Берег и море
Шрифт:
— Ещё чего, — рычит Киллиан. — Я в няньки не нанимался, даже для такой милой особы.
— Закрой свой рот, пират, она моя дочь, — шипит Реджина.
В её руках вспыхивает огненный шар. Крюк самодовольно кривит губы.
— У тебя всё равно нет другого выбора, — всё так же спокойно произносит Кора.
И как бы Киллиану не хотело возмутиться, Королева Червей права — до тех пор, пока в её руках его сердце, у пирата нет никаких шансов на сопротивление.
Комментарий к 1
https://vk.com/club75865569
Основное повествование будет вестись от первого лица ГГ, но в моменты, когда она выходит из “кадра”,
========== 2 ==========
Я стою перед зеркалом и разглядываю собственное лицо: чёрные волосы, карие глаза, квадратная челюсть, пухлые губы. И почему раньше я никогда не замечала, что так сильно похожа на Реджину?
Касаюсь кончиками пальцев своей щеки, провожу линию до лба, спускаюсь к носу через промежуток между бровями. Каждая черта лица кажется мне чужой, словно из отражения на меня смотрит сама мэр Миллс. Это дико и совершенно неправильно. Поставь нас рядом, и можно подумать, что мы сёстры.
Или мать с дочерью.
Тяжело выдыхаю, трясу головой, выключаю свет в комнате, снимаю с плеч шёлковый халат, кидаю его на пол и забираюсь под тёплое одеяло, натягивая его до самого подбородка. Температура в комнате заметно снизилась относительно утра; или просто мне так кажется. Вытаскиваю руки из-под одеяла и смотрю на свои пальцы в темноте. Раньше я могла многое сделать в помощью простого взмаха руки. Но это, кажется, было так давно, что колдовать умела прошлая Я, а Я настоящая лишь раздаёт бургеры и блинчики в кафе «У бабушки».
Сажусь в кровати, не сводя взгляд со своих рук, и пытаюсь вспомнить, как именно это делала.
Закрывала глаза.
Концентрировалась.
Пыталась визуализировать магию.
Вырисовывала в голове её осязаемый образ.
Открывала глаза.
И это всегда работало. Но получился ли сейчас, после стольких лет беспамятства и заточения в Сторибруке?
Я ёрзаю по кровати, подбираясь ближе к стене, и упираюсь в неё спиной. Сжимаю ладони в кулаки и верчу кистями, словно разминая. Закрываю глаза, долго выдыхаю и представляю огонь на кончиках пальцев, что собирается в огромный шар и оседает над моей ладонью. Воспроизвожу в голове ощущение тепла на коже, воображаю, как он освещает своим тусклым светом мою маленькую комнату в мотеле «У бабушки». И открываю глаза.
— Получилось! — с губ восхищённый крик слетает раньше, чем я хорошенько оглядываю руку и понимаю, что огонь поглотил её полностью до самого локтя.
Вскакиваю на ноги за секунду и прыгаю на месте, тряся рукой, но пламя не исчезает. Я чувствую его тепло, оно обжигает, но не так, чтобы бояться страшного ожога. И всё-таки, когда жёлто-оранжевые языки полностью поглощают моё плечо, я вскрикиваю.
Дверь моей комнаты, которую, я уверена, ещё по возвращению закрыла на щеколду изнутри, выносит человек в чёрной одежде. Он округляет глаза, когда видит меня, и то ли искренне смеётся, то ли издевательски ухмыляется — мне сложно понять это, глядя на него сквозь горящую руку.
— Это ещё что? — спрашивает он.
— А на что похоже? — мой голос срывается на писк. Огонь практически добрался до хлопковой майки. Если вспыхнет та — мне точно конец. — Я не могу его потушить!!!
Мужчина, которого Кора назвала Капитаном Крюком, прекращает
корчить лицо и вертится на месте в поисках решения. Он снимает с себя плащ и пытается сбить пламя, но когда понимает, что этого явно мало, хватает меня за другую руку и тянет в малюсенькую ванную, в которой тесно даже одному человеку, не то, что двум сразу. Он толкает меня под душ и, не спрашивая разрешения, врубает холодную воду. Я взвизгиваю. Крюк поворачивает краник с красной отметкой, прибавляя градусы.Пламя на руке, не издавая характерного шипения и не производя дыма, тут же гаснет, словно его и не было.
Крюк выключает воду и смотрит на меня, приподняв брови, словно не понимает, как я вообще осталась жива с таким-то сомнительным талантом.
— Какого чёрта ты тут делаешь? — спрашиваю я и тянусь к полотенцу, висящему на крючке за спиной мужчины.
— «Спасибо большое, о прекрасный из прекраснейших, ты спас меня! Чем я могу тебе отплатить?», — писклявым голосом произносит Крюк, явно пародируя меня.
— Я так не разговариваю, — отвечаю, накидывая полотенце на плечи. — И повторюсь: какого чёрта?
— Меня поселили в соседний номер, — Крюк и не собирается отойти в сторону и пропустить меня. Мне приходится прижаться к нему вплотную, чтобы выйти из ванной комнаты. — Услышал крик, подумал, что кто-то веселится, и решил присоединиться.
— Ха-ха, очень смешно, — я дёргаю плечами. — Бери свои вещи и выматывайся отсюда.
Этот тип начинает меня раздражать. Особенно ухмылка на его губах, вечно кривоватая и горделивая.
— Даже никакого поцелуя за спасение?
Я пинаю ногой кожаный плащ Крюка, валяющийся на полу.
– — Два раза повторять не собираюсь, — замечаю я.
Крюк подхватывает плащ, осматривает его на следы обугливания и морщит нос, когда замечает небольшое пятно на внутренней стороне.
— Никогда не видел смысла в спасении женщин — в большинстве случаев, они те ещё неблагодарные св …
— Эй! — я делаю выпад в сторону Крюка и толкаю его кулаком в плечо. — За языком следи.
— О Господи, — Крюк закатывает глаза. — Копия своей мамаши. — Я снова заношу руку для нового толчка, и он тут же добавляет: — Ладно, ладно. Желание миледи — закон.
Крюк вешает плащ на руку и, подмигнув, выходит из комнаты. Однако, дверь закрыть я не успеваю: он суёт ногу в дверной проём.
— Чего тебе ещё? — спрашиваю я. Хочется придавить ему ступню и посмотреть, как он выкрутится в этот раз — тут металлическим протезом уж точно не отделаешься.
— Забыл представиться — Джонс. Киллиан Джонс.
— Я думала, ты Капитан Крюк.
— И он тоже.
Я выгибаю бровь.
— Не много ли имён и чести для простого пирата?
Крюк надувает губы.
— Я не так прост, как ты думаешь.
— Мне всё равно.
Крюк, то есть Киллиан (что, к слову, хотя бы звучит не так по-идиотски) клонит голову вбок. Его взгляд скользит по моему лицу и телу, и я поправляю полотенце так, чтобы оно прикрывало не только плечи, но и грудь.
— Ты, Лу без всяких там «иза», я так понимаю, тоже тот ещё сундук с загадками.
— Ну да, и если ты сейчас же не уйдёшь, я тебе своей крышкой оставшиеся пальцы придавлю, — прыскаю я.
Киллиан ухмыляется. Его губы опять растягиваются по кривой, один уголок чуть выше правого, отчего взгляд приобретает коварный прищур.