Белые камелии
Шрифт:
— Послушай… — раздался почти хрип, — только не убивай меня преждевременно, хорошо? Но, если вдруг я умру, сделай одну вещь…
— Заткнись, Креймер! — зло крикнул на него Константин, сильнее стиснув руку. — Если бы ты сейчас был не в таком состоянии, то я бы быстро выбил эту дурь из тебя! Скажешь тоже!.. Дурак, дурак! Ты выживешь. Даже если и не захочешь, я заставлю тебя, сукин сын, выжить! — Джон нервно вырубил машину и дёрнул ключ на себя. Но его ладонь не отпустил.
— Ах, Джон, ты… как ребёнок! — слабая, измождённая улыбка вновь наползла на его лицо. — Поверь, в таких случаях, как мой, ожидать можно всякого…
— А я не хочу
Открыв дверцу, Джон выругал себя за излишнюю… за излишнюю чёрт знает что! Нежность, что ли!.. Зачем спрашивать, когда это необходимо? Наклонившись к Чесу и отстёгивая его ремни, он ощутил его неровное, болезненное дыхание; глянул: глаза полуприкрыты, на губах застыла та же самая неоконченная улыбка. Прежде чем Константин вытащил его, Креймер прошептал:
— Джон… возьми, — протянул свою руку и, не дождавшись, уронил. Как бы извиняясь и напоминая, что он ещё не подох, робко улыбнулся, затрачивая все свои мизерные силы на это. Константин был готов его убить за такой трагизм, но, во-первых, крайне осторожно вытащил его из машины, а уж потом поспешно выполнил просьбу, нащупав пальцами руки, которою держал за ноги, его ладонь, правда, теперь другую, но такую же холодную. Дверцу машины постарался закрыть ногой, но получилось не до конца; плюнув на это дело, Джон отправился к входу в больницу.
— Ты переживаешь… как это странно! — на судорожном выдохе, запрокинув голову и сморщившись, выговорил Чес и на секунду открыл свои помутневшие глаза. — Никогда бы не подумал, что сам повелитель тьмы будет обо мне так печься!
— Заткнись! — грубо отрезал, перешагивая ступени. Грубо, но как-то слишком неубедительно. Чес лишь хмыкнул, хотя, будь в добром здравии, наверно бы и усмехнулся.
— Джон… считанные минуты остались до потери сознания… Джон, я многое хотел сказать… — слабо и почти одними губами говорил Креймер уже с закрытыми глазами; губы его как-то страшно посинели.
— Да молчи ты, идиот! Потом, потом скажешь. Я уверен, это «потом» обязательно будет, — для чего-то добавил Константин. — Я тебе его устрою. Обещаю, Чес. Только не сдыхай… Куда же я… без своего водителя-то? — задыхаясь, едва выговорил Джон, обуянный какой-то мыслью и чувством, и пихнул дверь, вваливаясь в холл.
— Помогите, срочно! Человек, возможно, повредил позвоночник! Ему срочно нужна помощь! — закричал он там, подбегая к дежурившему врачу неподалёку. Это был молодой парень, лишь на пару лет старший Чеса и весьма сонный. Он, как только услышал о таких страшных вещах и увидел отчаянный взгляд вбежавшего, сразу всполошился, стал куда-то звонить; через менее чем минуту в коридоре послышался лязг каталки; сам дежурный вечно бегал куда-то, тревожась больше, чем пришедший, и постоянно повторяя «Подождите!.. сейчас!.. скоро! Они уже едут! дело дрянь!..»
— Да… — начал немного отдохнувший Чес после длительного молчания, в которое Джону показалось, что тот заснул, — Дело действительно дрянь, Джон, если ты ещё не заметил…
— Ну-ну, пошёл разглагольствовать! — недовольно перебил Константин, всё это время державший его на руках. — Просто жди, молчи и не трать свои силы, придурок.
— Не волнуйся, — неожиданно сказал он и, морщась, будто от боли, протянул свою руку к его лицу. Едва дотронулся пальцами до щеки,
усмехнулся (о, сколько сил!) и уронил руку назад.— Я ни во что хорошее не верю, Джон. Но ради тебя я, пожалуй, и выживу. Ещё ничего неизвестно…
— Если я останусь калекой, — говорил он, когда его складывали на каталку, — то незамедлительно убей меня. Я тебе такой не нужен…
— Дурень! Я готов убить тебя просто так, за твои глупые слова, — рычал он; между тем целая группа врачей крутилась около, некоторые удивлённо смотрели на него, но для него не существовало более никого на свете, кроме них двоих — остальные казались только декорацией, в общем важной; между тем пострадавший был аккуратно сгружен на каталку.
— Впрочем, я брежу, Джон… — усмехнулся он, поднимая свой тусклый взор на Константина. Врачи осторожно толкнули каталку вперёд, предусмотрительно освободив место для «единственного провожающего»; тот бежал рядом, слыша как сквозь пелену громкие распоряжения врачей и совсем не видя, что происходило рядом: мелькали кабинеты, испуганные лица, коридоры и стеклянные двери. Он распознавал в этом маскараде только бледное усталое лицо Креймера.
— Только, Джон, исполни просьбу… уже другую, — вновь усмехнулся. — О том, что я жив, знаешь только ты. Пожалуйста. Только ты… Джон, спасибо… я выживу, но только ты… — бессвязно шептал он, уже как в бреду ворочая головой в разные стороны. Впрочем, Константин всё понял и, нагнувшись к нему ближе (и проигнорировав гневный взгляд какой-то докторихи), негромко сказал:
— Хорошо, Чес. Только я буду знать, только я… — последнее, что запомнил Константин, это безумная улыбка и совсем ничего не понимающий взгляд Креймера; далее кто-то остановил его за плечи, сказав, что дальше идёт операционная и ему туда нельзя; каталка звонко и быстро уехала вперёд, вскоре скрывшись за дверьми. Джон смутно оглядел остановившего его — это был мужчина лет пятидесяти с довольно добрым лицом и спокойными глазами. «Наверное, главный хирург», — тут же догадался он и, схватив его за плечи, стал тараторить:
— Это же вы, вы будете оперировать его? Пожалуйста, сделайте всё возможное! Если с позвоночником что-то серьёзное, я готов заплатить, сколько угодно заплатить! Вот моя карточка! — он уже не понимал себя, пребывая в каком-то безумстве, и вытащил свою кредитную карту. — Забирайте и снимайте сколько хотите! Только, пожалуйста, сделайте так, чтоб этот гадёныш выжил!.. — Джон согнулся в три погибели, обхватив голову руками и совсем ничего не понимая, и повалился на колени. — Мне он нужен живым, понимаете, живым, мать его!
Константин чувствовал, что орал так громко, что слышали все этажи. Но ему хотелось, хотелось выплеснуть это. Дать понять этому флегматичному человеку, что ту жизнь, которую он спасает, дорога ему больше своей. Большая и тёплая ладонь осторожно похлопала его по плечу, разом выведя из странного состояния.
— Мужчина, успокойтесь, пожалуйста! Ещё ничего неизвестно, так что не за чем так бурно реагировать. К тому же, — серьёзнее начал он, пока Джон вставал, — если парень был в сознании, значит, спинной мозг не повреждён, ибо боль в том случае такая!.. Не беспокойтесь, я, как всегда, сделаю всё возможное. А денег мне ваших не нужно, если не потребуется более сложная операция. Но тут уж надо, чтобы позвоночник повредился конкретно. Можете спокойно идти домой, но… — добавил он с улыбкой, — но я знаю, что вы никуда не пойдёте. Не думаю, что операция займёт более двух часов…