Бела + Макс. Новогодний роман

– Приходите через минут сорок.

– А почему не через сорок пять? – спросил я после того, как положил трубку телефона на аппарат.

Через сорок минут (оделся по-военному, как по тревоге, в парадно-выходные одежды – «портупея, кобура с пистолетом, сабля на боку», поймал тут же такси) я стоял в кабинете главного редактора.

Ещё через пять минут я вышел за дверь и тут же напялил на голову мокрую шляпу: рабочего времени у меня – четыре часа 30 минут. Не больше и не меньше.

С одной стороны, я был волен поступить так, как заблагорассудится. (Например, дать задний ход: шли бы они все лесом со своим автовокзалом!) С другой стороны, я был неволен (зашла туча за Солнце!) в своём решении: сказал бы редактор принести готовую статью через два часа – я бы из кожи вон вылез, но принёс бы через два.

На следующее утро мой материал объёмом в сто пятьдесят строк лежал на столе Захарова. В полдень Василий Яковлевич сухо поздравил меня:

– Вы зачислены в штат.

Таким образом, на выбор отправной точки своей карьеры у меня ушёл ровно день.

Белые начали партию: королевская пешка сделала первый ход: Е2 – Е4…

Предполагал ли я, что всё произойдёт так легко и быстро? Нет, не предполагал.

Если тебе двадцать три года, когда энергии через край (и ты не болен), об этом не думают.

Чего мне стоил материал о новом автовокзале в том (далёком) 1982 году?

Приехав в такси на объект (проявил оперативность), я обнаружил, что он (в принципе, формально) готов к торжественной церемонии открытия, хоть сейчас. Однако, облазив и исходив его вдоль и поперёк, вымокнув под дождём до нитки, я понял: работать здесь ещё и работать. До седьмого пота.

Поскорее добравшись домой, с тем чтобы «сесть» на телефон, я лихорадочно думал: с чего начать? Вспомнил хитрую улыбку Захарова. Старик неспроста сказал: «Пишите, что хотите! Хотите фельетон – пишите фельетон. Хотите репортаж – пусть будет репортаж. Хотите статью – сделайте статью. Ко-ро-че: как посчитаете правильным, так и сделайте – без разницы!»

Что хотел написать я?

Перекрёстные звонки по инстанциям, которые отвечали за досрочную сдачу в эксплуатацию столичного автовокзала (а в те времена все сдачи были досрочными), привели меня в состояние лёгкого умопомрачения. Одни чиновники валили всё на других чиновников, и никто, значит, не был виноват. Никто! А автовокзал, как проклятый, завис. Почему?

– А потому! – напускал таинственности каждый из моих собеседников. Разве они могли мне, ещё не состоявшемуся сотруднику «АТК», сказать что-то другое?

Я понял: чтобы добраться до истины, понадобится минимум полмесяца, а не полдня. А времечко летело вперёд, сокращая с каждой минутой отведённый мне срок.

И всё-таки: что писать?

Я положил перед собой стопку чистой бумаги. В итоге не получилось ни фельетона, ни проблемной статьи, а получилось нечто такое, где было всё, что я видел и слышал, однако не было и тени безнадёжности ситуации.

Захаров, просмотрев мой материал раз-другой, спросил напрямик, глаза в глаза:

– Так вы всё-таки за кого: за волков или за овец?

Мне хватило наглости ответить:

– Больше того, что написано, мне сказать нечего.

Дальше повторились вчерашние шестьдесят секунд паузы.

Про себя я, стараясь сохранять внешнее хладнокровие, размышлял:

Согрешил ли я против истины? Нет.

Представил ли чёрное белым? Нет.

Недосказал ли то, что логически следовало из фактической стороны дела? Пожалуй, да.

Если допустить обратное, когда мной было бы представлено то, что не являлось открытием ни для кого – часть денег разворована, та же судьба постигла стройматериалы, а бездарность организации строительства увеличила продолжительность работ вдвое; причём изначальной концепции реализации проекта не было вовсе? И что тогда? Отправил бы Захаров в печать мою писанину? Сомнительно.

А если (вопреки здравому смыслу) это всё-таки произошло? Наверняка бульдозер партийной идеологии размазал бы своими гусеницами и журнал, и главного редактора.

Что касается меня – я отделался бы лёгким испугом, но путь к доброму имени мне был бы заказан.

Пришлось бы Максу подождать лет десять, пока народу не объявят о – святая святых! – «Свободе Слова» (по Ельцину, в соответствии с методичками радио «Голос Америки»). А до тех пор пришлось бы походить в дворниках.

Василий Яковлевич, ссутулившись над письменным столом, ещё раз пересмотрел рукопись. С начала и до конца. С конца и до начала. В том числе по диагонали.

– У вас оказались все сыты, – проговорил он ровно, без эмоций. И добавил после паузы: – И целы: ну-ну.

Что это «ну-ну» могло означать (похвалу? разочарование?), я понял, когда на доске объявлений увидел приказ по редакции: «Зачислить в штат «АТК» на должность корреспондента…»

– Если серьёзно, я до сих пор не могу найти ответы на некоторые «пустяковые» вопросы.

– Например? – спросила Бела.

– 1. Почему я не наведался в редакцию «Боевого Знамени» (которая в 1974 году находилась на расстоянии километра от моего дома), чтобы спросить совета у майора Звягинцева: как быть с работой? 2. Почему я позвонил в журнал «Автомобильный транспорт…», о котором прежде знать не знал? 3. Почему по телефону мне ответил не секретарь и не рядовой сотрудник, что должно было произойти в 99,99 процентов из ста, а главный редактор?.. С лёгкой руки Захарова и началась (вдруг!) моя карьера.