — сказал Джо, поднимая сосуд вверх. Жидкость уже оставила на стенках налет в виде твердых крупинок. — Вот что ты получаешь в этом заведении за один посткред! И это в одном из наиболее развитых технологических городов мира! Я не двинусь с места, пока это заведение не вернет мне мои деньги или не заменит эту дрянь.
Эл Хэммонд внимательно присмотрелся к Джо.
— Что с тобой происходит?
— Сперва мои сигареты, — начал перечислять Чип. — Потом устаревшая на два года телефонная книга на корабле, теперь вот эти сливки недельной давности. Я не понимаю, что происходит, Эл.
— Ну так выпей кофе без сливок, — посоветовал Хэммонд. — И пойдем к ним, надо же когда-нибудь довезти Ранкитера до моратория. Остальные будут на корабле ждать нашего возвращения.
Джо поднял чашку и заметил, что кофе холодный, загустевший и к тому же несвежий. Поверхность чашки подернулась слоем пористой плесени. Он с отвращением отодвинул чашку.
«Что происходит? — подумал он. — Что это со мной творится?» Его растерянность перешла в странный, необъяснимый, липкий страх.
— Да идем же, Джо. — Эл сильно сжал его плечо. — Забудь о кофе, это в данный момент не главное. Сейчас важно доставить Ранкитера в мораторий.
— Знаешь, кто дал мне этот посткред? — спросил у него Джо. — Пат Конли. И я сразу же сделал с ним то, что обычно делаю с деньгами, — потратил на дерьмо. На заваренную в прошлом году чашку кофе. — Под нажимом руки Хэммонда он сдвинулся с места. — Может, ты съездил бы со мной в этот мораторий? Мне потребуется поддержка, особенно при разговоре с Эллой. Что мне ей сказать? Свалить вину на Глена? Сказать, что это он предложил нам отправиться на Луну? Хотя, в общем-то, это так и было… А может, сказать ей, что корабль попал в аварию и он умер от естественных причин?
— Через некоторое время его подключат к ней, — ответил Хэммонд. — И он расскажет ей правду. Так что и ты можешь говорить, как все было на самом деле.
Они вышли из кафе и направились
в сторону геликоптера, являющегося собственностью Моратория Возлюбленных Собратьев.— Может, подождать, пока Глен сам ей все расскажет? — предложил Джо, поднимаясь на борт геликоптера. — Это он решил, что мы должны ехать на Луну, пусть сам и расхлебывает. Тем более что он знает, как с ней надо разговаривать.
— Вы готовы? — спросил фон Фогельсанг, сидящий на месте пилота. — Можем ли мы начать траурное путешествие к месту вечного упокоения мистера Глена Ранкитера?
Джо простонал и отвернулся к окну, сосредоточив все свое внимание на здании космопорта.
— Полетели, — сказал Эл.
Когда они были в воздухе, фон Фогельсанг нажал одну из клавиш. Из многочисленных динамиков, размещенных в кабине, поплыли звучные аккорды «MISSA SOLEMPIS» Бетховена.
— Ты знаешь, что Тосканини, дирижируя оркестром, имел привычку подпевать исполнителям? — спросил Джо. — Его можно слышать в записи «Травиаты».
— Нет, я не слышал, — ответил Эл. Он смотрел на проплывающие под ними жилые блоки Цюриха. Джо заметил, что и сам он тоже присматривается к этому движению.
— LIBEGA ME, DOMIPE, — сказал он.
— Что это значит?
— Это значит: «Смилуйся надо мной, Господи». Ты что, не знал? По-моему, это всем известно.
— С чего это тебе пришло в голову?
— Из-за музыки. Чертова музыка! Выключите динамики, прошу вас, — обратился он к Фогельсангу. — Ранкитер все равно не слышит. Слышу только я, а я ее слушать не хочу. С тебя ведь тоже достаточно, правда? — спросил он Хэммонда.
— Успокойся, Джо, — сказал Эл.
— Мы везем нашего шефа в заведение, именующееся Мораторием Возлюбленных Собратьев, а ты мне толкуешь про спокойствие. Знаешь, Ранкитеру вовсе не нужно было ехать с нами на Луну. Он мог бы просто послать нас, а сам остаться в Нью-Йорке. Но он поехал, и вот теперь человек, который лучше всех нас умел пользоваться такой штукой, как жизнь, стал…
— Ваш темнокожий приятель дал вам хороший совет, — вмешался фон Фогельсанг.
— Это какой же?
— Чтобы вы успокоились. — Он открыл крышечку на пульте управления геликоптера и вручил Джо разноцветную пастилку. — Прошу вас, угощайтесь, мистер Чип.
— Жевательная резинка с успокаивающим действием, — задумчиво прочел Джо на обертке. — Со вкусом абрикоса. Пожевать мне ее? — спросил он у Хэммонда.
— Обязательно, — сказал Эл.
— А вот Глен в подобной ситуации никогда не прибегнул бы к успокаивающим средствам. Он вообще никогда не пользовался транквилизаторами. Знаешь, Эл, я сейчас понял, что он пожертвовал жизнью ради нас.
— Да, — ответил Хэммонд. — Мы приехали.
Геликоптер начал снижаться к посадочной площадке, обозначенной на крыше здания.
— Как ты думаешь, тебе удастся взять себя в руки?
— Да, когда я услышу голос Ранкитера, — сказал Джо. — Я должен удостовериться, что в нем еще сохранилась какая-нибудь искра жизни или полужизни.
— Не беспокойтесь, мистер Чип, — добродушно сказал владелец моратория. — Обычно мы получаем вполне удовлетворительный поток протофазонов. По крайней мере, поначалу. Только потом, когда срок полужизни истекает, наступает печальная минута. Но при разумном планировании общения этот момент можно отсрочить на много лет.