Белорусские коллаборационисты. Сотрудничество с оккупантами на территории Белоруссии. 1941-1945
Шрифт:
По состоянию на 30 апреля 1945 года в дивизии значилось: 50 офицеров, 132 унтер-офицера, 912 рядовых, 50 лошадей, 16 подвод и 6 полевых кухонь [684] .
Кроме того, Зиглинг еще в период развертывания дивизии выбрал наилучших белорусских офицеров, унтер-офицеров и рядовых и сформировал из них специальное подразделение, так называемую «Охотничью команду» (Jagd-kommando). Эта команда была присоединена к 38-й дивизии СС «Нибелунги». Начальником команды был немец, и она не имела никакой связи с Военным отделом БЦР, так как место ее дислокации было строго засекречено. Позднее Кушель узнал от белорусских солдат, которые дезертировали из этой команды, что во время американского наступления в Баварии немцы бросили ее на произвол судьбы. Однако белорусы не захотели воевать с американцами: часть рядовых и унтер-офицеров сдалась без боя, а другие разбежались. Офицеры-белорусы же были увезены немцами в неизвестном направлении [685] .
684
Романько
685
Касмовіч Д. Указ. соч. С. 216.
Дальнейшая организация дивизии была прекращена в начале апреля 1945 года. Поэтому ее единственный полк было решено передислоцировать в Южную Германию, где в это время немецкое военно-политическое руководство вынашивало план так называемого «Альпийского редута». В результате 15 апреля СС-штурмбаннфюрер Геннингфельд, который фактически исполнял обязанности командира дивизии, получил соответствующий приказ. Надо сказать, что этот приказ устраивал и руководство БЦР. Только оно решило использовать его по-своему: находясь в Южной Германии, было удобнее сдаться американским войскам и, таким образом, избежать пленения Красной армией. 21 апреля полк прибыл в местечко Айзенштайндорф (Чехия). Здесь его командование вступило в переговоры с находящимся неподалеку штабом командующего Военно-воздушными силами КОНР генерал-майором В. Мальцевым. Власовцы также направлялись навстречу американцам. В ходе этих переговоров Кушель, являвшийся после исчезновения Геннингфельда фактически командиром белорусской дивизии, и Мальцев договорились о совместном переходе линии фронта на следующих условиях:
1. Немецко-американский фронт должен быть перейден совместно, при этом если немцы окажут сопротивление, то его следовало бы преодолеть общими силами.
2. От войск СС, при переходе на американскую сторону, также требовалось обороняться совместными усилиями.
3. После перехода на американскую сторону фронта белорусская дивизия и формирования генерал-майора Мальцева действуют дальше самостоятельно [686] .
Наконец, в ночь с 29 на 30 апреля белорусский полк двинулся в свой последний поход в составе группы Мальцева. Согласно общей диспозиции, белорусским солдатам предстояло захватить мост через реку Реген, которая разделяла немецкие и американские войска, и охранять его до тех пор, пока вся группа войск вместе с обозами не перейдет на ту сторону реки. В результате этой успешно проведенной операции германо-американский фронт перешли все части группы Мальцева. Таким образом, в районе города Цвизель (Бавария) в американский плен сдалось примерно 5100 человек (4 тысячи русских и 1100 белорусов) [687] .
686
Плющов Б. Генерал Мальцев. История Военно-Воздушных сил Русского Освободительного Движения в годы Второй мировой войны (1942 – 1945). Сан-Франциско, 1982. С. 85.
687
Александров К.М. Офицерский корпус армии генерал-лейтенанта А.А. Власова 1944 – 1945. М., 2009. С. 607 – 608.
После капитуляции русские и белорусские коллаборационисты были разоружены и заперты в помещении местной фабрики. В своих воспоминаниях Кушель отмечал, что американские офицеры отделили солдат 30-й дивизии от власовцев, что, на его взгляд, было признанием самостоятельной белорусской национальности и вселяло некоторую надежду [688] .
Однако разоружение было только началом. Белорусская дивизия была не единственной, кто в апрельские и майские дни 1945 года добровольно сдался западным союзникам. В надежде избежать советского плена это делали власовцы в Чехии, казаки в Австрии и туркестанцы и кавказцы в Италии. Многие из них справедливо полагали, что, попади они в руки советских «компетентных органов», конец для них будет только один. Сдаваясь же в плен американцам и англичанам, они надеялись, что те не выдадут в Советский Союз солдат в немецкой военной форме. Во-первых, как думали одни, это бы противоречило всем законам ведения войны, а во-вторых, как полагали другие, не согласовывалось с британскими и американскими традициями предоставления политического убежища тем, кого преследовали на родине. Но последующие события показали, что и те и другие жестоко ошибались, кто по неведению, а кто – по наивности.
688
Кушаль Ф. Указ. соч. С. 123 – 124.
С 4 по 11 февраля 1945 года в Ливадийском дворце проходила Ялтинская (Крымская) конференция глав трех великих держав – СССР, США и Великобритании. В ходе этой конференции были приняты разные решения. Нет нужды говорить о значении большинства из них для истории: как известно, они более чем на полвека определили устройство послевоенного мира. Однако среди этих решений были и такие, о которых предпочитают умалчивать до сих пор – и на Западе, и в бывшем СССР. Одно из таких решений было не менее важным, чем предыдущие, а по своей судьбоносности даже превзошло многие из них, так как его исполнение на практике обернулось трагедией для миллионов людей. Речь идет о так называемой репатриации советских граждан, волею судеб оказавшихся на территориях, оккупированных немцами.
В юридической плоскости это решение было закреплено в серии договоров глав трех великих держав от 10 и 11 февраля 1945 года. Согласно подписанным документам, все договаривающиеся стороны обязались передавать друг другу граждан союзных государств, которые окажутся в зоне оккупации их армий. Как казалось Рузвельту и Черчиллю, суть проблемы была проста. На территориях, освобождаемых их армиями, имелось некоторое количество перемещенных лиц – граждан союзной державы, которых было необходимо отправить на родину. Однако третий лидер «большой тройки» – И. Сталин – понимал, что не все оказавшиеся за пределами СССР захотят в него вернуться. Поэтому он настоял, чтобы лидеры западных союзников дали согласие на «безусловную и всеобщую репатриацию всех находящихся в их оккупационной зоне советских граждан» по состоянию границ на 1 сентября 1939 года [689] . Это соглашение подлежало выполнению без учета индивидуальных пожеланий. При необходимости допускалось применение силы. И в первую очередь это касалось лиц, «взятых в плен в немецкой военной форме», то есть всех бойцов «восточных» добровольческих формирований. Эти репатриации начались в мае 1945 г. и продолжались до лета 1947 года. Иногда они проходили спокойно, если союзники применяли хитрость, иногда, как в случае с казаками и солдатами Русской освободительной армии, сопровождались кровавыми эксцессами и гибелью десятков людей. В результате англичане и американцы передали с применением силы в СССР более 2,2 млн советских граждан, которые проходили службу в «восточных» частях германских вооруженных сил (в это число входят также
члены семей последних и беженцы, группировавшиеся вокруг тех или иных добровольческих формирований) [690] .689
Например, по этому условию выдачи в СССР не подлежали жители Прибалтийских республик, а также уроженцы Западной Украины и Западной Белоруссии, которые до 1 сентября 1939 г. не входили в его состав. Так, благодаря этой поправке, на Западе удалось остаться Ф. Кушелю. Зачастую же эта поправка соблюдалась редко (во всяком случае, до середины 1946 г.) и не сыграла никакой положительной роли в судьбе солдат 30-й белорусской дивизии.
690
Романько О.В. Забытый урок Ялтинской конференции (к вопросу о насильственной репатриации членов «восточных» добровольческих формирований западными союзниками в СССР (1945 – 1947) // Историческое наследие Крыма. 2005. № 9. С. 12 – 13, 18.
Поэтому коллаборационистам, сдавшимся в районе Цвизеля, также предстояло испытать на себе все пункты Ялтинских соглашений. Части авиационной группы Мальцева и белорусский полк были разделены американцами на три группы, погружены в машины и отправлены в лагеря военнопленных. Первая и вторая группы (соответственно 800 и 1600 человек) включали в себя летчиков-власовцев. Третья, самая большая, группа (3400 человек) была смешанного состава: в нее были включены как русские, так и белорусские добровольцы. Сначала американцы отправили ее в лагерь военнопленных в город Хам, а оттуда – через Нюрнберг, Вюрцбург, Ашаффенбург и Майнц – в район Трибур-Нирштейн (южнее Майнца). По мнению бывшего адъютанта генерала Мальцева Б. Плющова, все эти мероприятия американцы проделывали намеренно, чтобы спасти сдавшихся русских и белорусов от немедленной выдачи в СССР. «Иначе нельзя понять, – пишет он, – зачем было американскому командованию перебрасывать такое большое количество военнопленных на такое дальнее расстояние в то время, когда боевые действия еще продолжались и транспорт был нужен для военных целей» [691] .
691
Плющов Б. Указ. соч. С. 88.
Некоторое время после сдачи в плен эта группа пыталась поддерживать воинскую организацию в надежде, что генералы А. Власов и В. Мальцев договорятся с западными союзниками о сохранении Вооруженных сил КОНР и других национальных частей для дальнейшего использования по назначению. Почему-то все они были уверены, что скоро начнется война Сталина с западными демократиями, в которой советские антикоммунисты планировали принять самое деятельное участие. Однако после капитуляции Германии надежды на такой исход событий рассеялись, и пленные стали в одиночку или группами уходить из лагеря, пользуясь попустительством охраны. В конце концов, летом 1945 года сами американцы распределили оставшихся власовцев и белорусов по лагерям «перемещенных лиц», где они, переодетые в гражданскую одежду, смешались с общей массой беженцев и тем самым избежали немедленной насильственной репатриации. Таким образом, судьба этой группы «восточных» добровольцев (и белорусов в том числе) оказалась менее трагической, чем судьба участников других коллаборационистских формирований [692] .
692
Плющов Б. Указ. соч. С. 88 – 89. Бывший боец 30-й дивизии К. Акула писал в своих воспоминаниях, что не все белорусские добровольцы избежали насильственной репатриации. Примерно триста из них (главным образом офицеры) были в августе 1945 г. переданы американцами в руки советских властей. Почти всех этих офицеров после недолгих допросов расстреляли в тюрьме немецкого города Айзенах – их даже не посчитали нужным везти в Советский Союз. Но были и другие случаи. Командира 1-го батальона 75-го гренадерского полка майора А. Сокол-Кутыловского выдали, но он избежал бессудного расстрела. Уже в СССР его судили и в 1947 г. приговорили к 25 годам лагерей. В 1958 г. он был освобожден по амнистии, выехал в Польшу, где впоследствии и умер.
Так закончилась эпопея 30-й белорусской дивизии войск СС. Однако в принципе это был конец всех белорусских добровольческих формирований, многие бойцы которых в марте 1945 года пополнили ряды этого соединения. Вообще же после капитуляции Германии судьба белорусских политических и военных коллаборационистов сложилась по-разному. Кто-то, как было сказано выше, вернулся в Советский Союз – сам или против своей воли. Кого-то «компетентные советские органы» арестовали на территории Восточной Европы, вывезли в СССР, судили и казнили. Так, например, закончили свои дни К. Езовитов, В. Радько, И. Гелда и Г. Зыбайло. Некоторым же удалось избежать и первого, и второго вариантов – либо самим, либо при помощи западных спецслужб они смогли остаться в Западной Европе или переехать в США. Такими счастливцами стали, например, Р. Островский, Ф. Кушель, Б. Рогуля и И. Сажич. Находясь на Западе, часть из них отошла от политики. Другие, наоборот, с еще большей активностью стали ею заниматься, пополнив ряды многочисленных эмигрантских организаций, которые зачастую всю свою энергию тратили на соперничество друг с другом, а не на «борьбу с большевизмом и московским империализмом», как провозглашалось в их программах.
Создание белорусских добровольческих формирований в составе германских вооруженных сил можно условно назвать вторым этапом белорусского военного коллаборационизма. Его основными отличиями от первого этапа – создания белорусских сил по охране правопорядка – были следующие моменты. Во-первых, организация этих частей только за редким исключением проходила на территории Белоруссии. Главным образом они создавались за ее пределами: в Германии, Польше, Франции. Во-вторых, инициатором создания этих формирований выступали разные инстанции, а именно: абвер, ОКВ, ОКХ, ОКЛ и Главное управление войск СС. И наконец, в-третьих, хронологически их создание относится к периоду после июля 1944 года. Все эти нюансы можно объяснить тем, что до указанной даты монополия на создание коллаборационистских формирований находилась в руках полицейских инстанций. Они, в свою очередь, организовывали только такие части, которые были необходимы для несения охранной службы вдали от фронта. Единственным исключением из этого правила являются 1-й штурмовой взвод и 13-й батальон при СД, однако, как было показано, они создавались в особых условиях.
Участие в процессе организации белорусских коллаборационистских формирований такого количества немецких инстанций обусловило то, что и создавались они для разных целей, а именно: как специальные части, вспомогательные подразделения и боевые соединения. То есть формирования для выполнения определенных чисто военных функций без политико-пропагандистской нагрузки. Однако, и это нельзя не отметить, белорусские националисты, которые оказались в эмиграции, продолжили и здесь попытки создать белорусские национальные части или белорусифицировать уже имеющиеся. Причем если коллаборационисты не оставляли надежды создать ядро национальной армии, что в условиях скорого поражения Германии было явной утопией, то антинацисты подошли к этому делу более рационально. Формирования, прежде всего специального назначения, были нужны им для организации партизанской борьбы на родине. Создать повстанческое движение по примеру ОУН-УПА им не удалось, однако причина этого кроется не в уровне подготовки и боеспособности специальных частей, а в общей ситуации в послевоенной Белоруссии.