Белладонна

— Продолжайте.

— Мы хотим найти людей, с которыми графиню познакомили в 1935 году. Почти семнадцать лет назад. Все они из Англии — во всяком случае, мы почти уверены, что это была Англия. Члены одного своеобразного Клуба довольно предосудительного толка.

Я вздыхаю. Задача оказывается не такой простой, как мне хотелось бы.

— Тогда почему вы ищете их отсюда, а не оттуда? — спрашивает он.

— Графиня не хочет ехать в Англию. Ей тяжело вспоминать о том, что было, — поясняю я. — Притч, разумеется, тоже работает над этим делом, распутывает его со своего конца, но поиски затруднены одним обстоятельством: мы не знаем их имен. Она ни разу не видела их лиц. Они носили маски. Она знает только их голоса, руки. Надеюсь, вы меня понимаете. Большего я пока не могу рассказать.

Он опять кивает. Теперь я рад, что он так немногословен. Он не из тех, кто станет совать нос куда не надо, хотя любой другой на его месте взорвался бы кучей вопросов.

— Значит, вы понятия не имеете, кто из них жив, а кто нет, — уточняет он.

— Совершенно верно. Но уверен, большинство из них живы. Они слишком гнусные типы, такие не скоро умирают. Особенно самый худший из них. Она знает его только под прозвищем — Его Светлость.

При одной мысли о нем я содрогаюсь даже среди бела дня, потом набираю полную грудь воздуха и продолжаю.

— Найти их — прежде всего Его Светлость — а потом… Как бы то ни было, это главная задача нашей жизни. Только этим она и живет. Я имею в виду графиню. Она приехала сюда потому, что ее вдохновили некие слова Леандро о том, что мы сумеем поймать их на удочку. Поэтому мы решили создать клуб, такой необычайный и знаменитый, чтобы к нам пришли все, кто хоть что-то собой представляет. Назовем его «Белладонна» — такое имя Леандро дал графине. Создадим его здесь, в Нью-Йорке, где проще всего затеряться в толпе. И где мы можем полностью контролировать свое окружение.

— Понимаю.

— Теперь переходим к вашей задаче. Поскольку Притч характеризовал вас с самой лучшей стороны, и вы сказали, что вам можно доверять, я хочу, чтобы вы увидели наше помещение, пока оно еще строится. Уверен, вы сможете внести много ценных предложений.

— Поясните.

— Понимаете, — продолжаю я, мне не терпится поскорее все выложить, — весь клуб и каждый, кто в него приходит, должны быть как на ладони. Мы хотим оснастить его по последнему слову техники: особые, прозрачные с одной стороны зеркала, скрытые камеры и микрофоны, самые современные записывающие устройства, смотровые скважины во фресках — все, что назовете, вам лучше знать. Чтобы графиня, даже когда ее нет в клубе, могла впоследствии прослушать голоса. И мы хотим, чтобы весь, или почти весь персонал состоял из профессионалов вашего профиля. Людей, которые умеют профессионально следить. Из тех, кого вы знаете и кому доверяете: полицейские, подрабатывающие вечерами, отставные шпионы, которым скучно на покое… Те, кто любит подслушивать чужие разговоры и докладывать о них.

Он почти улыбается. Видимо, если эта затея и кажется ему нелепой, то только совсем чуточку.

— И как долго, по вашим предположениям, продлился такое наблюдение?

— Пока мы не найдем хотя бы одного из членов Клуба. А он, возможно, сумеет привести нас к остальным.

— И что потом?

— Поживем — увидим. Скорее всего, быстро снимемся с якоря. Уходи, как только начинается самое интересное — вот мой девиз.

Джек задумчиво разглядывает меня. Я его явно заинтриговал.

— Мне нужно время, чтобы продумать все возможные ходы, — говорит он, — и я хочу увидеть клуб в таком виде, каков он сейчас.

— Никаких проблем.

— И мне нужно встретиться с графиней.

Я хмурюсь.

— Это посложнее. В данное время она не расположена ни с кем встречаться.

Джек пожимает плечами и встает.

— Как вам угодно.

— Сядьте, — говорю я. — Разрешите, я сначала с ней переговорю. Она не слишком общительна.

— Тогда как же она собирается вести клуб?

— Во-первых, она не будет присутствовать там ежедневно. Никто не будет знать, появится она там сегодня или нет, поэтому каждый вечер будет для них полон ожидания. И она всегда будет в маскарадных костюмах. Скрыв лицо под маской. Естественно, это сделает ее еще более экзотичной и недосягаемой. Не мне вам рассказывать, что больше всего на свете мужчин притягивает неизвестность, которую можно попробовать покорить.

Что ж, приходится рассказывать ему и это.

— Графиня станет притягательной и недоступной, как Эверест. Сейчас мы прорабатываем детали, готовим платья, парики и маски. Украшаем клуб, — продолжаю я бодрым, доверительным тоном. — Он будет оформлен в стиле итальянского карнавала. Вскоре сами увидите. И мы планируем устраивать маскарады. Тематические вечера, так сказать. Будем притягивать сброд со всего света. И шпионить за всеми. — Я широко улыбаюсь. — Честно говоря, мне не терпится поскорее начать. Кроме всего прочего, это еще и весело, правда?

— Договоритесь с графиней о встрече, — говорит он. — Если она сомневается, можно ли мне доверять, с удовольствием подпишу предварительное соглашение о конфиденциальности.

Я внимательно рассматриваю его.

— Вам кажется, я вам не доверяю?

— Я знаю, что могу доверять самому себе, — отвечает он. — И больше никому.

— Тогда что бы вы сделали на моем месте? — говорю я.

— Нанял бы меня.

* * *

Мы встречаемся за чаем в «Уолдорф-Астории» — если Джек откажется с нами работать, он не будет знать, где мы живем, хотя вскоре адрес клуба все равно появится во всех газетах. Мы садимся за столик у задней стены, откуда хорошо виден весь зал. Охранять нас пришли Маттео с Орландо. Мы представляем их.

— Благодарю вас за то, что нашли время встретиться со мной, — говорит Белладонна. — Думаю, вам хочется задать очень много вопросов.

Джек кивает.

— В том числе — о доверии, — добавляет она.

Он смотрит на нее. Должен сказать, она просто восхитительна — в черном креповом костюме, с осиной талией, крупные красные пуговицы на лифе и такие же красные кожаные перчатки. Она надела каблуки, чтобы выглядеть выше, но сидит так прямо, что, кажется, возвышается надо всеми в этом зале. Губы ее накрашены такой же ярко-алой помадой, которая подчеркивает пронзительную зелень глаз. Точнее, подчеркивала бы, если бы глаза были видны. Ее волосы, собранные в аккуратный пучок, венчает маленькая бархатная шляпка с вуалью, скрывающей лицо.

О, как мне нравятся женщины с налетом таинственности!

— Хотя мне кажется, — продолжает она, ее голос низок и сладкозвучен, — это мне скорее пристало задавать вопросы о доверии.

— В каком же отношении?

— В том, которое мне нужно.

— Объяснитесь.

— Надежны ли вы как детектив и как человек.

Он хмурится.

— Как детектив — уверяю вас, графиня.

— Зовите меня Белладонной.

Он кивает. Он еще не знает, что такая привилегия дарована немногим. И верно, мало кто разговаривает с ней как с Белладонной. Ну и что? Им же хуже.

— И как человек, — повторяет она.

— Как человек? Я вас не понимаю.

— Женщины. Это ваша слабость?

Его лицо тускнеет.

— Нет. В настоящее время — нет. Больше нет.

— Хорошо. — Она отпивает глоточек чая «Лапсанг сучжонг». — Томазино говорит, он объяснил вам сущность нашего замысла.

— Вкратце.

— Вам предстоит работать по ночам. Но даже в нерабочее время вы должны всегда быть наготове, в пределах досягаемости. Если у вас есть семья или иные обязательства подобного рода, они, несомненно, осложнят вам жизнь.