Бэкап

– Какую аферу? Какие адвокаты? – удивленно уставился на меня Накадзава.

– Господин Рыкоф считает, что вы его обманули и никакого «метода Окадо» не существует, – пояснила Амели. – И что весь «Церебрум» – одно большое надувательство с единственной целью – получить миллиарды толстосумов из «Forbes». Надеюсь, вы должным образом убедите господина Рыкофа, что это неправда? Хотя, после его неожиданного появления мне бы тоже не помешали некоторые разъяснения.

– Да что там объяснять, – раздраженно сказал я. – Сегодня все мало-мальски значимые издания узнают об этом грандиозном мошенничестве, так что давать пояснения иси Накадзаве придется в зале суда, а не в этой комнате. И я уж позабочусь, чтобы все мои деньги вернулись до последнего цента.

– Постойте, постойте, – вскричал ученый. – Вы все неправильно понимаете. Я ни в чем вас не обманывал, метод Окадо существует и работает.

– Тогда почему же я здесь, перед вами?! – наклонился я и рявкнул, не сдерживаясь, на японца. – Вы же говорили, что все нейроны мозга выжигают во время операции. Из-за этого вы и умерщвляете клиентов. Но что-то я не чувствую себя дебилом. Разве что вы меня держите за такого, пытаясь впарить никель за доллар [42] ? А, Накадзава-сан? А вот это вам память не освежит? – потряс я перед его носом шокером.

42

никель, слэнговое название монеты номиналом пять центов США

– Да, признаюсь вам, я врал, но врал только в этом, – сжался ученый в кресле.

– В чем, в этом? – выпрямился я.

– Никакие нейроны во время операции не выжигаются, – выдавил тот из себя. – С вашего мозга делается полная цифровая копия. Никакой надобности в физическом уничтожении нейронов нет. Весь процесс – абсолютно безболезненный.

– Как нет? – я растерянно смотрел на японца. – И зачем же вы мне врали? Что значит, нет никакой надобности?

– Как я уже говорил вам, – начал тот, – по сути, в результате операции появляется ваш цифровой клон. Но как только, и если, вы придете в сознание после операции, появятся две личности – вы, оставшийся в физическом мире, и вы же, возникший в мире виртуальном. Избежать этого раздвоения можно было лишь одним способом: уничтожить одну из личностей, в нашем случае – ваше тело из плоти. Окадо-сэнсэй считал, что никто не согласится умереть, зная, что может вначале проверить, удачно ли прошла операция по созданию копии его личности. Но допустить существование одновременно двух личностей «Церебрум» не мог: методика Мацумото и так нарушала десяток законов и конвенций. – Последнюю фразу Накадзава почти выкрикнул и затем обмяк в кресле, словно шар, из которого вышел воздух. Я и Амели молчали, разглядывая ученого.

– У всех юристов, допущенных к проекту, волосы дыбом вставали от перспективы получить две личности: на биологическом и цифровом носителе, – уже тише сказал Накадзава. – Поэтому мы придумали версию о выжигании нейронов. – Все остальное – правда. Операция прошла успешно и ваша цифровая копия сейчас находится в вирт-системе «Церебрума», готовится к размещению на одном из серверов. Почему вы выжили – ума не приложу. Нужно пересматривать логи и протоколы процедуры. Возможно, вам ошибочно ввели не тот состав для эвтаназии.

– Какой-то бред! – Я заходил по комнате, остановился перед столом. – То есть вы хотите сказать, что один «я» нахожусь здесь, в этом офисе, а другой, ничем от меня не отличимый, сидит где-то в вашем интеле?

– Ну, назвать его абсолютно вам идентичным нельзя, – пожал плечами ученый. – Во-первых, у него нет тела. А во-вторых, как я уже сказал, с момента своего осознания он начал получать из внешнего мира информацию, которой были лишены вы. То есть с этого момента его понятийный и событийный аппараты расходятся с вашими. Он начинает накапливать собственные опыт и воспоминания.

– Бреед, – опять протянул я. В голове образовалась какая-то мешанина из обрывков мыслей и фраз. Никак не удавалось поймать кончик нити, ухватившись за который можно было бы понять и принять сказанное ученым.

– Хорошо, – принял я решение. – Как можно с ним, то есть со мной, то есть…тьфу, в общем, как можно с Рыкофым-вторым связаться? Вы же как-то общаетесь с клиентами.

– К интелвиртам, где хранятся отпечатки…так мы называем личностные копии, – пояснил Накадзава, – доступ есть только из моего кабинета.

– Это мы сейчас проверим, – сказал я, усаживаясь в кресло и входя в сеть «Церебрума».

– У службы безопасности нет к ним допуска, – сообщил у меня за спиной японец. – О существовании отпечатков – так мы называем цифровые копии сознаний – знают считанные единицы во всей корпорации.

– Посмотрим, – я устремился в глубины ссылок и тэгов сети. – Кстати, допуская, что все вами сейчас сказанное – правда, когда я могу рассчитывать на повторную операцию?

Ученый почему-то не торопился с ответом и я повернулся к нему.

– Не уверен, что совет директоров даст согласие на такой вариант, – нарушил наконец молчание японец. – Даже если сделать так, как хотите вы, неизбежно встанет вопрос, что делать дальше? Контракт был заключен на ваше цифровое и физическое клонирование в единственном экземпляре. Но в таком случае у нас появится две цифровые копии. И какую из них прикажете переносить в свое время на биологический носитель?

– Меня, конеч…, – я осекся на полуслове.

– Вижу, вы понимаете, – кивнул Накадзава. – Чем после копирования ваше сознание будет отличаться от другого, более раннего?

– Вы же сами сказали, разным опытом, – размышлял я вслух. – Второй «я» уже некоторое время живет в собственной реальности. Он не приходил в себя в вашем хранилище, не пугал Мику и не тыкал шокером в мисс Бомонт.

– Что вы делали?! – вскричал японец.

– Это наше дело с Амели, – отмахнулся я. – Так что вы скажете насчет различий?

– Для вас они существенны, – согласился Накадзава. – А для вашего более раннего «я»? А для ваших юристов? Сотрудников? Друзей? Или вы считаете, что он, давайте для удобства называть его Мистер Икс, согласится с тем, чтобы навсегда остаться в недрах интела?

– Вы можете сделать два клона, – предположил я. – Пусть у меня будет братик, всегда о нем мечтал.

– Вы слишком поверхностно относитесь к этому, – покачал головой ученый. – Уверен: если вы обдумаете этот вариант более предметно, посоветуетесь с юристами, то поймете, что не все так просто. Но даже при всех прочих обстоятельствах я не думаю, что совет директоров с этим согласится. Разве что у вас не найдется еще ста…то есть, десяти миллиардов амеро.

Чем дольше я обдумывал слова Накадзавы, тем яснее становилось, что он прав на все сто десять процентов. Вряд ли шишки из руководства «Церебрума» упустят шанс получить двойную прибыль по контракту. А если идти в суд, то это – годы и годы тяжб, которых у меня нет. Нет у меня и есть у моего цифрового двойника. С которым, и в этом старикан также прав, несомненно возникнут проблемы. Как бы повел себя я, если бы сейчас сидел облаком цифр внутри интела и мне сообщили, что мой биологический оригинал жив живехонек и качает права? Кто из нас вправе распоряжаться деньгами Питера Рыкофа? Кто владеет контрольным пакетом «Military and tactical Resources Inc»? Кто обладает правом подписи? Кто высаживался в Пакистане в 2011-м и тащил собственные кишки по улицам Луанды в 2033-м? Да уж, и впрямь волосы дыбом встать могут. В любом случае, нужен какой-то козырь для переговоров с руководством корпорации. Думай, солдат, думай.

– Так, ладно, – сказал я, – посмотрев на мигающую алым на экране интела надпись «access is denied». – Похоже, вы правы: доступ к отпечаткам есть только в вашем кабинете. Думаю, ваши соображения о совете директоров тоже недалеки от истины. Что ж, тогда я не вижу иного выхода.

Я вернулся к консоли и начал набирать команды.

– Что вы делаете? – встревожился японец.

– Сейчас увидите. – Я ввел последнюю цифру и где-то под потолком раздался механический голос: «Внимание! Внимание! Запущен протокол «Фукусима». Блокировка входов и выходов состоится через девять минут. Просьба сотрудникам центра действовать по инструкции. Внимание! Внимание! Запущен протокол «Фукусима»…»