Берлин - Париж: игра на вылет

И при всем при том, вы с Михаилом Лаврентьевичем явно не ищете способов стать клиентами парижского кошелька. Пожалуй, это самый первый случай в истории русской державы, когда фаворит, или группа лиц, скучковавшаяся за троном, не начинает тотчас преследовать личные меркантильные интересы.

С появлением Банщикова возле Императора, а тебя возле Михаила Александровича, российская государственность резко пошла на поправку, будто очнувшись после тяжкой болезни. Почти как я, после того, как Михаил Лаврентьевич починил мое треклятое ухо. Занятное совпадение, да?
– Вильгельм многозначительно погрозил Василию пальцем, - Одна посадка в крепость интригана Витте и Ко сколько наделала шума. А тут еще Миша, диктующий свою волю Микадо…

Я много раз говорил моему дрожайшему Ники, что рядом с ним должны быть свежие умы, не замутненные дворцовыми интригами, условностями. И не завязаные на чуждые России, ее интересам, деньги. Опять же, я оказался прав: таких людей только войны или смуты способны выдвинуть. Во времена покоя бал правят льстецы, шуты и пройдохи…

Вы оба мне определенно нравитесь, Базиль. И я не прочь помогать вам по мере сил. Я не славянофил. Однако, союз с Россией в долгосрочных интересах Германского Рейха. Но я не скажу, как любит повторять Тедди Рузвельт, что «здесь нет ничего личного». Как раз-таки, есть. Поскольку вы двое, ты и Банщиков, определенно мне симпатичны. Как и Ваш бывший командир, адмирал Руднев. Вот поистине светлая голова! Как же он жестоко нас отволтузил! Ты оценил? Словно нашкодивших щенят по мокрому месту.

Да, еще один важный момент. Утром мне доложили о вашем вчерашнем разговоре при прожекторах. За информацию по проискам Джека – прими мою благодарность. Пока устную. Все сомнения отпали. Непременно передай мое особое благоволение господину Зубатову. Мне будет весьма приятно принять его. Теперь - поспешим, время поджимает. Я организую тебе свидание с дочерью. Только, чур: две минуты, ни секундой больше…

Кстати, Базиль. Как ты посмотришь на то, если я попрошу моего кузена сделать тебя адъютантом его личного представителя при моем Дворе, контр-адмирала графа Гейдена? Назначение Александра Федоровича мы с Государем согласовали две недели назад, но он пока еще не прибыл в Берлин.

[1] О времена, о нравы!.. лат.

[2] Платон мне друг, но истина дороже. лат.

[3] Истина в вине… лат.

[4] Плохое колесо скрипит сильнее других. Каждому – его… (нем.)

[5] Миттерних, Бернсторф, Керпер: посол, секретарь посольства и морской агент в Англии, соответственно.

[6] Сариант - кавалерист «средней линии» в войске Тевтонского ордена. В сравнении с Братьями-Рыцарями, тяжелой рыцарской конницей, он имел упрощенный, легкий доспех и более легкое вооружение. За счет чего обладал лучшей подвижностью в бою. Как правило, сариантом становился оруженосец или слуга кого-либо из Братьев-Рыцарей.

[7] Кто есть кто (нем.)

Глава 7

Глава 7. Окно Овертона

Санкт-Петербург. Июнь - август 1905-го года

Звонкая перекличка станционных колоколов затихала в отдалении, и нестройный перестук колес на выходных стрелках сменился привычным ритмом главного пути. На хронометре начало двенадцатого. Последняя ночь июля вступила в свои права, занося из бархатной темноты в щель над слегка опущеным стеклом ароматы луговин, хвойника и горьковатую отдушку паровозного дыма. Миновав Вильну, Норд-Экспресс, или Поезд-Люкс L11 по берлинскому расписанию, скороговоркой пересчитывая стыки, резво катил на восток. Чтобы в 10-30 утра подойти к дебаркадеру Варшавского вокзала столицы.

Командировка заканчивалась. На верхней полке, укупорившись по самую макушку, чуть слышно посапывал убоявшийся сквозняков граф Гингельгеймб. Умаявшись за день, он дрых счастливым сном младенца, причмокивая во сне. Лишь аристократический нос с горбинкой, кусок щеки в веснушках и рыжие усы торчали из щели между плюшем одеяла и подушкой. Устать было не мудрено: за время, проведенное в обществе Балка, Бюркнера и Цизе, новый военно-морской агент Рейха в России узнал массу интересного и полезного.

С утра он «высосал» до донца Василия, достав распросами про Токийскую операцию и особенности автоматической стрелковки. Когда же к ним за столик в вагоне-ресторане подсели мэтры германского кораблестроения, всепоглощающая любознательность юного графа переключилась на них. Да так, что Балку и слова почти некуда было вставить.

Кстати, общество подобралось интересное. Притом, что сам Василий в нем оказался случайно: его билет до Питера, взятый Максимовым заранее, был на завтрашнее число. Но, так уж «встали звезды». А началось с того, что вчера, после Императорского выхода и приема в Фридрихскроне, он при немцах предупредил Руднева, что обязан как можно скорее возвратиться в русскую столицу, и попросил помочь с «одобрямсом» от кайзера.

На самом деле жестких инструкций на этот счет у него не было. Просто порученные дела были порешаны, а у Зубатова его группу ждал предметный разбор полетов. Причем все, кроме самого Василия, уже прибыли в Контору. Надо было поторапливаться: мало ли что? Он не имел обыкновения пускать на самотек ситуацию, череватую последствиями для него и его людей. К тому же, лишний раз мозолить глаза Пригеру и компании не было никакого желания, а Петрович все что можно, и что нельзя, кайзеру с его корабелами уже выкатил. Причем, сделал это изящно, по-японски. А японец, как известно, никогда Вам не соврет, но ему и в голову не придет сказать ВСЮ правду…

И, если уж по-честному, желание поскорее добраться до Верунчика стало прямо-таки нестерпимым. Последние двое суток в Потсдаме прошли с такой нагрузкой, что мозг едва не вскипел. Зато питание и спиртное «от Экселенца» были по пятизвездочному стандарту, если не круче того. В итоге – гормональный взрыв. Душа и тело настоятельно требовали разрядки. Как там говорится? Лучше быть молодым и здоровым, чем старым и больным?

Поэтому, когда граф Гингельгеймб внезапно предложил ему билет брата, который намеревался поехать с ним посмотреть Петербург, но неожиданно слег с инфлюэнцей, Василий отказываться не стал. Хотя мгновенно просчитал, что это работа «шайки старины Альфреда». Ради закрепления ценного персонального контакта для их будущего атташе…

Что касается корабелов, то для них это была плановая поездка. Бюркнеру, который сразу узнал Василия и предложил своему спутнику присоединиться к компании молодых офицеров, предстоял ряд встреч и переговоров относительно проекта нового крейсера-яхты «Штандарт». И пикантным бонусом к этому – заранее срежиссированное Рудневым знакомство с Крыловым, Оффенбергом, Гуляевым, Шоттом и Гавриловым. На фоне работ в Опытовом канале и заседаний Российско-германской военно-морской координационной комиссии по вопросам взаимообъмена слушателями корабелок и стажировкам молодых специалистов на верфях, заводах и в чертежных двух стран.

Коллега доктора Бюркнера, совладелец фирмы «Шихау» и директор ее данцигской верфи Карл-Хайнц Цизе, урожденный москвич, покинувший Россию еще неоперившимся двенадцатилетним юнцом, направлялся на родину с коммерческим интересом. Он ехал на переговоры о постройке для царского флота серии эсминцев, но главное, - нового легкого крейсера, преемника имени и славы героического «Новика».

По требованию неугомонного адмирала Руднева небольшой корабль предполагалось оснастить турбинной энергоустановкой с редуктором, вместо предложенной немецкими инженерами гидромуфты Фоттингера. Это сулило верфи не столько повышение престижа в случае успешного исполнения заказа, сколько кучу гемора в ходе работы над ним. Но, если повезет, и все пройдет гладко, «Шихау» может оказаться первой германской фирмой, освоившей этот перспективный тип главной энергетической установки.