Берег другой жизни

Мы выбрали оптимальное решение – пять дней отдыха, решив, что это хуже, чем десять, но гораздо лучше, чем ничего. Никогда не ссорясь по пустякам, мы не раздражались от неправильно истолкованного слова или поступка, находили устраивающее обоих решение. Больших недопониманий у нас не было, потому что в ежедневных мелочах оба шли на компромиссы. Определив оптимальное время отдыха, мы заказали апартаменты с видом на океан и через пару дней наслаждались ласковым солнцем испанского острова.

У каждого свое представление об отпуске. Одни уходят в горы, находя удовольствие в активном освоении новых вершин. Другие предпочитают работу в доме или на приусадебном участке, приводя в порядок застоявшийся кровоток и ослабевшие мышцы, уставшие от ежедневного восьмичасового сидения за рабочим столом. Третьи не представляют отдыха без спорта, четвертые – без книги, и так до бесконечности. Мы все разные, и точно так же разнятся наши представления о работе и отдыхе. Хорошо, что каждый из нас со своими предпочтениями уникален, иначе жизнь была бы скучна и неинтересна. Для меня оптимальный отпуск – солнце и море. Работа так высасывает силы, что единственное, о чем могу мечтать, – упасть на теплый песок и подставить бока солнцу, заходя время от времени в воду освежиться.

Свободное от работы и забот время вдали от дома мы с Анной хотели использовать с наибольшей пользой. Наши представления об этой пользе полностью совпадали. Отпуск – не только прекрасный предлог для ничегонеделания, но хорошая возможность побаловать себя, по-настоящему отвлечься от проблем, в которых плаваешь, как рыба в грязной воде, – не в состоянии ее очистить, но и без нее не представляя жизни. Проточная свежая в чистом аквариуме вода, пусть даже на короткое время, оживит и полудохлую рыбу, поэтому мы окунулись с головой в поток животворящих сил.

Начали мы отпуск с того, что утром, понежившись в постели, не спеша умывались и готовили завтрак. Готовил в основном я, и не только потому, что нравилось – мне доставляло истинное удовольствие баловать неутомимую любовницу. Я сервировал легкий завтрак на специальном маленьком подносе, ставил на постели, мы наслаждались истомой утра, запивая лень прохладным соком и заедая приготовленными канапе, орехами и фруктами. Когда голод был утолен, Анна затевала неожиданную игру, которая обычно заканчивалась одним и тем же – к обоюдному удовольствию.

– Если ты голоден, закрой глаза и открой рот, – смеялась она. – Попробую тебя покормить, как птицы кормят птенцов.

– Никогда не слышал, чтобы родители требовали от своих отпрысков есть с закрытыми глазами, – парировал я в ответ. – А вдруг ты мне положишь в рот не того червяка? Не хочу закрывать глаза!

– Значит, ты сыт и мы можем отправляться на прогулку? – слышался ироничный вопрос.

– Что ты, что ты, – мастерски разыгрывался притворный испуг, – я бы что-нибудь съел, но ты должна обещать, что положишь в рот не просто съедобное, а очень вкусное.

– Ты получишь вкусное, но вначале закрой глаза, – приближалась ко мне фея.

Я слышал, как она перегибается через стоящую между нами посуду с остатками завтрака, берет мою голову в руки и медленно приближает лицо. Не успев почувствовать на губах саму ягоду, запах которой узнал, я ощущаю подрагивающий язычок моей волшебницы, принесшей нектар. Проглатывая ягоду и захватывая язык и губы Анны, я целую ее, чувствуя опьяняющий и кружащий голову малиновый запах. Окончание романтичного поцелуя обычно сопровождается мелким происшествием: то опрокидывается стакан с остатками сока, то кто-то из нас попадает локтем в салат или йогурт.

После этого я ласково отстраняю Анну и освобождаю пространство от остатков утреннего пиршества. И снова целую ее, развязывая и снимая одновременно легкий халатик, надеваемый ею по утрам, вдыхаю аромат теплого тела и чувствую прилив горячего желания любить эту женщину вечно, пока видят глаза и стучит сердце. Мы любим друг друга, делаем паузы, не давая труда посмотреть на часы. В реальность нас возвращает чувство голода, возникающее после очередного пробуждения.

– Если я сейчас не съем что-нибудь, то умру на месте, – слышу я грозовое предупреждение и уже мягче: – Ты знаешь, что говорила моя дочь Катя, приходя после школы, когда она училась в первом классе?

На отрицательный кивок она продолжала, копируя детский голосок:

– Мама, у меня все кишки от голода трясутся. Так вот, у меня они тоже трясутся от голода, и коленки слабые.

– Ну, предположим, коленки у тебя слабые не от голода, – усмехался я в ответ, зная, что любовь забирает у Анны много энергии.

– Ты выиграл, коленки у меня подгибаются от любви, но живот уже прилип к спине, и нам нужно поторопиться.

«В этом она вся, – думал я, ласково глядя на женщину, дарящую мне счастье полными пригоршнями. – У нее все полной меркой: если любит, так до дрожи в коленях, если что-то делает, то пока не получится так, как надо, а уж если ненавидит?! О, лучше об этом и не думать, не позавидую тому, кто разбудит в ней это чувство».

Одевшись после душа, мы брели, взявшись за руки, и наслаждались южным теплом, летней раздетостью, окружающим экзотическим раздольем. Ресторан, который мы искали и в конце концов находили, должен отвечать представлениям о цивилизованном потреблении пищи в приморском городке. В этом плане у нас с Анной вкусы полностью совпадали: если в повседневной суматошной жизни мы могли на бегу перехватить жареные колбаски с булочкой, поглощая их у столика, примостившегося тут же, возле киоска, или вместо обеда проглотить пару бананов, то в отпуске, когда свободного времени достаточно, потребление еды должно было представлять собой определенную церемонию.

Мы оба видели наше место там, где просматривался океан, и не просто какой-то жалкий кусочек, а более-менее большое пространство. Столики должны быть не голыми, а покрытыми скатертью, и не бумажной, а непременно из ткани – на этом настаивала Анна. Меню обязано включать в себя как минимум три рыбных блюда, чтобы сделать подходящий выбор, – в этом состояло мое желание. Была еще пара условий, одно из которых – тишина, то есть никаких громко включенных телевизоров, шумных компаний или оглушающей музыки. Не все и не всегда получалось так, как хотелось, ведь нечасто можно встретить полностью воплощенную мечту, но когда на мелочи не обращаешь внимания, то они не мешают. Видя что-то более или менее подходящее, мы останавливались и занимали понравившийся столик, гадая, правильно ли сделан выбор.

Проведя первые два дня в подобном режиме, мы поняли, что толком ни города, ни моря не видели, и решили оставшееся время больше проводить на берегу, а вечером после прогулки пораньше отправляться в постель. Вообще-то это идея Анны – немного раздвинуть горизонты знакомства с другой страной. Меня вполне устраивал и прежний режим, когда мы проводили время между постелью и едой, только два раза искупавшись в океане. Чего только не сделаешь ради любимой женщины! Пришлось подчиниться и проводить больше времени, лежа на берегу, а не в кровати, зато за оставшиеся три дня мы успели загореть, вдоволь накупаться и познакомиться с окружающими нас субтропиками.

…Задремав от разморившей жары прямо на террасе, я наслаждался в полусне вновь переживаемыми картинами замечательно проведенного отпуска, мечтая о следующем. Не знаю, сколько длилось приятное дремотное состояние вне времени, но очнулся я от тишины. Меня по-прежнему окружала тягостно-влажная жара, в мареве которой далеко растущие деревья казались плывущими по прозрачным воздушным волнам. Анна сидела справа и, кажется, о чем-то спросила. Она не повторила вопроса, я счел его не важным и не стал переспрашивать. Под впечатлением минуты захотелось приоткрыть завесу моего маленького мирка, вход в который был закрыт для других многие годы, но где я сам бывал довольно часто. Долго длящееся молчаливое одиночество начало в последнее время тяготить, и я подумал, что было бы неплохо зайти туда однажды вдвоем.