Беркутов-Туманный

Я церемонно склонил голову в знак того, что принимаю извинения, и женщина переключилась в деловой режим:

— Ксения, зарастите, пожалуйста, мой разрез и накройте тело. Потом я впущу сюда следователя, которого взяла с собой, и поприсутствую на допросе. А после того, как он закончится, дам официальное разрешение на утилизацию трупа вместе с биологическими отходами…

…Почти весь последний, седьмой час допроса Веретенникова держала умирающего по эту сторону грани между жизнью и смертью, я вслушивался в ответы ублюдка, по его же словам, убившего под заказ сто семьдесят четыре человека, и сатанел от безумного желания воздать этому чудовищу сторицей за все сотворенное им зло, а Воронецкая делала четыре дела сразу — помогала следаку выяснять важные нюансы самых наиболее значимых преступлений последних двенадцати лет, анализировала поведение Призрака и при первых же признаках ослабления действия «химии» собственноручно вводила новую порцию, сравнивала список фамилий заказчиков еще с каким-то списком, открытым в рабочей МТ-шке, и пересматривала видеозапись боя, сделанную камерами клиники. Когда господин Прозоров начал задыхаться, а Ксения Станиславовна расписалась в своем бессилии, заявив, что сердце с легкими почти разрушились, и восстановить их очередной раз не удастся, Императрица приказала следователю остановить запись, забрать служебный регистратор и выйти из помещения, а после того, как за мужчиной закрылась дверь, подошла к полудохлой твари, заглянула ей в глаза и холодно усмехнулась:

— Хотела добить вас воздушным лезвием, но вовремя поняла, что вы не заслуживаете легкой смерти. Поэтому сейчас вас восстановят еще раз, и мы проводим вас в последний путь… в крематории клиники. Да-да, вы сгорите заживо, и мне хоть немного, да полегчает. Кстати, вырваться вам не удастся — ваши ноги, по сути, отмерли, а руки я вам сейчас перебью…

И ведь не обманула — перебила обе верхние конечности воздушными кулаками, и спустилась с нами в крематорий.

Там подождала, пока автоматика перенесет парализованное тело с каталки на специальный поддон, и помахала Призраку ручкой. Потом проводила извивающееся тело довольным взглядом и после тихого щелчка закрывшейся заслонки вывела на экран своего рабочего мобильного терминала какой-то документ, заверила электронной подписью и переслала Веретенниковой. А после того, как разобралась и с этим делом, изъявила желание навестить Надю.

Пока добирались до лифтового холла, поднимались на третий этаж и шли к палате с целым окном, в которую пациентку перевели еще днем, о чем-то сосредоточенно думала. Переступив через порог и обнаружив в помещении не только Недотрогу, Олю и Свету, но и Валерия Константиновича, довольно кивнула и… обратилась к нему на «ты»:

— Валер, ты чего такой угрюмый?

На этот вопрос ответила его дочурка:

— Создал сложнейший артефактный защитный комплекс для этой палаты менее, чем за сутки. Примчался устанавливать и узнал, что Призрак уже поет. Вот и бесится из-за того, что не поучаствовал в его захвате.

— Могу поднять настроение тремя предложениями… — хищно ощерилась Воронецкая. — Надо?

— Надо… — эхом отозвался он.

— Убийство Надежды Олеговны заказал Мирон Рожнов. Группа захвата вылетит в его родовое поместье через час сорок. Могу отправить тебя с ними…

Дослушав монолог государыни, артефактор с хрустом сжал кулаки и задал правильный вопрос:

— Он собирался помешать мне уйти в род Игната Даниловича следом за Надеждой Олеговной?

— Да. А для того, чтобы гарантированно оттолкнуть тебя от Щегловых и, в конечном итоге, забрать себе, заказал Призраку еще и твою дочку. Но Светлана Валерьевна была в рейде, так что господин Прозоров начал со второй из двух равнозначных целей.

— Ах, вот почему Ниночка Рожнова стала попадаться у нас на пути… — вполголоса пробормотала Недотрога, а Валерий Константинович, переварив столь шокирующие новости,

окончательно озверел, принял предложение Воронецкой, получил ряд Ценных Указаний и умчался к Северцеву, который, вроде как, должен был состыковать его с вояками из спецотдела.

Проводив его взглядом и дождавшись щелчка дверного замка, Людмила Евгеньевна со вздохом заявила, что это полумера, и вперила тяжелый взгляд в Надежду:

— Надеюсь, вам психологическая помощь не нужна?

— Я в порядке, Ваше Императорское Величество! — четко ответила та и добавила два Очень Веских Аргумента: — Я ушла ПОД Игната Даниловича, соответственно, раз ОН разобрался с Призраком, значит, с ним разобрались МЫ, и… это не последняя совместная охота на НАШИХ врагов, так что я вся в предвкушении!

— Толковая позиция… — удовлетворенно заявила Императрица, прошла к окну, зачем-то выглянула наружу, потом развернулась на месте, вернулась к Веретенниковой и уставилась ей в глаза: — Ксения, скажите, пожалуйста, а вы, часом, не собираетесь проситься под руку Игнату Даниловичу?

Ответ целительницы убил:

— Если честно, то подумываю. Вернее, уже решила, что попрошусь, но не успела подобрать достаточно веские аргументы.

— Я могу подкинуть как минимум три… — весело хохотнула государыня. — Но не стану. Из вредности. Зато по секрету сообщу, что принципиальное согласие желательно получить до завтрашнего вечера. Тогда ваше решение будет выглядеть не только правильным, но и красивым…

Глава 9

11 сентября 2513 по ЕГК.

…Последнего, четвертого родича и, по совместительству, сообщника Призрака, служившего хозяину водителем-телохранителем, вояки спецотдела взяли в половине пятого утра… на улице Евсеева, то есть, за забором клиники. Причем в момент выгрузки из внедорожника печально известного ручного пехотного огнемета «Сполох». Ляпишев, координировавший действия своих подчиненных, сообщил мне об этом успехе от силы минут через десять, но сваливать из палаты Недотроги я даже не подумал — паранойя, проснувшаяся накануне, напрочь отказывалась засыпать. Так что обрадовал бодрствующую Надю еще одной хорошей новостью, закончил анализировать поведение этой женщины за все время нашего знакомства и счел возможным сделать еще один шаг навстречу:

— Еще один совет примешь?

— Твой? С радостью! — мгновенно откликнулась она, приподнялась на локте и превратилась в слух.

— Аструмовая пыль, попавшая в твой организм с заряженным напитком — великолепный тренажер для усиления энергетики: задашься целью стать сильнее и будешь пытаться «продавливать» это ослабление хотя бы по три-четыре часа в сутки — после избавления от этой дряни приятно удивишься увеличению мощи умений…

— Это… знание? — еле слышно спросила она, оценила уверенность, с которой я кивнул, и благодарно склонила голову: — Спасибо, мой господин!

— На-а-адь… — вздохнул я, и Недотрога грустно улыбнулась:

— Помнишь, я говорила, что не уважала покойного деда и презираю отца?

— Конечно.

— Так вот, я этого никогда не скрывала. Поэтому отказывалась называть и первого, и второго своим господином даже на официальных мероприятиях, из-за чего в детстве получала по первое число. А тебя я уважаю. И наслаждаюсь каждым мгновением жизни в роду по-настоящему благородных личностей. Так что, используя официальное обращение к главе рода при общении тет-а-тет, получаю удовольствие, а в присутствии посторонних добавляю толику «объема» твоей репутации в Высшем Свете и… опосредованно издеваюсь над Ермаковыми.

— Очередной комплекс родом из детства… — мрачно прокомментировала ее откровения Дайна и снова замолчала. Тем самым, предлагая самостоятельно решить, «лечить или не лечить».

Я задумчиво потер подбородок, представил, как обращение взрослой потомственной аристократки к парню на восемь лет младше должно выглядеть со стороны, но поделиться своим мнением с Надей не успел — она оказалась шустрее:

— Кстати, о репутации: в настоящий момент Высший Свет считает тебя талантливым гонщиком, оседлавшим волну всеобщего интереса и на ее гребне взлетевшим к статусу личного порученца Императрицы. А о боевых заслугах старается не думать, дабы не втаптывать в грязь свое самолюбие. Поэтому любые награды, которые ты получишь от Воронецких, будут автоматически считаться милостью Людмилы Евгеньевны, женщины, поддавшейся обаянию смазливого мальчишки на старости лет. А я молода, в принципе не умею ни лебезить, ни прогибаться, ни сдаваться и уже обозначила интерес к Валерию Константиновичу Уфимцеву. Поэтому искренняя радость Самой Недотроги в обращении «Мой господин» не только порвет все прежние шаблоны, но и заставит даже самых тупых или предвзятых дворян увидеть в тебе Личность, заслуживающую внимания.