Белый край

Иногда появлялась Эделина, приносила еду или отнимала книги, чтобы уложить меня спать. Так повторялось много раз, и однажды этот бред развеял Нэмьер. Он вдруг выплыл из тумана с ласковой улыбкой. Не помню, что происходило, чувствовала только давление на груди и слышала монотонный голос. После этого мысли прояснились, стало легче и я не задыхалась, стоило подтянуть одеяло.

Выяснилось, что в забытьи прошло несколько дней, а туманом был дым трав, которые жгла Эделина. Якобы они помогали то ли в медицине, то ли в чародействе. Следовало бояться — Нэмьер не был целителем и мог ошибаться, но я верила ему. Наверное, не до конца понимала, что была больна. Эта новость меркла рядом с остальными, да и мучений не было, только подушки и невнятные грезы.

Нэмьер приходил ко мне пару раз в неделю, клал руку на грудь и читал заклинания. Как я ждала этих визитов! С самого утра заставляла Эделину убираться и причесывать меня, а потом лежала и боялась шевельнуться, чтобы не помять кровать. Хотелось выглядеть опрятной, но Нэмьер всегда превосходил меня. Он был идеальным, словно и не настоящим. Парчовые ткани, золотая нить, драгоценности делали образ по-королевски великим. Так и тянуло невзначай коснуться его руки или волос.

Иногда это случалось, но Нэмьер не обращал внимания. Он стал отстраненным, говорил коротко, а на лице была учтивая улыбка — все. Никаких разговоров, шуток или долгих взглядов, как раньше.

Разумеется, куда мне до прекрасной Бригиты. Ни копны волос, ни груди. Неужели Нэмьера привлекала только внешность? Не верю, он всегда замирал на мгновение, когда ненароком касался меня, а голос всегда звучал заботливо. Я помнила, каким холодным он мог быть, сейчас и следа этого не осталось. Брат лорда тянулся ко мне и сам себя одергивал.

Наверняка я что-то делала не так. Соблазнение, манящие взгляды — все это было таким непонятным и далеким. Визиты Нэмьера давали силы и радость, не физически; у меня душа расцветала. Но вместе с этим приходила и печаль, после которой подушки намокали от слез.

Эделина вряд ли могла посоветовать. Оставался Гайди, но спрашивать собственного мужа о том, как обольстить другого… нет, ни в коем случае.

Мужа — слово даже в мыслях давалось с трудом. Осознание этого недоразумения еще больше отталкивало меня. Хотя он был милым и часто приходил, рассказывал о своих злоключениях, доме. Слово «княжество» всегда звучало насмешливо. Действительно, это больше напоминало село: каменные постройки остались еще со времен Ильмисара и разваливались, а князь жил в деревянном замке. Люди собрались в общины, обрабатывали землю и редко видели деньги. Про торговлю, науку и культуру речи не шло, собрать бы урожай и перетерпеть зиму.

Гайди рассказал путаный план, как хотел все изменить. Я поняла только то, что лидеры не оценили задумку, и для них он стал мятежником. При этих словах в его глазах появилась такая боль, что мне поплохело. Бедняга не выбирал такую судьбу, его просто выгнали из дома, где он был счастлив. А я столько лет считала Гайди виноватым в своих бедах и проклинала. За это боги и послали меня сюда, в наказание — нельзя обвинять людей просто из обиды.

Захотелось обнять Гайди. Только из жалости — меня не тянуло к нему, как к Нэмьеру. Да и он вряд ли интересовался мной в этом смысле. Наверняка просто хотел пообщаться с кем-то, кроме призраков.

Сперва это радовало, но его волосы все белели, а глаза синели. Смотрелось это жутко, и хотелось держаться подальше. Было противно от себя — Гайди не источал угрозу, но ничего не удавалось поделать. В его присутствии даже воздух становился осязаемым и будто заразным.

Если он и замечал это, то не подавал вида. Или не запоминал. С каждым визитом Гайди становился все безразличнее. Только рассказы о прошлом заставляли его хмуриться, сжимать кулаки или задумчиво улыбаться. Рассказы эти повторялись из раза в раз. При первой встрече в темнице мне не показалось, что он любил повторяться.

Лучше буду верить, что любил и делал это нарочно.

Во время очередного рассказа я думала, как перевести тему на Нэмьера. Гайди уже говорил, что плохо знал его, но вдруг забвение развяжет язык. Он радостно улыбался и водил рукой в воздухе. Представляю его лицо, если спросить, зачем брат лорда целовал меня.

— Елена? В какие мечты ты ушла от меня?

— Что?

Гайди молчал и таинственно улыбался. Он сидел на стуле перед кроватью и ждал. Сколько я так таращилась на него?

— Простите, задумалась, и… — Дико хотелось оправдываться. И спросить о Нэмьере. И перевести тему — все сразу.

— В чем дело? Я теряю себя, но не ум — думаю, советовать еще могу.

Гайди хохотнул и откинулся на стуле. Его лицо стало невероятно добрым, будто он искренне хотел помочь. Я лепетала что-то о страхе за будущее, ведь Нэмьер казался то приветливым, то злым. Гайди хитро прищурился и улыбнулся шире — он все понял! Боги, у меня щеки загорелись, а следом и все лицо. Чего было ждать? Дурак не смог бы годами убегать от всего мира. Не вышло придумать связной концовки. Я прятала глаза, пока Гайди говорил:

— С Нэмьером я почти не виделся. Только после пленения, да пара случайных встреч. Но у таких людей много тайн. Они управляют их жизнями и заставляют делать вещи, странные для непосвященных, но это не так. Причина есть всегда. Нужно разгадать самую главную тайну, и тогда все встанет на свои места.

— Тайны Нэмьера… да, их наверняка много, но нам лучше заняться тайнами Белого края, тогда мы сможем сбежать.

Так хотелось увидеть понимание, огонь в глазах или одобрение. Мне было страшно действовать одной, сколько можно? Но он только вздохнул и задумался.

— Елена, я помогу тебе чем смогу, но бежать… не думаю, что мне это нужно.

— Нэмьер напугал вас рассказами о том, что после этих чар нельзя жить вдалеке отсюда. Может, это и правда, но нужно хотя бы попытаться выяснить…

— Елена. — Гайди заговорил громче. — Дело не в Нэмьере и чарах, дело во мне.

— Это чары затуманили ваш рассудок.

Слова сами слетали с губ — нужно было уговорить его, не бросать же здесь.

— Нет, не чары, пойми, я просто не хочу уходить.

Меня поразило спокойствие, мы будто о погоде говорили. Боги, колдовство слишком сильно повлияло на него.

— Что мне делать за стеной? — спросил Гайди. — Снова убегать, прятаться… я устал. Устал еще до того, как оказался здесь.

Он вздохнул и снова сгорбился, как в темнице. Многое хотелось сказать, но изнуренный вид отбил охоту. Не верилось, что забвение и снег могли быть лучше хоть чего-то, но в сказанном был смысл. За стеной начнутся гонения, а здесь Гайди жил мирно. Калсан вряд ли позволит этому продлиться долго, но у меня язык не повернулся сказать.

Оставшись одна, я снова взялась за книги, и надежды растаяли окончательно. Белый край окружали горы, а все проходы завалили, чтобы не пустить горцев и оборотней. Да и не пробраться мне одной по ущельям. Расстройства не было, только азарт — моя жизнь не могла закончиться так. Не знаю почему, просто не могла и все, боги не допустят такого.