Берег и море

— Кхм, — Эмма барабанит пальцами по столу, пытаясь заполнить повисшую паузу. — Могу я поинтересоваться? А это что? — Она указывает на картинку, где изображены сердца. — Только не говорите мне, что это то, о чём я думаю.

— Это три сердца, — киваю я.

Реджина недовольно кривит губы из-за упущенного момента. Она последний раз хлопает меня по коленке, а затем выпрямляется и поворачивается лицом к Эмме.

— Прекрасно, — брови Эммы ползут вверх. — То есть, нам ждать ещё и трёх убийств?

— Двух, Свон, — поправляет Реджина. — Не думала, что у тебя ещё и проблемы с элементарными вычислениями.

Эмма вопросительно хмурится, а затем вдруг округляет рот.

— Таран, да? — уточняет она. Я киваю. — Прости, Лу, я…

— Всё нормально, — дёргаю плечом. — Сердце Тарана — сердце жертвы. Ещё одно должно быть отдано добровольно, а другое — отнято в бою.

— Кто в здравом уме будет добровольно отдавать своё сердце Коре? — Эмма выпрямляется и качает головой.

— Тот, у кого нет другого выбора. Ради спасения чужой жизни, например.

В словах Реджины есть смысл. Я переплетаю пальцы в замок и кладу на них подбородок. Любой в этом городе может стать целью Коры: Руби и бабушка, Эмма и Прекрасные, та же Белль, если узнает, что Голду грозит опасность. Реджина, в конце концов — ради Генри, например.

— А что насчёт воинов? — произношу я на выдохе.

— Воинов? — переспрашивает Эмма.

— Ну да. Ведь отнять в бою сердце можно только у того, кто будет бороться.

Буквально мгновение и Реджина, и Эмма смотрят на меня, будто ждут, пока я продолжу. А затем Эмма вдруг выпрямляется, словно струна, и кладёт руку на оружие у себя на поясе.

Всё время забываю, что она здесь шериф.

— Дэвид, — произносит она. — Или я.

Мы с Реджиной одновременно встаём со стульев. Женщина захлопывает книгу, я поднимаю с пола свои лук и стрелы.

— Но что мы будем делать, если найдём её? — спрашиваю я.

— Постараемся остановить, — отвечает Реджина.

Интересно, она думала о том, что этот вариант может подразумевать смерть её матери? Лично я другого способа не вижу.

***

Сердце не должно быть отобранное насильно — оно должно быть отнято в бою. А для этого придётся сражаться. Не думаю, что Кора пойдёт на это своими руками, да и Голд тоже не похож на того, кто будет затевать драку.

А вот Киллиан… Затылок пронзает резкая боль, я останавливаюсь, итак отставая от Реджины и Эммы, и касаюсь его. Смотрю на свои пальцы, ожидая увидеть следы крови, но на коже ничего нет. Видимо, всего лишь отголосок той травмы, которую я получила из-за удара о шкаф.

— Лу, ты идёшь? — окликает меня Эмма.

Я концентрирую взгляд на её ярко-красной кожаной куртке и киваю. Солнце почти зашло за горизонт, и сейчас на Сторибрук опускаются закатные сумерки. Красиво. Наверное, со стороны моря такой вид смотрится гораздо лучше, чем со стороны берега.

— Лу! — настойчиво зовёт Эмма.

Плохое я время выбрала стоять посреди улицы и пялиться на небо.

— Прости, — снова киваю я, срываясь с места и в несколько больших шагов на скорости лёгкой пробежки сокращая расстояние между собой и женщиной.

В конце концов, это не последний мой закат.

— Ты уверена, что она пойдёт к ним домой? — Реджина сжимает и разжимает руки в кулаках, будто готовится к чему-то.

— Не знаю, — честно отвечает Эмма. — В конце концов, Кора же твоя мать, тебе её знать лучше.

Женщины буквально секунду испепеляют друг друга взглядами, не сбавляя при этом темп ходьбы, а затем Реджина поджимает губы.

— Мне кажется, не время вам обеим спорить, как старым супругам, — бурчу я.

Мне хочется поскорее добраться до Коры и закончить начатое, и, желательно, ещё до того, как она причинит вред кому-либо из Прекрасных или Киллиану.

У меня окоченели пальцы. Не знаю, с чем это может быть связано, но из них будто всю кровь выкачали. Я прижимаю обе к губам и дышу тёплым воздухом, затем растираю между собой. Стало лучше, но не намного — костяшки всё равно ломит, как если бы я беспрерывно била кулаками что-то мягкое, но прочное, вроде кожаной обивки дивана в гостиной Реджины.

Спустя пару минут мы на месте. Поднимаемся на нужный этаж, и когда дверь лофта появляется в поле зрения, я различаю странный блеск на её поверхности, будто перед ней стена из водной мороси и прозрачных блёсток.

— Стойте! — кричу я, но Эмма уже протягивает руку на встречу дверной ручке.

Меньше секунды мне требуется на то, чтобы достать из колчана за спиной стрелу и выпустить её вперёд. Она пролетает совсем рядом с Эммой, которая тут же отклоняется назад. Стрела врезается в дверь и взрывается десятком вспышек.

— Что за чёрт? — восклицает Эмма.

— Барьерное заклинание. С твоей рукой могло случиться то же самое, — констатирует Реджина.

Эмма оборачивается на меня и благодарно кивает. В этот же самый момент за стеной раздаётся грохот, от которого мы приходим в лёгкий ступор. Я дёргаюсь в сторону двери, но меня опережает Эмма. Она с силой толкает её от себя и тут же срывает пистолет с кобуры на поясе. Оружие взлетает вверх на её вытянутых руках так же быстро, как и я хватаюсь за новую стрелу.

В доме Прекрасных настоящий погром. Кажется, ни одна вещь не лежит на своём месте: кухня перевёрнута вверх дном, по полу разбросана мелкая утварь, вроде книг и цветочных горшков.

Здесь было сражение, я уверена.

— Мэри Маргарет? — зовёт Эмма. — Дэвид?

Поначалу ответом ей служит лишь тишина, но спустя какое-то время я различаю шорох со стороны спальни. У меня перехватывает дыхание, лук выпадает из ослабевших пальцев. Я почти уверена, что ничего хорошего мы в спальне не найдём.

Слабый и тихий голос подтверждает мои опасения:

— Эмма…

Это Мэри Маргарет. Мы втроём одновременно срываемся с места. В спальне, отделённой от кухни деревянными перекладинами (одна из них треснула и выглядит так, будто вот-вот сломается пополам), поддерживающими потолок, мебель совершенно не тронута. На полу возле кровати сидит Мэри Маргарет. Она прижимает к груди изрядно побитого Дэвида, чьи руки раскинуты в стороны слишком неестественно. Я касаюсь ногой чего-то и опускаю глаза вниз: длинный стальной и блестящий меч с массивной ручкой, украшенной неизвестными мне узорами. Оружие приковывает мой взгляд к себе на долгие мгновения, пока я не слышу неожиданно обрушившийся на тихую комнату плач. Поднимаю голову. Мэри Маргарет гладит Дэвида по волосам, Эмма опускается на колени рядом с ними, и боль на её лице режет меня без ножа.