Белый дьявол

Тем не менее левые католики, практически находившиеся в оппозиции к официальной линии, не считали себя побежденными. Стурцо хладнокровно заявил, что конгресс в Модене был полезным: по крайней мере можно было проверить, появилось ли нечто новое. Нет, в общем. не появилось. Во всяком случае, стало ясно, что ставить вопрос о создании католической партии пока невозможно. Однако, понятие «пока» растяжимо. В историческом плане это может быть скоро. На самом деле от конгресса в Модене до создания Партито пополаре оставалось еще (или всего) 9 лет. Но это были тяжелые годы.

НАКАНУНЕ ВЕЛИКОЙ КАТАСТРОФЫ

Трудные годы, трудные времена действительно приближались. Джолитти, без сомнения, действовал в соответствии с долгосрочной стратегией: он делал ставку на то, что либеральный реформизм и социалистический реформизм смогут найти основу для сотрудничества. Однако к концу первого десятилетия XX в. классовые и политические противоречия обострились. Итальянский капитализм вступил в новую фазу, стали возникать тресты и картели, устанавливались связи между аграриями, промышленниками и банковским капиталом. Связи эти были и раньше, но не столь тесные, процессы развивались очень быстро. Промышленная буржуазия значительно окрепла. Буржуазия, вначале словно оглушенная силой и размахом забастовочного движения, перешла в контрнаступление. Это в равной и, пожалуй, в еще большей степени относится к аграрной буржуазии, ибо классовые столкновения в деревне зачастую носили еще более острый характер, чем в городе. В общем, возникли напряженность и ожесточение, в сравнении с которыми атмосфера начала века могла казаться почти идиллической.

В конце 1908 — начале 1909 г. правительство подвергалось такой непрерывной критике слева и справа, что Джолитти счел целесообразным просить короле о роспуске. парламента и проведении досрочных выборов» Они состоялись в марте 1909 г. и ознаменовались значительным успехом левых партий, прежде всего социалистов. Было избрано и много депутатов-католиков: неофициальная, уклончивая формула 1904 г. «избирающие, но не избираемые» не могла оставаться в силе, католики уже не ограничивались пассивным правом опустить бюллетень в урну, они хотели участвовать в управлении государством. Большинство вновь избранных депутатов-католиков примкнуло к правому крылу парламента.

После выборов 1909 г. Джолитти решил ориентироваться на «левых» и осенью внес в парламент несколько демократических законопроектов Так, он предлагал снизить налог на сахар и ввести прогрессивно возрастающий налог на землю, строения и движимое имущество. Все консервативные депутаты восстали против законопроекта, а со стороны партий Эстремы Джолитти не получил той поддержки, на какую мог как будто рассчитывать. 9 декабря 1909 г. кабинет ушел в отставку. Так окончился период «долгого министерства Джолитти». Это одна из загадочных страниц в итальянской политической летописи. Сам Джолитти заявляет, что ушел потому, что правые выступили против его политики: «Проект встретил оппозицию со стороны всех итальянских консерваторов, которые отступали в политическом плане, но тем энергичнее защищали свои экономические позиции. Дискуссия сразу оказалась не слишком благоприятной, а избранная (парламентом. — Ц. К.) комиссия была в большинстве своем враждебной. Тогда — это было в декабре — возглавляемое мной правительство вручило заявление о своей отставке» {102} .

Однако некоторые историки этому объяснению не верят. Так, Кароччи настаивает на том, что Джолитти в тот момент хотел уйти от власти. Кароччи, анализируя всю политическую карьеру Джолитти, выдвигает такую гипотезу. Когда положение в стране складывалось трудно и Джолитти не видел реальных возможностей сразу предложить какое-либо положительное решение, он предпочитал уступить место другим. А сам оставался за кулисами, в тени, чтобы не компрометировать себя и свое политическое будущее применением мер, которые не могли быть ни эффективными, ни популярными. Кароччи называет такие моменты: 1905–1906 гг., 1909–1910 гг., а позднее — 1915 г. и октябрь 1922 г., перед тем как Муссолини устроил «поход на Рим». В эти периоды, по убеждению Кароччи, «человек из Дронеро» вполне сознательно не желал возглавлять правительство.

Кроме того, он отлично понимал размеры своего влияния. Многие ненавидели его, но тем не менее он был самым крупным лидером итальянской либеральной буржуазии своей эпохи и цену себе прекрасно знал: он уходил временно. В связи с этим большой интерес представляет вопрос о роли парламента в «эру Джолитти». В определенные моменты парламентская оппозиция могла оказывать решающую поддержку правительственной линии, по могла и проваливать законопроекты, ставя тем самым под угрозу само существование кабинета. Забавный, но характерный штрих: Джолитти очень боялся запросов в парламенте. Если он узнавал, что в какой-либо провинции произошло нечто неблаговидное, а депутатом от этой местности был социалист или другой представитель Эстремы, то немедленно давал указания префектам навести порядок — лишь бы избежать запроса.

Парламентская диалектика, несомненно, являлась составной частью «системы Джолитти». Если считать, что эта система основывалась на «безмолвном» соглашении между промышленниками и рабочими Северной Италии, т. е. соответственно между правительством и социалистами-реформистами, а также на поддержке, которую оказывали Джолитти консервативные депутаты Юга и отчасти католики, становится ясным, что от главы правительства требовались огромный опыт, такт, гибкость, умение маневрировать и буквально ходить по острию ножа. Джолитти всеми этими качествами обладал в высшей степени, чем и объяснялся его огромный престиж. Однако было множество людей, которые ненавидели его лично и считали его политику не просто неверной, а гибельной для страны.

Через два дня после того, как Джолитти ушел в отставку, 11 декабря 1909 г. к власти вторично пришел Сидней Соннино, который сформировал откровенно правый кабинет. Напомним, что консерваторы видели в Соннино нужного им сильного человека, но в период «100 дней» разочаровались. На этот раз, однако, на Соннино опять возлагали большие надежды. Мы уже говорили, что он был убежденным меридионалистом. Соннино, бесспорно, имел свою систему взглядов, которой в основном оставался верен, хотя и ему нередко приходилось лавировать. Он был высокообразованным человеком, возможно, чувствовал свое интеллектуальное превосходство над большинством коллег и поэтому позволял себе третировать их. Ему вообще были свойственны требовательность, прямолинейность, почти пуританская нетерпимость. Он не обладал той гибкостью, тем политическим талантом, тем «цинизмом», которые позволяли Джолитти блестяще маневрировать. Если в «системе Джолитти» находилось место и для «красных» и для «черных», то Соннино такие возможности и не снились. Джолитти, уходя в отставку в декабре 1909 г., отлично понимал, что сохранит ореол «левизны» благодаря своим демократическим законопроектам. Что касается Соннино, то ни одна «левая» партия не пожелала оказать поддержку его кабинету, куда более правому, чем в 1906 г.

Канделоро пишет, что в момент своего вторичного прихода к власти Соннино «был самым авторитетным лидером центристских и правых групп». На этот раз в отличие от 1906 г. он сформировал кабинет исключительно из своих друзей и правительство могло существовать «лишь благодаря терпимости джолиттианского большинства» {103} . После парламентских каникул 11 февраля 1910 г. Соннино выступил с программной речью и получил вотум доверия, поскольку «джолиттианцы решили не проваливать его сразу». Программа Соннино была настолько обширной, он предлагал так много различных нововведений и реформ, в том числе и административных, что к этому никто не отнесся серьезно. Единственное предложение, заслуживавшее внимания, касалось начальных школ. Но провели этот законопроект в жизнь уже без Сиднея Соннино.

Правительство Соннино просуществовало ровно столько, сколько это оказалось возможным. Материалы архива Джолитти не оставляют сомнения в том, что все шло, так сказать, по его сценарию. Он, впрочем, хотел, чтобы срок был несколько большим, но тут ничего нельзя было поделать. Не входя в подробности, скажем, что на голосование был внесен один законопроект, за который джолиттианцы никак не могли проголосовать, ибо всего за несколько месяцев до того они провалили примерно такой же. «Это означало осуждение и приговор правительству Соннино», — пишет Канделоро. 17 марта 1910 г. один из влиятельных депутатов, сторонник и личный друг Джолитти, Луиджи Факта, пишет Джолитти, что дела обстоят для правительства хуже некуда, что сам Соннино понимает это и что при всем желании ничего нельзя поделать. «Мы сделаем возможное и невозможное, чтобы справиться с этим положением, но надежд у меня нет: сделать этакого Соннино хитрецом — невозможная вещь» {104} .

Джолитти пишет в своих воспоминаниях: «Итак, второй раз Соннино, став главой правительства, не сумел справиться с первыми трудностями. А такие трудности неизбежно встают перед каждым, кто принимает на себя бремя высшей ответственности в политической жизни. И это несмотря на большое почтение и уважение, которыми он пользовался в политических и парламентских кругах за качества его характера, за его одаренность и культуру, за его серьезную подготовленность. Его неуспех, который никто никогда не сумел бы перенести с большим достоинством, позволяет показать, как разнообразны и сложны качества, которые требуются для осуществления власти, и как отсутствие хотя бы одного из этих качеств может свести на нет все остальные». Джолитти подробно пишет о больших знаниях Соннино в различных областях административной деятельности, о многих качествах, «которыми даже отдаленно не обладали другие, более удачливые, чем он».