Берлин - Париж: игра на вылет

Но принципиально важно другое. Понимание того, что наши главные противники, англосаксы, являющиеся таковыми как для русских, так и для немцев, - в чем Балк ни на минуту не сомневался - в начале 20-го века были прекрасно осведомлены о настроениях и намерениях Санкт-Петербурга и Берлина. Несравнимо лучше, чем в названных столицах представляли себе долгоиграющие планы лондонской или вашингтонской верхушек.

Стартовый расклад на игру для ИССП, откровенно говоря, не радовал…

Еще нюанс, о котором нужно помнить: там, где им не удается быстро достичь целей грубой силой, шантажом или подкупом англосаксы готовы проявить гибкость и терпение, подлаживаясь под текущие обстоятельства, но никогда не отказываются от изначально задуманного. Поэтому сущность «принадлежности Миру Великобритании» в сознании их элиты постепенно эволюционировала от прежних вожделений безраздельного владения и господства, к контролю и доминированию. На собственные территории европейских стран ныне в Лондоне всерьез не заглядываются. И к тому есть веские причины.

Во-первых, война с серьезным противником на суше – это огромные расходы с не гарантированным на сто процентов результатом. Дикарей с пиками гонять шрапнелью гораздо легче и безопаснее. Много дешевле сменить в цивилизованной стране-противнике власть путем госпереворота или революции на пробританскую. И затем стричь купоны в качестве главного торгового посредника и кредитора. Навигацкий акт и золото бездонных подвалов Сити на что, спрашивается?

Главное в успехе такой стратегии - не допустить появления на континенте гегемона. Единоличного. Или в форме союза двух или нескольких государств. Поэтому европейцев-континенталов необходимо периодически стравливать между собой, имея там на каждый такой случай «свою шпагу» с достаточным количеством «пушечного мяса» под ружьем.

Во-вторых, консолидация огромных отдаленных территорий с их многомиллионным туземным населением в колониальную империю, потребовала присутствия армии и флота по всему миру. Для чего Ройял Нэйви, как инструмент обеспечения неприкосновенности метрополии и заморских владений, должен быть сильнее, чем флоты любой комбинации из двух враждебных держав. Как гарантия от неожиданностей. Удовольствие сие весьма накладное, согласитесь. Да и самих «белочеловеков» не слишком много для всего этого: Англия до Первой мировой не знала обязательной военной службы.

В-третьих, с появлением в результате войны Севера и Юга на карте Мира де факто единых Североамериканских Соединенных Штатов, а в Европе, после рокового просчета Наполеона III, - Германской империи, реалисты в высоких лондонских кабинетах со всей очевидностью осознали, что отныне Британия обречена обороняться. Период ее бурного роста в прошлом. Англичане на кураже от побед Дрейка, Роднея, Хоука и Нельсона и так отхватили больше, чем в исторической перспективе способны были удержать…

Но нас, русских, по большому счету, должны волновать не английские проблемы, а свои собственные. И здесь, с учетом вышесказанного, приходится с сожалением признать, что британские «палки в российских колесах» регулярно мешают нам решать их быстро и эффективно. Россия, динамично развивающаяся, самостоятельная и независимая, никак не входит в согласие с британскими интересами. Отсюда и три умерщвленных российских самодержца. И несколько срежиссированных в Лондоне неудачных для нас войн. И три (!) революции. Короче, все то, что дипломатично называют политикой сдерживания России. А по-простому, с легкого словца Императора Николая I, «Англичанка гадит!»

Эту хлесткую фразу приписывают генералиссимусу Суворову, поэту Вентцелю, да и много кому еще, поскольку она стала подлинно народным определением для постоянных происков и враждебных акций англосаксов по отношению к России в течение нескольких столетий. Но пустил ее в народ русский царь германских кровей, чей отец и наследник Екатерины Великой, был задушен по наущению лондонского посла в Санкт-Петербурге.

Николай Павлович не простил британцам этого вероломства никогда, хотя так ни разу и не позволил себе критически высказаться по поводу англофильства старшего брата, покойного Императора Александра I. Но он более чем прозрачно показал свое истинное отношение к Альбиону, не позволив сыну-цесаревичу вступить в брак с юной британской королевой Викторией, воспылавшей к русскому престолонаследнику нежными чувствами.

Как знать, может быть, с этим решением царя был упущен уникальный исторический шанс на реальное сближение наших двух держав? Хотя, вряд ли. Для Виктории интересы Британии всегда были выше любых личных мотивов. Романовы «подкладываться» под островитян также не собирались. Так что ничего хорошего пребывание в статусе принца-консорта будущему Царю-освободителю не сулило. Мог и умереть преждевременно. Если бы «климат не подошел».

Зато в реальной истории ярость отвергнутой женщины привела Англию и Россию к их единственному прямому военному столкновению в ходе Крымской войны, которую на Западе называют Восточной. Причем, европейцы в этом моменте более точны. Ибо все крутилось тогда вокруг «Восточного вопроса»: будет или не будет Россия стоять «ногою твердой» при Босфоре?

В тот момент, когда решалась судьба будущего Суэцкого канала, для Лондона было просто немыслимо допустить выход к Средиземке еще одного крупного игрока, кроме французов. Зато можно было постараться сделать Наполеона III, благоволящего султану и тайно мечтающего о реванше за разгром битого Кутузовым, Барклаем и Витгенштейном дядюшки, зачинщиком очередной свары с московитами. А заодно, вкупе с османами, ее главным жертвоприносителем.

Что такое русский штык, англичане хорошо понимали. И в эту войну наконец-то закрепили теорию практикой, под Балаклавой. Совсем уж скромно постоять в сторонке, пока подельники огребают за них, у бриттов на этот раз не получилось…

В итоге Крымской эпопеи, Франция, изрядно выдохшаяся на кровавых бастионах Севастополя, решила для лаймиз два наиглавнейших для них в то время вопроса. Россия на несколько десятилетий потеряла свой Черноморский флот и право беспрепятственного прохода ее военных кораблей через проливы. А Париж так поиздержался, что вопрос о единоличном владельце Суэцкого канала был вскоре без особых проблем решен в пользу лондонского «боевого трезубца» Дизраэли, Палмерстона и Ротшильда.

Но не меньшими проблемами, чем вражда с англичанами, оборачивались для России союзные отношения с Лондоном. В трех (!) мировых войнах, ведь войну с Наполеоном I логично считать первой мировой нового времени, мы прилежно таскали для англосаксов каштаны из огня. Ценой собственных громадных потерь, человеческих и материальных. И получали по их итогам второсортные «вершки-корешки». Или по голове оглоблей.

В первом случае мы заполучили себе ядовитую занозу на сотню лет вперед, - кусок Польши. Во втором – позор, братоубийственную гражданскую войну, тотальную разруху. В третьем – промышленно наименее развитую треть Германии и исторические области обитания западных славян. Для которых, как внезапно выяснилось, мы и не братья вовсе. Какая милая неожиданность! И в то же время кому-то достались две трети Рейха с Руром, Сааром и Круппом. Плюс Франция в виде бонуса…

Такая она, наша дружба с англосаксами. Картинка по классике фольклора: битый не битого везет. И чем же «сердце русское успокоилось»? Проклятым 1992-м годом?

Вы скажете: значит, сами мы хороши, если раз за разом даем себя облапошивать.

Глянули в зеркало? Обидно? Да. Увы, всё так: дураки и плохие дороги. И, что же? Не пора ли, в конце-то концов, делать правильные выводы из своих промашек?

Только работа над ошибками начинатся не с автобанов. Ибо, разруха – она в головах.

***

Теперь очень коротко по французам. Почему коротко? А потому. Вполне хватит и того, что галлы по собственному почину дважды приходили в Россию с войной. Когда же у нас, уже как у союзников Парижа, возникли терки с самураями, не прошло трех месяцев, как Париж подписал «Сердечное согласие» с Лондоном. Не только с нашим историческим противником, но и с державой, имеющей военный пакт с Японией! Таким образом, смысл русско-французской конвенции, изначально равнонаправленной против Лондона, Берлина и Вены, был деформирован в сторону односторонних выгод для Парижа. Причем, сделано это было в тайне. У нас за спиной.

О чем еще тут говорить? О франко-бельгийских деньгах, влитых в нашу экономику и «золотой стандарт»? Этот самый «русский золотой стандарт» был блестяще задуманной и виртуозно проведенной операцией Ротшильдов по быстрому внедрению в финансовую систему России, с целью достижения контроля над ней. Именно контроля, какового они уже добились в Лондоне, Париже, Вене и Риме. Напомню Вам слова одной престарелой матроны из этого милого семейства: «Пока мой сын не разрешит, в Европе ни одна пушка не выстрелит». Не иначе бабуся себя по Екатерине Великой равнять решила. Так-то…