Белая львица

– Завтра надо посадить нескольких сотрудников отвечать на звонки.
– Валландер даже не подумал комментировать бьёрковские замечания насчет пресс-конференции.
– Когда исчезает женщина верующая, мать двоих детей, я очень опасаюсь, что звонков будет прорва, начнут названивать даже те, кто вообще ничего не видел. С благословениями и молитвами за полицию. Ну и конечно те, кто, будем надеяться, действительно может что-то сообщить.

– Глядишь, она и сама объявится.

– Ни ты, ни я в это не верим, - отозвался Валландер.

Потом он рассказал о странном пожаре. О взрыве. Бьёрк слушал и мрачнел:

– Что все это означает?

Валландер развел руками:

– Не знаю. Я еду к Роберту Окерблуму, надо продолжить разговор.

Бьёрк пошел к двери, но на пороге обернулся:

– В пять соберемся у меня, подведем итоги.

Уже собираясь выйти из кабинета, Валландер вспомнил, что забыл поручить Сведбергу одно небольшое дело. И опять позвонил на пожар:

– Помнишь, вчера вечером одна из патрульных машин чуть не столкнулась с «мерседесом»?

– Память у меня плохая, - вздохнул Сведберг.

– Разузнай подробности этого инцидента. Я сильно подозреваю, что этот «мерседес» связан с пожаром. А может быть, и с Луизой Окерблум, но не наверняка.

– Я записываю, - сказал Сведберг.
– Еще что-нибудь?

– В пять совещание, здесь в управлении.
– Валландер закончил разговор.

Через пятнадцать минут он опять был на кухне у Роберта Окерблума. Сидел на том же стуле, что и несколько часов назад, пил чай.

– Иной раз мешают разные неожиданности, - сказал комиссар.
– Случился сильный пожар. Но теперь он под контролем.

– Понимаю, - учтиво отозвался Роберт Окерблум.
– Быть полицейским наверняка очень нелегко.

Валландер смотрел на него, ощупывая в кармане наручники. Он не возлагал особых надежд на допрос, который предстояло начать.

– У меня к вам несколько вопросов, - сказал он.
– Мы ведь вполне можем поговорить и здесь.

– Конечно. Задавайте ваши вопросы.

Валландер заметил, что мягкий и вместе с тем отчетливо предупредительный тон Роберта Окерблума действует ему на нервы.

– В первом вопросе я не очень-то уверен. У вашей жены есть проблемы со здоровьем?

Окерблум посмотрел на него с удивлением:

– Нет. С какой стати?

– Просто я подумал, вдруг она узнала, что у нее какое-то тяжелое заболевание. В последнее время она ходила к врачам?

– Нет. И вообще, если бы она заболела, то непременно сказала бы мне.

– Есть тяжелые болезни, о которых люди порой предпочитают не рассказывать. По крайней мере, им нужно несколько дней, чтобы собраться с духом и с мыслями. Ведь нередко больному приходится утешать того, кому он сказал о своей болезни.

Прежде чем ответить, Роберт Окерблум задумался:

– Я уверен, ничего такого не было.

Валландер кивнул и продолжал:

– А как насчет алкоголя? В этом плане у нее все в порядке?

Роберт Окерблум вздрогнул.

– Почему вы об этом спрашиваете?

– помолчав, спросил он.
– Ни она, ни я алкоголем не увлекаемся, в сущности в рот не берем.

– И все-таки шкаф под мойкой заставлен крепкими напитками, - сказал Валландер.

– Мы не против, когда другие выпивают. В разумных пределах, конечно. Иногда к нам приходят гости. Даже такая маленькая риелторская контора, как наша, временами устраивает так называемые презентации.

Валландер кивнул. У него не было причин не принимать этот ответ. Он достал из кармана наручники и положил их на стол, пристально наблюдая за Робертом Окерблумом.

Как он и ожидал, на лице Окерблума отразилось недоумение.

– Вы хотите задержать меня?
– спросил он.

– Нет. Эти наручники я нашел в нижнем ящике левой тумбы, под пачкой писчей бумаги, в вашей конторе наверху.

– Наручники… я никогда раньше их не видел.

– Поскольку вряд ли их положили туда ваши дочери, остается допустить, что они принадлежали вашей жене, - сказал Валландер.

– Ничего не понимаю.

И вдруг Валландер понял, что Окерблум лжет. Еле заметная модуляция голоса, легкая неуверенность во взгляде. Вполне достаточно, чтобы Валландер заметил.

– Кто-нибудь другой мог положить их туда?

– Не знаю. У нас бывают только члены нашего прихода. Не считая гостей на презентациях. Но они наверх не поднимаются.

– А еще?

– Наши родители. Кое-кто из родни. Подружки девочек.

– Довольно много народу, - заметил Валландер.

– Ничего не понимаю, - повторил Роберт Окерблум.

Конечно, не понимаешь: как умудрился забыть про них и не спрятать, думал Валландер. Вопрос в другом: что они означают?

Впервые комиссар задал себе вопрос: не мог ли Роберт Окерблум убить свою жену? Но тотчас отмел эту мысль. Наручников и лжи маловато, чтобы опровергнуть все прежние его допущения.

– Вы правда не можете объяснить, что это за наручники?
– переспросил Валландер.
– Пожалуй, стоит напомнить вам, что закон отнюдь не запрещает держать дома наручники. Никакой лицензии на них не нужно. Не разрешается только почем зря заковывать людей.

– Вы думаете, я лгу?
– спросил Роберт Окерблум.

– Я ничего не думаю. Я просто хочу знать, почему эти наручники были спрятаны в письменном столе.

– Я уже сказал, что не понимаю, как они попали в дом.

Валландер кивнул. Пока нет нужды прижимать его к стенке. До поры до времени. Может, этот брак прикрывает извращенную и даже весьма драматичную сексуальную жизнь? Может, этим в свою очередь и объясняется исчезновение Луизы Окерблум?

Валландер отодвинул чашку в знак того, что разговор окончен. Наручники он опять сунул в карман, предварительно завернув в носовой платок. Может, эксперты установят, для чего их использовали.