Берег и море

— И вы ничего мне не сказали? — возмущённо восклицает Мэри Маргарет.

Она выглядит забавно, когда пытается казаться суровой мамочкой.

— Прости, — Эмма пожимает плечами. — Мы нашли кое-что интересное в одежде Тарана.

— Ваше расследование заключалось в том, чтобы копаться в его белье? — уточняю я.

— С тех пор, как парень был найден в склепе Реджины в состоянии средней тяжести, всё, что его касается, идёт как улики по делу, — поясняет Эмма. — Включая бельё. Но мы обыскали штаны. Да и интересней, всё-таки, не они сами, а содержимое карманов. — Эмма достаёт что-то из собственного кармана куртки. Когда она раскрывает ладонь, я вижу несколько серебристых горошин.

— Что это? — переспрашивает Мэри Маргарет.

— Похоже на пуговицы, — отвечает Эмма. — Но на самой одежде Тарана таких нет.

Я беру одну из них двумя пальцами и подношу ближе к лицу. Я видела их раньше, но не могу вспомнить, где именно. Это как читать слово на языке, который изучал несколько лет назад: тебе кажется, что его значение вот-вот готово сорваться с языка, но даже спустя несколько минут ничего не приходит в голову.

— Вы спрашивали у Тарана, откуда они? — Я возвращаю пуговицу обратно Эмме.

Она кивает.

— Таран сказал, что всё время его держали с завязанными глазами. И руками, но их освобождали на время одного-единственного приёма пищи в день. И эти пуговицы, похоже, принадлежат его похитителю — парень однажды решил оказать сопротивление, за что, в итоге, и схлопотал по рёбрам.

— Они принадлежат Реджине? — уточняю я.

— Навряд ли. Они явно не из этого мира, а Реджина, как и все мы, не покидала Сторибрук последние двадцать восемь лет, — Мэри Маргарет смотрит на пуговицы в ладони Эммы.

— Верно, — Эмма сжимает пуговицы в кулаке и выдерживает театральную паузу, прежде чем добавить: — В сериалах про крутых копов это называют зацепкой!

Я понятия не имею, что это значит, но всё равно киваю, поддакивая её словам. Теперь виновность Реджины под сомнением даже для меня. Нужно вспомнить, где я могла видеть эти пуговицы. Кажется, как бы глупо это не звучало, но именно они — ключ к ответам на многие вопросы.

***

Я не знаю, как он меня находит. Ему даже не нужен телефон для того, чтобы понять — мне хочется поговорить. Поэтому я не удивляюсь, когда по приходе к пристани вижу Киллиана стоящим в явном ожидании чего-то.

Или кого-то.

Однако, с выводами я, похоже, поторопилась. С противоположного конца появляется низкорослый полноватый мужчина в красной шапке, натянутой на самый лоб. Он торопливыми шагами направляется к Киллиану, спотыкаясь о собственные ноги.

Я успеваю спрятаться за бесхозными пустыми ящиками прежде, чем мужчина или Киллиан могли бы меня заметить. Приседаю на корточки и слежу за всем происходящим через щель между деревяшками. Их разговор мне не слышен, но зато прекрасно видно разгневанное и раздосадованное одновременно лицо Киллиана. Незнакомец, стоящий ко мне спиной, стаскивает шапку с головы и сжимает её в руках. Его опущенные плечи тоже не говорят ни о чём хорошем. Спустя какое-то время Киллиан, поджав губы, кивает куда-то в сторону, где лично я не вижу ничего, кроме конца причала и пенных волн. Но, кажется, тот, кому этот жест предназначался, всё понял: он делает несколько шагов к самому краю, а затем … просто исчезает.

Я собираюсь выбраться из своего убежища, когда Киллиан вдруг зовёт меня по имени.

— Ты видел? — кричу я в ответ, выходя из-за ящиков.

— С самого начала. Я же пират, красавица. Шпионаж, как и обман, воровство и кутёж, у меня в крови.

Киллиан улыбается, но когда я подхожу ближе, сразу распознаю фальшь и откровенную усталость в его глазах. Он даже не пытается придать взгляду прежний блеск человека, уверенного в собственном превосходстве.

Я останавливаюсь в полушаге от того, чтобы оказаться к Киллиану непозволительно близко. Какое-то время он смотрит мне за спину и в нервном жесте крутит кольцо на большом пальце подушечкой и ногтем указательного, а затем вдруг трясёт головой, двигается навстречу и протягивает ко мне ладонь. Казалось, Киллиан хочет схватить мою руку, но вместо этого он кладёт ладонь мне на щёку.

Одно из его колец касается самого края моих губ, а холодные пальцы оставляют следы на коже возле уха и на шее.

— Что такое, Миллс? — спрашивает Киллиан, заглядывая прямо в глаза.

Я моментально теряюсь.

— Почему ты спрашиваешь?

— Ты выглядишь озадаченной.

— Ты тоже, — парирую я.

Его пальцы всё ещё на моей щеке. Я не прошу убрать ладонь, потому что это всего лишь прикосновение.

— Я нашла лук, — наконец признаюсь я.

Пират — явно не образцово-показательный человек для доверия, так зачем же я это делаю?

— И?

— И кажется, он не работает без стрел. А их уничтожил Румпельштильцхен..

При упоминании о Тёмном, Киллиан выдвигает челюсть и напрягает её с такой силой, что играют желваки. Я накрываю его ладонь на моей щеке своей ладонью.

— Тебя что-то беспокоит, — констатирую я, хоть и заранее знаю, что он скажет нет.

Но в этот раз ошибаюсь — ответом от Киллиана мне служит тишина. Он отводит взгляд в сторону, грустная — (такая, от которой у меня внутри что-то с глухим стуком падет) — улыбка трогает край его губ. Вторая его рука, та, что с крюком, обхватывает меня за корпус, притягивая ближе.

Ещё немного — и мы дышим одним воздухом.

— Прости меня, красавица, — шепчет Киллиан, будто бы нас кто-то может услышать. — Кто ж знал, что у судьбы такое скверное чувство юмора.

Я медленно киваю. Ему ведь не за что извиняться! Или я чего-то не знаю?

И прежде, чем я задаю вопрос, он убирает ладонь от моего лица, размещает её меж лопаток и прижимает к себе ещё ближе, обнимая. Странное предчувствие чего-то грядущего зарождается внутри, и я пытаюсь подавить его, расслабляясь в объятиях Киллиана и укладывая подбородок ему на плечо.

***

— Мистер Голд?

Незваный гость застаёт Реджину как раз тогда, когда женщина уже собирается ложиться спать. Она посильнее запахивает шёлковый халат и, сдвинув брови к переносице, выжидающе смотрит на мужчину.

— Я не пришёл бы, не будь это чрезвычайно важно, мисс Миллс, — произносит он без тени улыбки.

Ему не до смеха. Часами ранее у него забрали вещь, не такую значимую по цене, но невероятно могущественную по силе.

— В чём дело?

— В вашей дочери.

Реджина тут же меняется в лице. Она грубо хватает мистера Голда за идеально выглаженный воротник пиджака, втягивает в свой дом, захлопывает дверь лёгким взмахом свободной руки и на повышенных тонах требует объяснений.

Мужчина не торопится раскрывать все карты. Он прекрасно знает, что сегодня ему уже ничего изменить не удастся, а потому лишь медленно и методично приглаживает появившиеся складки на плотной ткани цвета бордо, сопровождая это показательным притоптыванием ноги в дорогой лакированной обуви.