Белая леди

— Я хочу повторить вам то, что я уже сказал мистеру Хоупу, — начал Артур Д’Аллессандро. — Все разговоры, происходившие в этом офисе между мною и мистером Питером Торренсом, являются конфиденциальными.

— Конечно, — согласился с ним Блум. — Но ваш с ним разговор происходил до того, как в мистера Хоупа стреляли.

— Мне жаль, что так случилось, но…

— Сейчас мы ищем подозреваемых в попытке преднамеренного убийства.

— Если вы подозреваете моего клиента в…

— Кто-то что-то сказал…

— …в преступлении, тогда я предлагаю…

— …о том, что кого-то подозревают? Я сейчас…

— Вы мне угрожаете?

— Нет.

— …сделать попытку…

— Я должен выяснить, зачем Мэттью Хоуп заходил сюда, а потом мне, может быть, удастся найти того человека, который пытался его убить. Я понимаю, почему вы защищаете конфиденциальность ваших переговоров с клиентом, но это совершенно не относится к тому, что говорил мистер Хоуп. Поправьте меня, если я не прав. Или, может, он тоже был вашим клиентом?

Д’Аллессандро кисло посмотрел на него.

— Вы можете мне сказать, почему мистер Хоуп заходил к вам? — спокойно повторил Блум.

— Он был здесь, потому что кто-то сообщил ему, что мистер Торренс желал получить от меня совет…

— Так кто был тем лицом, которое сообщило мистеру Хоупу эту информацию?

— Женщина по имени Эгги Донован.

— Она сказала мистеру Хоупу, что Торренс обращался к вам за советом?

— Да.

— По какому поводу?

— Этого я не могу сказать.

— Но если мистер Торренс…

— Информация конфиденциальная.

— Как вы считаете, Торренс мог сообщить мисс Донован?..

— Миссис Донован.

— Как вы считаете, он мог ей сказать, зачем он обращается к вам?

— Не имею ни малейшего понятия, о чем он ей говорил и о чем не говорил.

— Но, кажется, мистер Хоуп знал, почему к вам обращался Торренс?

Д’Аллессандро продолжал молчать.

— Почему вы создаете мне ненужные трудности? У меня друг лежит в больнице, и я пытаюсь выяснить, кто в этом виноват. Все, что говорил вам Мэттью Хоуп, не является секретной информацией. Черт побери, он не был вашим клиентом. Вы собираетесь мне все рассказать?

— Мистер Хоуп пришел сюда с некоторыми предположениями. Я могу их перечислить, но не стану говорить, правдивы ли эти предположения. Я ему сказал то же самое. Боюсь, что он зря потерял время.

— Какие это были предположения?

— Видимо, миссис Донован сказала ему…

— Он сказал вам именно это?

— Да, она ему сказала, что Питер Торренс пришел ко мне по поводу завещания, утвержденного судом три года назад, после смерти его жены.

— Его бывшей жены. Уиллы Торренс, хотите вы сказать?

— Так полагал мистер Хоуп. Видимо, он узнал об этом от миссис Донован, но я не знаю, так ли это было на самом деле. Но, как я понял, мистер Торренс до сих пор считает себя мужем Уиллы Торренс. И поэтому ему должна достаться значительная часть ее собственности.

— Вы можете дословно повторить, что сказал вам мистер Хоуп?

— Ну…

— Пожалуйста!

— Вы знаете, что он мне сначала позвонил…

— Да.

— И спросил, не может ли он зайти во второй половине дня…

— Это было в прошлый четверг?

— Да, это было неделю назад. Мы договорились на два часа, а он пришел на несколько минут раньше, и мы сразу начали спорить по поводу конфиденциальности информации. По телефону он сообщил, что утром встречался с Эгги Донован, и выразил надежду, что я смогу разъяснить ему то, что всплыло во время этого визита. Но как только он появился в кабинете…

— Скажите мне точно, что он вам говорил.

Блум слушал, как Д’Аллессандро описывал ему встречу, которая происходила неделю назад. Мэттью рассказывал ему, что Эгги Донован работала воздушной гимнасткой в цирке «Стедман энд Роджер» в то время, когда человек по имени Питер Торренс был менеджером этого цирка. Потом она ему объяснила суть своего номера. В то время у нее была фамилия Маккалоу. Кажется, во время визита она сказала ему, что Питер Торренс собирался…

Как только Д’Аллессандро услышал имя своего клиента, он сразу сказал Мэттью, что он прервет эту встречу, если разговор будет идти о его клиенте, Питере Торренсе. Но Мэттью заверил, что они будут говорить о миссис Донован.

Д’Аллессандро выслушал все, о чем миссис Донован рассказала Мэттью. Хотя ему не следовало это делать; но его посетитель умел убеждать, и казалось, что он просто помешался на этих сведениях. Мэттью пересказал ему, что трепливый Питер Торренс разболтал Эгги Донован. Он сказал, что никогда не знал, что Уилла собиралась с ним развестись и что она одна ездила для этого в Доминиканскую Республику. Он об этом ничего не знал, он не давал ей согласия на это и не участвовал в процессе развода. Он не получал уведомления о разводе до процесса или после него, и даже не знал, что где-то было опубликовано уведомление о разводе. Он не знал, что она перестала быть его женой, пока спустя полтора года она не совершила самоубийства. В то время все газеты писали о нем, как о бывшем муже.

— Короче говоря, — сказал тогда Мэттью, — Торренс заявляет, что его жена получила односторонний развод, который не является обязательным для него. По его мнению, они все еще были мужем и женой до ее смерти. По законам Флориды, он собирается получить причитающуюся ему часть недвижимости. Вот что сказала мне миссис Донован.

— Я не стану ни отрицать, ни подтверждать это.

— Конечно. Но вы должны знать, что здесь, во Флориде, обусловленная законом часть наследства составляет тридцать процентов рыночной стоимости всего состояния.

— Да, я это знаю, — сказал Д’Аллессандро.

— Большая часть имущества Уиллы Торренс — это пятьдесят процентов акций цирка «Стедман энд Роджер».

Д’Аллессандро промолчал.

— И Уилла все оставила своей дочери.

Поверенный продолжал молчать.

— Короче говоря, — сказал Мэттью, — Питер Торренс желает получить от этого тридцать процентов.

— Если это все, что вам сказала миссис Донован…

— Да, это все, что она мне сказала. Она ничего не рассказывала мне о завещании. Я это уже знал.

— И если это правда, я не стану…

— Подтверждать или отрицать, — добавил Мэттью.

— …Подтверждать или отрицать, — кивнул Д’Аллессандро. — Что бы вы, опытный поверенный, работающий во Флориде, посоветовали мистеру Торренсу?

— Вы хотите сказать, если бы я выступал от его имени?

— Да, вы уже знаете, что я — новый человек в Калузе.

— О? Откуда вы?

— Питтсбург.

— Хороший город.

— Холодный город.

— Я бы сказал ему, что он уже опоздал. Закон дает ему четыре месяца со времени даты первой публикации о состоявшемся разводе, чтобы он заполнил прошение…