Бел-горюч камень

История нового преступления Змея была проста, стихийна и виделась Марии в необъяснимом откровении, словно она нечаянно заглянула в черную тугаринскую душу.

…Без денег он себя не представлял, поэтому, «откинувшись», как сказала Зина, сразу же по приезде сколотил шайку. Решил сделать единственную вылазку в лес и завязать с хлопотной валкой. Живо сыскавшийся покупатель торопил – строительное лето шло к концу. Лесник с кузнецом не могли знать о столь скором освобождении Тугарина. Время брусничного сезона еще не наступило, а праздно люди далеко в лес не ходят. Змей твердо верил – теперь его не словят. Не смогут, не успеют. Получив свою долю за труд и риск, он намеревался либо смотаться обратно в Иркутск, либо залечь на месячишко в какой-нибудь деревне, покумекать над дальнейшей деятельностью…

Дорога сужалась к околице, тропой ползла вверх, и в горной развилке легко просматривалась из стоящей под горой кузни. Пронесет, – напрягался Тугарин. Трактор оттуда в размер спичечного коробка, по видному месту даже с волокушей не дольше трех минут езды. Неужто кто-то глазастый от нечего делать вытаращится именно в эту сторону, именно в эти три минуты? А к вечеру, когда трактор повернет обратно, кузнецы разбегутся по домам…

Но не зря Вася-фараон остерегал старого приятеля – не берись за то, на чем попался. Умный гору обойдет… Где тут обойдешь! Мелких тропок куча, широкая – одна. Как судьба одна. Не изменишь, если в назначенный момент прописана невезуха.

Сам Степан и приметил в распахнутое окно трактор, мелькнувший на всходе. Стучать молотками как раз кончили, и донесся надсадный шум мотора, приглушенный отрогами горной цепи. Наказав помощнику завершить работу, Степан прихватил починенную по чьему-то заказу тозовку, – только что отремонтировал затвор и второпях, в одиночку, махнул в тайгу.

«Патроны у него вроде были. Хотел просто спугнуть воров, пока не успели порубить деревья, – сетовал позже младший кузнец. – Вечером собирался потолковать с лесником. Сказал, подозревает, что прежние вальщики по амнистии вышли».

Не дождавшись старшого, помощник заскочил домой к нему по пути с работы. Думал, Степан вернулся из леса по другой тропинке. Но дома того не оказалось. Встревоженный парень рассказал обо всем Майис. Он и предположить не мог, что женщина, на ночь глядя и тоже одна, ринется в лес искать мужа. Потом саму ее искали долго и безуспешно…

Тело кузнеца подельники в спешке сунули под кусты. Он все-таки успел помешать, спас намеченные к валке деревья. Голова его с затылка была раскроена топором. Тозовка обнаружилась при обыске у одного из преступников в сарае. Выстрелов из ружья не производили. Очевидно, кузнец чем-то выдал свое появление до того, как собрался выпалить в воздух.

Мария догадывалась, почему он не стал обороняться. Совестливый и миролюбивый, Степан не способен был убить человека.

Когда-то в годы Гражданской войны командир красноармейского отряда приказал расстрелять за попытку побега к белобандитам братишку Степана и соседского сына, совсем еще желторотых мальчишек. Узнав об этом слишком поздно, Степан догнал отряд и в упор прицелился в командира, а выстрелить не сумел.

За несовершенную месть молодой кузнец поплатился тюрьмой. В этот раз – жизнью.

Глава 4 Встреча с прощанием

Сотрудники спецотдела стали заметно снисходительнее относиться к переселенцам. Прокатилась свежая волна бодрящих слухов. Поговаривали, что одной пожилой паре по состоянию здоровья разрешили поселиться на Алтае. Затем большая семья с помощью влиятельной зарубежной родни и посольского вмешательства добилась неслыханного – визы на выезд из СССР в Данию. Затеялись единичные процессы снятия со спецучета, и наконец в начале нового года для немногих счастливчиков, чьи дела были рассмотрены, наступили дни выдачи паспортов и окончания северной ссылки. Но освобождение сложно было назвать подлинным. Переехать условно восстановленные в правах граждане могли в любое место Советского Союза, кроме центральных городов и родной Прибалтики.

«Вольные» люди на радостях тут же бросали кое-как найденную работу. Раздаривали трудно добытое имущество, прощались с местными друзьями и приглашали всех приехать к ним в гости. Расставаясь с товарищами по несчастью, старались не смотреть на вопрошающе печальные лица:

– Месяц, не больше, – и вы следом за нами освободитесь. А через год-два, вот увидите, дома встретимся!

Со справкой о реабилитации в дрожащей от счастья руке к Марии прибежал Гарри Перельман. Широко улыбался щербатой улыбкой (зубы проредила цинга на мысе):

– Мария! Изочка! Мне позволили жить в Свердловске, я достал бронь на самолет! Вы придете провожать?

– Придем…

Музыкант осекся, но ликования затушить не сумел. Прибавил виновато:

– Простите меня… Я уверен – вам недолго осталось ждать!

– Ну что ты, – Мария заставила себя улыбнуться, – мы за тебя рады.

Не в силах сдерживать обуревающие его эмоции, Гарри закружил Изочку по комнате:

– Проситесь в Свердловск! Как только освободитесь, дайте телеграмму, я вас встречу!

Провожать Перельмана Мария пошла одна, дочь была в школе. Ехали в машине радиостудии, шофер великодушно согласился подвезти до авиапорта.

Гарри рассказал, что недавно собирался жениться. «Феодосия», – назвал имя девушки. У него выходило нежно, по-домашнему: «Федося». Он уже сделал предложение, и она ответила согласием, как вдруг ее вызвали в отдел. О чем Федосе там наговорили, музыкант не знал и запоздало жалел, что не делал из женитьбы секрета. Кто-то донес…

– Она тебе отказала?

Гарри потерянно кивнул:

– И да, и нет. Федося сказала, что любит меня и всю жизнь будет любить одного меня, но замуж за меня не пойдет.

– Как они могли! – возмутилась Мария. – Ты ведь теперь свободен!

– По справке вроде бы так, – невесело усмехнулся музыкант, – а все равно мы у них на крючке.

– Почему Феодосия сейчас не с тобой?

– Не хотел расстраивать. Я написал ей письмо. Первое из будущих писем… Федося – талантливый хормейстер и решила полностью посвятить себя музыке. Со спокойной душой оставляю на нее хор. Думаю, справится.

– А за себя ты спокоен?

– Я тоже не женюсь, – вздохнул Гарри. – Может, через некоторое время нам все-таки позволят быть вместе, и она приедет ко мне.

Едва зашли в здание аэровокзала и осмотрелись в поисках свободных мест в зале, как к Марии с безумным воплем кинулась седая, встрепанная женщина… Это была невероятная встреча! Гедре и Витауте вчера прибыли из Сангар, а сегодня уже покидали республику.

Бывшие жители Мыса Тугарина обнялись, постояли минуту, смеясь и плача.