Берлин: тайная война по обе стороны границы

В настоящее время все вышеизложенное является лишь достоверной исторической справкой о былом. После вывода наших войск из ГДР и расформирования ГСВГ эта информация носит только поясняющий характер по ходу моих воспоминаний, она нужна для более точного восприятия читателем излагаемых событий, ставших уже достоянием истории.

Мои первые впечатления от общей атмосферы, царившей тогда в третьем отделе, были положительными. Хорошая, деловая обстановка в отделе формировалась его тогдашними руководителями — товарищами Устиновым, Большаковым, Зимбулатовым. Мое становление как молодого сотрудника разведки проходило под их непосредственным влиянием и руководством.

Примерно в конце 1955 года к нам в Потсдам приезжал начальник Первого главного управления (ПГУ) КГБ СССР генерал А. М. Сахаровский, руководитель всей внешней разведки КГБ СССР. Свое выступление перед нами он назвал не лекцией, а просто беседой с «коллегами-конкурентами». Беседа продолжалась около четырех часов, у нас были свои вопросы к докладчику, на которые он отвечал обстоятельно, аргументировано и убедительно. Встреча с руководителем советской внешней разведки оставила яркое положительное впечатление.

При прощании, когда мы благодарили его за визит и за полученные знания, он, как-то шутя, бросил примерно такую фразу, что тоже был рад посмотреть на своих «конкурентов».

Позднее, делясь впечатлением об этой встрече, я спросил одного из руководителей третьего отдела — в чем же дело, какие мы «конкуренты» ПГУ? Ведь в моем представлении ПГУ и мы — это слон и моська — величины несопоставимые. Почему в адрес отдела, хоть и вскользь, прозвучал комплимент из уст первого руководителя разведки Союза? Мне было сказано, что в свое время я все узнаю, — почему отделу дается такая оценка.

К нам постепенно прибывали новые сотрудники со знанием немецкого языка. Стали появляться мои коллеги по Ленинградскому институту, служившие до этого в Австрии. Поле вывода наших войск из этой страны они были направлены для продолжения службы в ГДР. Это было обычное, не вызывающее удивления пополнение кадров.

Но вдруг в отдел прибыл новый сотрудник, не знающий иностранного языка. Мы подступили к нему с вопросом:

«А тебя-то каким ветром сюда занесло, именно к нам? Ты же немецким не владеешь!»

Наш новый коллега принадлежал к числу людей, которые с первого же знакомства вызывают симпатию своим поведением, искренностью, манерой вести разговор. Фамилия его была Береговой. Он подробно нам рассказал, как и почему, работая в территориальных органах КГБ Белоруссии, он добивался назначения в военную контрразведку, именно в наш отдел. «Знали бы вы, сколько комаров я накормил в лесах родной Белоруссии, работая по вашим упреждающим ориентировкам на путях и в местах вероятного появления американской агентуры.

После завершения таких операций мы обычно думали, где же эта служба, добывшая такую точную информацию, и кто же тот «парень», передавший эту информацию в наши руки?» Рассказал он и о последней операции. Несколько суток сидели они в засаде у одной белорусской глухой деревеньки, на краю большого болота у опушки леса. В деревеньку, чье название было указано в нашей ориентировке, вела единственная дорога — через речку, вытекающую из этого болота. Местные люди все прекрасно друг друга знают, укрыться и замаскироваться негде. Чекисты подозревали, что в этой деревне у американской агентуры должна быть явка и засланные диверсанты на нее обязательно выйдут. Эти несколько суток наши оперработники, в том числе и Береговой, ремонтировали мостик через речку. Днем ремонтировали, а ночью разбирали.

И все сначала. Стали подходить местные жители, предлагали помощь, приглядывались к «шабашникам». А из леса за работой бригады внимательно следили посланцы из американской разведшколы. Ничего подозрительного не обнаружили и пошли в деревню через этот мостик, остановились, попросили закурить у «шабашников», те охотно заговорили. В результате двое иностранных разведчиков были без стрельбы и шума надежно «повязаны».

Спокойная обстановка на опушке леса сняла настороженность оставшихся в лесу американцев, дорогу к которым указали задержанные.

Поэтому капитан Береговой и попросил руководство КГБ Белоруссии, чтобы его направили туда, откуда шла такая точная боевая информация. Его определили в пятое отделение третьего отдела, агентурные кадры которого состояли в основном из людей русскоязычных. Их мы между собой называли «антисоветчики». Отделение тогда возглавлял Симулин Петр Павлович.

Полковник в отставке П. П. Симулин после выхода на пенсию много лет проработал проректором Пермского технического университета. В городе Перми его знают многие ветераны военной службы.

Чтобы закончить объяснения о том, на какую же службу я попал, не зная детально существа предстоящей работы, расскажу еще об одной стороне деятельности разведки, ранее мне совершенно неизвестной.

Работа разведки и контрразведки на деле — не прекращающаяся война, поле боевых действий в мирное время.

Как водится на войне — с потерями с обеих сторон.

В мирной жизни такие факты изредка озвучиваются СМИ как громкие шпионские процессы. Иногда находятся и другие формы разрешения этих конфликтных ситуаций, без шума и излишней сенсационности. Одной из задач разведки в таких ситуациях, о чем я не знал, является принятие всех возможных и невозможных (по представлению лиц, непосвященных в суть этой работы) мер для спасения своих агентов или разведчиков, попавших в руки контрразведки противника, — облегчение их участи, возможное снижение или отмена наказания, грозящего им по решению суда противной стороны.

Видимо, памятуя о моем вопросе, почему начальник ПГУ СССР генерал Сахаровский вскользь похвалил работу отдела как достойного «конкурента» ПГУ, руководство подключило меня к работе по оказанию помощи и облегчению участи попавшего в тюрьму в Западной Германии нашего очень ценного источника информации. Работу с ним проводили «антисоветчики» из отделения П. П. Симулина. Изучением причин случившегося занималась специальная комиссия при участии работников из Центра, но она не смогла однозначно определить причину провала. Все это действовало угнетающе на сотрудников, работавших по данному делу. Давил тяжелый моральный груз ответственности за происшедшее и на начальника отделения П. П. Симулина.

Меня познакомили с краткой справкой по этому делу и поставили чисто техническую задачу. Я должен был встретиться в демократическом секторе города Берлина с адвокатом, доктором Каулем, и передать ему справку по делу. Это был единственный адвокат в ГДР, допущенный западногерманской юстицией для работы по политическим и уголовным делам, рассматриваемым в судах ФРГ. Естественно, согласие на участие доктора Кауля в слушаньях западногерманского суда по этому делу было получено на высшем уровне.