Белорусские народные сказки
Шрифт:
Не успел он договорить, как уже заснул богатырским сном.
Братья же стали меж собой совет держать, как от Катигорошинки избавиться, потому что завидовали его силе, храбрости и удаче.
— Взялся невесть откуда человек и на тебе, ни с того, ни с сего прославился! Не может того быть, чтобы он нам братом приходился; маменька наша уже в таком возрасте, что даже невозможно и подумать, чтобы у нее дети родились. Убьем-ка его! Но только с одного маху его, пожалуй, не прикончишь — проснется, и тогда уж нам несдобровать. Вот что: сплетем-ка мы волосяной канат, свяжем Катигорошинку по
Обкрутили братья Катигорошинку канатом, привязали к дубу, а сестре строго-настрого велели молчать.
Вернулись старшие братья с сестрой домой, к матери, и похваляются, что одолели змея и сестру из неволи вызволили.
Стала их мать о Катигорошинке расспрашивать, а они будто и знать не знают и ведать не ведают.
Катигорошинка пробудился и говорит:
— Ну, и долго же я спал!
Хотел было встать, да почувствовал, что привязан, потянулся — задрожал дуб, а как выпрямился — дуб и вырвал из земли и пошел домой, волоча дерево за собою.
Сильно обрадовалась мать, увидав своего любимого сыночка, а братья перепугались и попрятались кто куда.
— Выходите, кайтесь да развяжите меня! А не выйдете — хуже будет!
Те вышли и развязали его.
— Ну, ладно уж, прощаю вам на радостях первую и последнюю вину!
После этого жили хорошо. Катигорошинку же почитали за старшего.
ПРО ИВАНА-ДУРАКА, ПРО ЛЕТУЧЕГО СТАРИКА
И ПРО ЛУКАВУЮ КОРОЛЕВНУ
Жил на свете мужик, и было у него три сына. Два сына умных, а третий поглупей'.
Раз отец и говорит сыну, тому, который считался у них поглупей:
— Хоть бы ты, сынок, сходил где-нибудь бугорок присмотрел, мы бы репу посеяли малым ребятам, ну, да и ты сам при случае репку съел бы!..
— А и то схожу, батюшка, правду вы сказали!
Соскочил долой с печи и так прямо босой и без топора в лес и побежал. Выбрал в лесу подходящее место для вырубки, побольше десятины. А парень он был очень сильный, что твой богатырь, и взялся он деревья голыми руками с корнями вырывать. Трое суток там прожил и домой не ходил. На четвертые сутки приходит домой и говорит отцу:
— Поезжай, батюшка, в город да купи репы целый куль: будем мы с вами сеять.
— Сперва надо лес выжечь и расчистить место,— отвечает ему отец,— а кулем-то репы целую десятину засеять можно.
Сын на это говорит:
— Вы сходите посмотрите: как раз целая десятина под посев приготовлена.
Отец очень удивился и просит:
— Сведещь ты меня, сынок, на то место!
Пошли сын с отцом на вырубку. Пришли, отец только руками развел да головой покачал и спрашивает сына:
— Как же ты это умудрился? Тут и вправду целый куль репы надобен!
Поехал отец в город, купил куль репы и привез домой. Пошли они с этим сыном репу сеять. Отец сеет, а сын лежит да приговаривает:
— Расти, репа, с каретное колесо!..
Посадили всю репу и вернулись домой.
Дня этак через три или четыре говорит сын отцу:
— Надо бы, батюшка, сходить репу посмотреть, не таскает ли ее кто-нибудь!
— Ох, и глупый же ты,
сынок, репа-то еще ни у кого не всходила!Неделю спустя сын снова говорит отцу:
— Надо, батюшка, посмотреть репу, я уж и во сне видел, что кто-то ее таскает.
— Ладно,— говорит отец, — схожу посмотрю.
Приходит отец к репе, а там уж две большие кучи ботвы лежат. Вернулся он домой и говорит:
— Сынок! А ведь уж кто-то ест нашу репу: там две кучи ботвы лежат.
Сын заплакал с досады да и говорит:
— Вот ведь я давно тебя посылал!..
И побежал поскорее к репе, глядит — и верно, две кучи ботвы натасканы. Взял он вытащил репину да на плечо. Принес домой, а репина в дверь хаты не входит: косая сажень с лишком. Он взял порубил ее на мелкие куски и в хату побросал.
Подходит дело к ночи. Отец и велит старшему сыну:
— Ступай репу караулить, погляди, кто ее таскает!
А сын думает себе: «Куда я пойду? Ее, может, какое страшилище таскает. Тут мне и смерть».
Пошел на сеновал, переночевал и, придя домой, говорит отцу:
— Никого я не видал!
Приходит другая ночь. Посылает отец второго сына караулить репу. И этот побоялся этакой страсти и говорит себе: «Никуда я не пойду!..»
Проспал он всю ночь на чужом сеновале, а чуть свет воротился домой и говорит:
— Никого я не видал!
Вот приходит третья ночь. Отец посылает того сына, с которым репу сеяли:
— Теперь, сынок, твой черед идти!
А тот отвечает:
— Уж я и сам вижу, что мне приходится идти: сам я лес корчевал, сам с тобою репу сеял, сам и в караул пойду.
Завернул он в кузницу, выковал себе железную палку в полпуда весом и пошел на то место, где репа посеяна.
Сидит, вора поджидает. Пришла полночь. Зашумел сильный ветер, даже деревья затрещали и земля задрожала, прилетело огромное чудовище-старик — и прямо на репу. Вытащит репину, ботву оторвет и в кучу бросит, а репа только на зубах хрустит! А Иван все смотрит. Жалко стало ему репы/ распалилось его сердце, выскочил он да как хватит старика своей палкой промеж крыльев да по голове. Тот только крикнул, поднялся и полетел, а Иван за ним вдогонку и знай дубасит палкой.
Летел, летел старик и прилетел в свою хату. Лег на полати— голову в угол, нос на крюк, а Иван его все бьет да бьет.
Взмолился старик:
— Не бей меня: я тебе кое-что дам!
— А что ты мне дашь?
— На вот тебе быка да барана.
— На что они мне?
— А вот когда случится тебе быть на чужой стороне и убьют тебя там, то баран станет блеять, а бык реветь, вот дома и узнают, что тебя на свете нет.
Тут Иван снова взялся за палку.
— Не бей меня: я тебе еще что-то дам.
— А что ты мне дашь?
— На вот, держи пузырек.
— А для чего?
— Ты повесь его где-нибудь в особом месте, на железном крюке. Когда тебя убьют, пузырек сразу кровью нальется. Тогда пусть выпустят из хлева барана с быком: они тебя оживят.
А Иван снова за палку и давай бить старика пуще прежнего.
— Не бей меня, — просит старик,— я тебе еще дам!
— А что ты мне дашь?
Он вынимает кремень и огниво.
— Да зачем они мне?