Бегущий по лезвию бритвы (сборник)(др.перевод)

Он включил открывание дверей и заглушил двигатель геликоптера.

— Приветствую вас в Моратории Возлюбленных Собратьев, — торжественно произнес фон Фогельсанг, пропуская их вперед, к выходу на крышу. — Мой секретарь, мисс Бисон, проводит вас в гостиную. Там вы сможете подождать, а цвета стен позволят вам вернуть ощущение покоя. Они очень хорошо действуют на подсознание. Как только с мистером Ранкитером установят контакт, я доставлю его вам.

— Я бы хотел присутствовать на всей процедуре, — сказал Джо. — Я хочу видеть, как его станут оживлять.

— Может быть, вы попытаетесь объяснить вашему другу… — обратился фон Фогельсанг к Элу Хэммонду.

— Нам придется подождать в гостиной, — твердо произнес Хэммонд.

— Ты ведешь себя как дядюшка Том, — ответил Чип, бросив на него яростный взгляд.

— Все моратории работают таким образом, — заметил Эл. — Пошли в гостиную.

— Сколько нам ждать? — спросил Джо у владельца моратория.

— Мы будем точно знать ситуацию через пятнадцать минут. Если через это время не удастся поймать четкий сигнал…

— Вы намерены ловить его сигналы только пятнадцать минут? — спросил Джо и повернулся к Хэммонду: — Они собираются потратить всего пятнадцать минут на оживление человека, который лучше нас всех, вместе взятых… — Ему хотелось разрыдаться. — Пойдем, Эл, — выдавил Джо. — Пойдем…

— Это ты иди за мной, — ответил ему Хэммонд. — Пошли в гостиную.

Джо поплелся за ним.

— Хочешь сигарету? — спросил Эл, усадив его на диван, обтянутый искусственной кожей, и протянул пачку.

— Они истлели, — сказал Джо. Ему не требовалось проверять это. Он просто был уверен.

— Да, действительно. Как ты узнал? — спросил его Эл, пряча пачку в карман. С минуту он ждал ответа. — Ты впадаешь в отчаяние легче любого другого из знакомых мне людей. Нам просто повезло, что мы остались живы. Мы все тоже могли бы сейчас лежать в холодильниках, а Ранкитер сидел бы в этой размалеванной дурацкими цветами комнате.

Он покосился на часы.

— Все сигареты в мире истлели, — проговорил Джо. Он посмотрел на свои часы: прошло десять минут. В его мозгу, как серебристые рыбки, плыли печальные мысли. Потом вместо них пришел страх. — Если бы Ранкитер был жив и сидел в этой комнате, все было бы в порядке. Непонятно только, почему я в этом так уверен.

Джо попытался представить себе, что в данный момент техники делают с телом Ранкитера.

— Ты помнишь, кто такие дантисты? — обратился он к Хэммонду.

— Да, я знаю, чем они занимались.

— Раньше у людей портились зубы.

— Я знаю, — ответил Эл.

— Отец мне рассказывал, как он переживал, сидя в приемной у дантиста. Каждый раз, когда открывалась дверь, он думал: ну, вот сейчас… Он всю жизнь этого боялся.

— Именно это ты сейчас и чувствуешь? — спросил его Эл.

— Сейчас я думаю: почему этот болван директор никак не вернется и не скажет нам наконец, жив Глен или мертв. Одно из двух. Да или нет.

— Ответ почти всегда положителен. Как говорит Фогельсанг, согласно статистике…

— На этот раз ответ будет отрицательным.

— Откуда тебе знать?

— Я тут прикидываю, есть ли у Рэя Холлиса отделение в Цюрихе.

— Конечно. Но пока он пришлет сюда ясновидящего, мы и так все узнаем.

— Позвоню-ка я все-таки ясновидящему, — решил Джо.

Он поднялся, соображая, где здесь может быть видеофон.

— Дай мне двадцать пять центов, — попросил он Хэммонда.

Тот отрицательно покачал головой.

— В некотором смысле ты — мой подчиненный. Стало быть, ты должен делать то, что я скажу, иначе тебя уволят. После смерти Ранкитера управление фирмой лежит на мне, я руковожу ею с момента взрыва бомбы. Это мое решение доставить его сюда, так что мне решать, надо звонить ясновидящему или нет. С тебя четвертак, — закончил он, протягивая руку.

— Подумать только! «Корпорацией Ранкитера» управляет человек, у которого в кармане нет и пятидесяти центов. На, держи. — Эл отыскал в кармане монету и протянул ее Джо. — Приплюсуй эту сумму к моей ближайшей зарплате.

Джо вышел из гостиной и поплелся по коридору, задумчиво потирая лоб.

«Все-таки это какое-то неестественное место, — думал он. — Оно расположено на полпути от жизни к смерти. Теперь я на самом деле шеф «Корпорации Ранкитера», если не считать Эллы. Но ее нет в живых, и ее голос можно принимать в расчет только тогда, когда я сам приду разбудить ее. Я знаю подробности завещания Глена, которое гласит, что я должен управлять фирмой в случае его гибели до тех пор, пока он сам или Элла не укажут, кто должен занять пост Глена. Они оба должны выразить согласие — это отмечено в обоих завещаниях как необходимое условие. И не исключено, что они придут к выводу, что мне следует оставаться в этой должности всегда.

До этого не дойдет, — оборвал он сам себя. — Человек, неспособный привести в порядок собственные финансовые дела, не может занимать такого поста. Ясновидящий должен знать и это. И от него я сейчас узнаю, стану ли я на какое-то время директором фирмы или нет. Хорошо бы иметь в этом вопросе какую-нибудь определенность. Тем более что звонить ясновидящему мне все равно придется».

— Где здесь у вас видеофон общего пользования? — спросил Джо у одетого в мундир работника моратория.

Тот указал ему направление, и Джо двинулся дальше, пока не отыскал автомат.

Джо поднял трубку и опустил полученную от Эла монету.

— Я извиняюсь, сэр, — сообщило устройство, — но я не могу принимать деньги, вышедшие из обращения.

Монета выскочила из отверстия в корпусе видеофона и упала у ног Джо.

— В чем дело? — спросил Чип, неловко нагибаясь, чтобы поднять монету. — С каких это пор четвертаки Североамериканской Федерации вышли из обращения?

— Мне очень жаль, сэр, но это не двадцатипятицентовик Североамериканской Федерации, а старая монета Соединенных Штатов Америки, отштампованная в Филадельфии. Сейчас она обладает ценностью только как нумизматическая редкость.

Джо присмотрелся к монете. На ее потемневшей поверхности виднелся профиль Джорджа Вашингтона. Согласно выбитой на ней дате, ей было больше сорока лет. Она действительно давно вышла из обращения. Видеофон был прав.

— У вас какие-то трудности, сэр, — вежливо обратился к нему работник моратория, подходя поближе. — Можно мне взглянуть на эту монету? Я видел, что автомат выбросил ее.

Он протянул руку, и Джо подал ему злополучный двадцатипятицентовик.

— Я могу предложить вам за него современную монету достоинством в десять швейцарских франков, которой вы можете заплатить за разговор.