Белая ведьма Азеила

— Как себя чувствуешь? — в его тихом голосе прозвучало неожиданное беспокойство.

— Хорошо, — улыбнулась девушка.

Кларий преодолел разделяющее их пространство и крепко ее обнял. Вейлана почувствовала, как гулко и часто бьется его сердце, и на миг закрыла глаза, позволяя себе насладиться невероятным ощущением безопасности. Она отмахнулась от мыслей, кому принадлежат эти надежные крепкие руки, от его прошлого, происхождения и сути. А затем мягко освободилась из его объятий:

— Как вам удалось справиться с колдуном, сэр Кларий?

Вопрос изумил его, Вейлана заметила это по его виду, но Кларий быстро взял себя в руки и отступил:

— Это мое дело.

Она слегка нахмурилась, но промолчала, признавая за ним право на тайны. Кларий не станет лгать ей, но умолчать вполне способен.

— Так что, в путь? — неуверенно предложил Трилл.

— Я поведу, — категорично заявил Кларий и вернулся в экипаж.

Вейлана посмотрела на своих спутников и вдруг с удивлением обнаружила, что в них больше нет той неприязни к Кларию, какая объединяла их в начале пути. Темный рыцарь спас их, справившись с иллюзией колдуна, пусть даже именно он мог их убить. Но не убил, и это заставило парней посмотреть на него иначе. Как на человека, более достойного, чем они полагали.

Но ведь и она сама смотрит на него теперь иначе. В ту ночь, когда он устроил ей побег, он в короткие сроки сумел очаровать — и разочаровать ее. Она старалась не судить его, полагая не стоящим ее суждений. А теперь, после всех этих дней, после всего пережитого, Вейлана больше не может его осуждать.

— Не хочешь уступить место Пэну? — осведомилась она, гадая, знает ли Кларий, что тот сделал.

— Нет, — отрывисто бросил он. — Никаких больше смен. Цель близка, нужно быть готовым ко всему.

Возражать ему не стали, признавая правоту. Никаких смен, никаких ночевок в гостевых домах — до Реульды всего пара дней пути, а встреча с очередным колдуном лишь удлинит дорогу. Хватит с них и того, что их преследуют гончие черного колдуна.

Экипаж мягко заскользил над дорогой, и его ровное покачивание погружало Вейлану в странное состояние полусна-полуяви, в котором она одновременно думала обо всем и ни о чем конкретно. Ее не оставляло смутное чувство, будто она забыла что-то важное, и никак не удавалось понять, что именно. А еще она думала о рыцаре, что ждал ее в Реульде. Как ни запрещала она себе представлять его, нет-нет да увлекало ее воображение к образу настоящего рыцаря. В ее мечтах он ничем не уступал внешне Кларию, но его внешность соответствовала его внутреннему миру. Думать так было сладко… но грозило разочарованием при встрече, которое Вейлана просто не могла себе позволить.

Рыцарь — единственный ее шанс, и, если она не полюбит его, то все бесполезно. Но ведь рыцарь априори достоин любви, разве нет? Потомок благороднейшей крови, даже воспитанный простолюдинами, сохранит врожденное благородство… Девушка предпочла не задумываться, как это вяжется с потрясающей психической приспособляемостью рыцарей, позволяющей им проводить обряд. Рыцарь может стать каким угодно, как пластичная глина в умелых руках. Но Вейлана упрямо продолжала считать, что силу крови ничем не перебороть.

И у нее имелись на то основания.

Случившееся в городе Аризая не обсуждалось вслух, но оставило след на всех четверых. Трилл притих, и Вейлана не решилась спросить, какими видениями мучил его колдун. Пэн выглядел угрюмым, будто перенял этот вид у Клария — получив прощение своей королевы, сам себя он не простил. Кларий… в его взгляде появилось что-то новое, несвойственное ему прежде; всегда самоуверенный, гордый, презирающий всех вокруг, теперь он смотрел на мир задумчиво и настороженно, будто потерял уверенность в себе и мире.

А сама Вейлана, получив жестокий урок предательства и прощения, полагала это слишком личным, чтобы делиться с кем бы то ни было. И постепенно пережитое отступало, вытесняемое нетерпеливым ожиданием. Два дня прошли для нее как на иголках, но, когда впереди показались крепостные стены Реульды, Кларий остановил экипаж на ночлег. Он проигнорировал ее нетерпение и предложение Пэна сменить его.

— Где вы собрались искать эту Милию на ночь глядя? — желчно осведомился он.

Настроение Клария, никогда не бывавшее радужным, в последние дни стало совсем уж мрачным. Но до странности не злым, как к тому привыкла Вейлана. В эти дни она часто ловила на себе его задумчивые взгляды, но о причинах их не выспрашивала, держась с юношей ровно и приветливо, куда приветливее, чем прежде. Не приносила больше ему его порции еды, потому что Кларий стал есть за общим столом, но каждый раз приглашала его. Приветствовала каждое утро и желала спокойной ночи каждый вечер. И чувствовала, что ей все труднее выдерживать между ними дистанцию. Обращаться к нему на вы после всего, что они пережили вместе, не забывая учтивого «сэр». Но и перейти на менее формальное ты ей не позволяла гордость, однажды заявившая, что это невозможно.

И неуместно, особенно в преддверии Реульды — и всего, что олицетворял для нее этот город. Именно здесь решится ее судьба, подтвердятся или разрушатся надежды.

Вейлана чувствовала, что эта ночь станет самой длинной в ее жизни. Каким бы запасом терпения ни обладала королева Авендейма, этой ночью она потратит его весь. Ей казалось, она не сумеет уснуть, поэтому девушка задержалась на берегу ручья. Она надеялась, что наблюдение за текущей водой поможет ей справиться с нетерпением и тревогой.

Но долго ее одиночество не продлилось.

— Вейлана.

Голос Клария прозвучал тихо и как-то неуверенно. Настолько непривычная интонация, что девушка невольно поднялась ему навстречу, глядя удивленно и настороженно. Кларий остановился в полушаге от нее и осторожно, нежным жестом коснулся ее щеки — там, где не так давно алела царапина, оставленная его ударом.

Вейлане показалось, что он собирается поцеловать ее. Она почти не вспоминала об этом, но последний его поцелуй оказался почти настоящим. Отнюдь не мимолетный, он был чувственным и самым долгим в ее жизни. И ей подумалось — а вдруг Кларий все-таки нашел способ обойти ее проклятие? И сейчас…

Но Кларий вместо этого заговорил.

— Вейлана… Я не могу. Мне невыносима сама мысль о том, что ты будешь с другим. Позволь мне увести тебя отсюда. Пусть я никогда не смогу прикоснуться к тебе — но буду рядом. Я сумею защитить тебя от своего отца. И я буду заботиться о тебе.

Пораженная, она молча выслушала его. Совершенно неожиданные слова… Разве мог он предложить такое? Разве мог человек, думающий только о себе, захотеть позаботиться о ней? Когда, в какой момент темный рыцарь Кларий настолько изменился?

И Вейлана, к собственному своему изумлению, вдруг почувствовала острое желание согласиться. Спрятаться от всех бед мира в глухом уголке, под надежной защитой лучшего воина Азеила… Вот только ее бы это все равно не спасло.

— Кларий… — она прижала его ладонь к щеке, и сама не заметила, как опустила такое привычное к нему обращение. — Я умираю.

— Что? — он дернулся, как от удара.

Девушка посмотрела на него внимательно и печально:

— Я — стеклянный сосуд для спящей во мне магии. Но даже спящая, магия жаждет проснуться, вырваться на волю. Если ведьма не проходит обряд, ее магия убивает ее. Справиться с этим невозможно, и, чем чаще прибегать к помощи магии, тем легче ей разрушить сосуд, внутри которого она спит.