Белая река. Гримерша

— Гример? — Алла насмешливо приподняла левую бровь и совершенно беззастенчиво оглядела Дашу, которой немедленно захотелось спрятаться под стол. — Ну… ладно. Тогда можно открыть наше собрание. Начну я с неприятной новости. Нам сократили смету. Снимать будем не на кинокамеру, а на телевизионную — «Бетакам».

Все загалдели. На камеру «Бетакам» снимаются только дешевые телесериалы, снимать кино на телекамеру — это моветон.

— Замолчите, — поморщилась Алла, — потом пленка будет заретуширована под кино. Только профессионал высокого класса и отличит, зритель — никогда. Улетаем мы, кстати, не двенадцатого апреля, а через три дня, десятого. Летим я, Маша, Максим, Григорий, операторы, осветители, техник и девушка в желтом. Остальные в съемках на натуре не участвуют.

— А как же я? — вдруг тоненько пискнула некрасивая девушка с жиденькими русыми волосами и плаксивым выражением лица. — Вы же и мне обещали роль!

— У тебя будет эпизод, — Алла даже не удостоила страдалицу взглядом, — его мы снимем в Москве, уже по возвращении. Точка. Вопросы, предложения?

Все молчали.

— Да, и последнее, — Алла нахмурилась, — у нас не хватает персонала. На натуру не едет ни помощник режиссера, ни продюсер, ни администратор. Поэтому их обязанности будут разделены между членами съемочной группы.

— Просто замечательно, — шепотом заметила Маша Кравченко, — значит, я должна буду возиться с бумажками и подносить всем кофе, это она имеет в виду?

— Хотя… — Алла постучала по столу своим мобильным телефоном, — обязанностей этих не так уж и много. Думаю, что их может взять на себя — новенькая. Я имею в виду нашего гримера. Полагаю, это будет справедливо! Вопросов нет? Только всем спасибо, все свободны.

В тот день Даша Громова попала домой только в половине двенадцатого ночи. Сначала она ездила в туристическую фирму за авиабилетами, потом вернулась на студию — ей поручили проследить за упаковкой декораций. Кроме нее декорациями занимались два подвыпивших румяных осветителя, они то и дело норовили отпроситься «на минутку в туалет», а на самом деле шли в буфет за пивом. К концу второго часа работы один из осветителей мирно уснул в углу, а второй, как полуденная тень, ходил за Дашей и рассказывал ей историю своей жизни. Другими словами, ей все пришлось делать одной. И вдобавок, уже покидая киностудию, она услышала за своей спиной: «Эй, а вы видели эту новенькую в желтом? Прикол, да?»

А дома ее встретили взволнованные родители. Отец, несмотря на поздний час, был одет так, как будто он собрался на прогулку, — в теплые штаны, свитер, зимнюю куртку и шапку-петушок. В руках у взволнованной мамы была телефонная трубка. На появление дочери они отреагировали как-то неадекватно.

— Господи, вернулась! — прошептала мама и вдруг заплакала.

А отец сорвал с себя шапку-петушок и хлопнул кулаком о дверной косяк.

— Не могла позвонить, да?! — взревел он. — Мать волнуется, отделения милиции обзвонила уже, до моргов едва не добралась!

— Эй, вы чего? — удивилась Даша. — Я, по-моему, объяснила, что нашла себе новую работу. Я работаю в кино, и теперь часто могу задерживаться. Но, возможно, скоро у меня появится мобильный телефон. Сейчас они стоят совсем недорого, — не без гордости объявила Дарья и удалилась в свою комнату. Заплаканная мама побежала за ней.

— Дашенька, доченька, как же так, горе-то какое, — выла она. — Я понимаю, ты молодая, красивая, устала от бедности проклятой, но нельзя же так, это же грязь!

— Какая грязь? — устало переспросила Даша. — Ты имеешь в виду, что кино это грязный бизнес? Да очнись, ма, кто сейчас не ворует…

— Эх, Дашуля, думаешь, раз я такая старая, то ничего не поняла? А я ведь все заметила — да и газеты читаю, знаю, что происходит.

— Ты о чем?

— Ты занялась проституцией!!! — Новая волна безутешных рыданий.

— Какой еще проституцией?! — Даша не знала, смеяться ей или плакать. — Мам, ты чего?

— Думаешь, я такая дура? Соврала, что нашла новую работу, а сама! Оделась в мини, накрасилась, как обезьяна. Думаешь, я не видела в окно, как ты торговалась с этими типами в автомобилях. Даша, ты не подумай, что я вмешиваюсь в твою жизнь, но это так опасно…

— Мама, — Даша начала сердиться, — во-первых, я не торговалась. Я просто ловила машину. Во-вторых, обезьяны не красятся. А в-третьих, все это называется стиль гламур!!!

В тот день Даша легла в постели только под утро. Она внимательно читала сценарий фильма, попутно увлеченно перебирала флакончики и коробочки с гримом. Как она накрасит Машку? Какой образ придумает для Максима Медника и Гриши Савина?

Сценарий фильма был незамысловат, как детский букварь. Героиня Маши Кравченко — сексапильная красавица Тамара, фотомодель — едет в деревню к какой-то своей дальней родственнице. Там она знакомится с не менее сексапильным аборигеном (Максимом Медником) и влюбляется в него. Вскоре за красоткой приезжает ее московский жених (роль которого исполнит Гриша Савин). Вся эта душещипательная история заканчивается Машкиным (то есть Тамариным) самоубийством — она, словно доведенная до отчаяния грузинская княжна, бросается в горную реку.

Наверное, от этого момента и стоит отталкиваться Даше-стилисту. «Может быть, кто-то скажет, что я отношусь к своей работе слишком серьезно, — бормотала она, склонившись над сценарием, — но мне вовсе не кажется, что Маша Кравченко похожа на человека, готового на самоубийство ради любви». Маша, конечно, очень красива и вполне могла бы сделать карьеру на лучших подиумах мира. Но это какая-то самодовольная, глянцевая красота. Кукла с длинными ножками и безупречно белыми зубками. Стереотипная, сладкая блондиночка — сотни точно таких же красоток улыбаются со страничек модных глянцевых журналов. Нет в ее образе внутренней борьбы, надрыва, готовности к самопожертвованию. Короче, не роковая женщина. Отнюдь не Грета Гарбо. И даже не Гала Дали.

Подумав, Даша достала с пыльных антресолей альбом со школьными фотографиями и разыскала изображение Машки. Конечно, сейчас она выглядит не так — волосы перекрасила, злоупотребляет косметикой. Но в целом Маша мало изменилась. Даша вооружилась черной ручкой и подрисовала Маше длинные стрелки на веках. Поднесла фотографию поближе к лицу, посмотрела, прищурившись. И рассмеялась — до того нелепо выглядела Кравченко! Какой-то гибрид любимой жены арабского шейха и американской поп-дивы Шер. Подумав, Даша снабдила Машкино изображение легкомысленной челочкой до бровей. Челка Маше пошла, но девушка стала похожей на королеву школьного бала, а не на отчаянную самоубийцу. Даша вздохнула. Ну вот, ничего у нее не получается — только фотографию хорошую испортила. Как нелепо — подрисовала светловолосой Машке челку цвета воронова крыла! И тут Дашу осенило. А что, если, перекрасить Машины волосы в черный цвет?!

И вновь шариковая ручка запорхала над старенькой фотографией. Даша безжалостно закрашивала золотистые волны густых Машиных волос. И не поверила своим глазам, рассматривая преображенное Машино лицо. Похоже, она нашла то, что надо! У нее получилось!

Вообще-то черный цвет не очень шел худенькой, бледноватой Кравченко. Стали заметней мешки под глазами, возле губ обозначились складочки. И ничего удивительного в этом нет — еще на курсах гримеров им рассказывали, что иссиня-черный цвет волос идет только юным девочкам с гладкой розовой кожей. Всем остальным цыганская чернота кудрей прибавляет как минимум лет десять. Зато Машины глаза вдруг «открылись», и выяснилось, что они огромные и живые. Если раньше она была похожа на стервозную и легкомысленную любимицу фортуны, то теперь напоминала неизлечимо больную красотку. А Машина героиня и должна выглядеть неизлечимо больной — больной любовью.

Осталось придумать новый образ для Гриши Савина и Максима Медника. Собственно, в Гришиной внешности можно ничего не менять (или она уже смотрит на него предвзято?). Его роль невелика и проста, его герой может выглядеть вообще как угодно.

A вот с Максимом Медником дела обстоят куда сложнее. Он должен играть аборигена, полуграмотного деревенского жителя, который покорил сердце столичной кокетки. При том сам Медник похож, скорее, на звезду мужского стриптиза, а не на деревенского мужика. Он бесспорно красив, — наверное, никогда раньше Даша Громова не встречала столь безупречно красивого мужчину. Но ему определенно не хватает мужественности. Жаль, что у Даши нет фотографии Максима. Придется закрыть глаза и вспомнить его лицо — до мельчайшей черточки…