Берлин: тайная война по обе стороны границы

На верхнем листе синим карандашом жирно наложена резолюция (так писал на документах только начальник Управления генерал Г. К. Цинев) и указана моя фамилия. Мой начальник отделения расписался под этой резолюцией и сказал: «Закрывай сейф. Срочно в распоряжение Симулина! — И добавил в сердцах: — Дали мне работника, я его в отделении редко вижу!»

И все срочно. Быстро сели в машину, где нас уже поджидал, тоже новичок в отделе, как и я, капитан Береговой. Я было начал выпускать «пар»:

— Что же вам еще надо? У вас в отделении есть теперь хороший переводчик (его предшественник явно «не соответствовал» и был заменен), это неплохой специалист, зачем выдернули меня? Вы же слышали, что говорит мой начальник отделения! И я не переводчик! У меня свои оперативные задачи!

Симулин дал мне «разрядиться», а затем сказал, что резолюцию я видел, так что это не только его личная воля.

При этом он сунул мне в руки документ:

— Читай. Это совершенно другой уровень решения поставленной задачи.

Во время нашей перепалки Береговой не проронил ни слова. Мы мчались из Потсдама в Коттбус. Дорога не ближняя. Я занялся изучением документа… Задание! Да такой степени сложности!

Задачка, изложенная на пяти страницах мелкого машинописного текста. Сложнейшая оперативная ситуация.

Пути решения указаны в нескольких вариантах. В том числе и «отступной». Это на случай задержания нашего агента чужой вражеской контрразведкой. Кроме того, он должен также четко проинструктировать о линии поведения одного нашего соратника на Западе, который будет участвовать в крупном мероприятии американской разведки в Гамбурге. Там затевалось создание новой антисоветской организации, объединяющей под свою крышу все существовавшие до этого эмигрантские антисоветские организации в Западной Германии.

Прочитал, схему понял. А словарный запас? Читаю снова — хватает, справлюсь, мысленно уже перевел. Чувствую, что много придется комментировать нашему посланцу. Все написано слишком оперативно плотно, спрессовано по смыслу.

Вдруг возникает вопрос:

— Ребята, вы молодцы, все грамотно и понятно написано! Но скажите честно, сколько времени вы творили эту бумагу, причем коллективно?!

Береговой спокойно отвечает:

— Неделю работали, дней 5–7 в целом.

— Да поймите же и вы, наконец! Вы трудились спокойно неделю над содержанием этого документа. Мне даете на ознакомление с ним и осмысление его один час.

В остальное время я должен перевести его на немецкий, еще не осознав всех деталей до конца: что важно, а что и не очень. Потом нужно все это довести до нашего соратника за 3–4 часа такой важной встречи. Ведь я отвечаю за усвоение, правильную передачу всех деталей задуманного вами. Вложить в сознание нашему соратнику ваши идеи, причем не за неделю, как вы работали, а за 3–4 часа явки. Разве нельзя было заранее посвятить меня в суть дела и дать обдумать спокойно все варианты перевода?

Мои собеседники согласились, что да, действительно, это можно было бы сделать, но как-то не подумали об этом. Встречу мы провели. Инструктаж и разбор вариантов продолжался не 4, а 6 часов. Но наш соратник остался доволен полученными наставлениями. Все нюансы ясны, все уточнено и разобрано. Он сказал, чтобы я почаще приезжал на такие инструктажи. С этим мы отправили его в дальний и опасный путь.

Вскоре я позабыл об этом очередном отвлечении от своих прямых служебных обязанностей: много было других важных для меня дел.

По истечении какого-то отрезка времени я случайно столкнулся в коридоре с П. П. Симулиным. Идет навстречу, улыбается. Я знал, что он уже собирается по замене в Союз, готовит дела к передаче. Симулин, взяв меня за руку, неожиданно заявил: «Я твой должник, ты нас тогда здорово выручил! — напомнил поездку в Коттбус. — Пойдем ко мне, я тебя кое с чем ознакомлю». Этим «кое-чем» оказался объемный отчет нашего «спецкорреспондента» со слета разномастной эмигрантской антисоветчины, проводившегося под крышей и опекой американских спецслужб в Гамбурге. Вот это был документ! Кто там собрался, как их зазывали, готовили к слету. Что от этого сборища ожидали американцы. Какие планировалось решать задачи от имени этой компании и т. д. и т. п.

Все это есть в архивах, в них можно при желании заглянуть, имея на это, естественно, соответствующее разрешение.

Не могу удержаться, чтобы не передать одну картинку с этого съезда, свидетельствующую об атмосфере, в которой проходило это сборище.

Кроме рабочих заседаний, изучения политических платформ для возможного объединения, была, естественно, и культурная программа, в том числе обеды и ужины с обильным и дармовым угощением. Во время такого мероприятия за одним столом оказались представители разных поколений русских эмигрантов: белая эмиграция периода гражданской войны; власовцы и другие времен Второй мировой войны; НТС и особенно ЦОПЭ (центральное объединение послевоенных эмигрантов), которые явно претендовали на лидерство, и небольшая группа «гражданских», бежавших за границу уже в условиях мирного времени, после ликвидации в СССР последствий военной разрухи.

За этим столом, в результате «выяснения отношений» между разными поколениями русской эмиграции за рубежом, возникали постоянные потасовки. Поводом для первой драки послужила перепалка между генералами из белой эмиграции и власовцами и их сторонниками. Началось с того, что кто-то из власовцев во время ужина бросил соседу, но так, чтобы слышали бывшие генералы белой армии, фразу: «А помнишь, как мы, разутые и раздетые, дали этим выкормышам Антанты? Как мы лупили их!»

Это, конечно, вызвало гневную реакцию со стороны белой гвардии и ее сторонников, возникла первая потасовка.

После примирения сторон, наступившего при участии американцев как организаторов мероприятия, — новая вспышка неприязни. На этот раз схватились сторонники ЦОПЭ и группа «штатских» (основная масса присутствовавших считала себя «военной эмиграцией» или «эмиграцией военного времени»). Они упрекнули «штатских»: «Ну, а вам-то что не жилось в России? Уже не было ни войны, ни диктатуры Сталина!» «Штатские» обиделись. У них были свои резоны. Тогда ЦОПЭ и их сторонники схватились со «штатскими» — изменниками родины… Последовало очередное вынужденное перемирие! Наряду с организаторами мероприятия подвыпивших и разбушевавшихся соотечественников разнимали и представители НТС, считавшие себя, видимо, наравне с американцами морально ответственными за проведение сборища, вместе с действительными хозяевами. За таким поведением представителей НТС внимательно следили сторонники всех группировок, сидящие и выпивающие за столами. После очередного тоста все они дружно осудили поведение НТС на слете как «вызывающее и нахальное». Уже после одобрения такой оценки большинством присутствовавших все принялись сообща лупить «этих революционеров, этих лизоблюдов» из НТС.

Именно на фоне такого «единодушия» и провалился этот Гамбургский слет антисоветской эмиграции в Западной Германии. Американцы всего-то только и хотели реанимировать идею Гиммлера, воплощенную в ноябре 1944 года в Праге провозглашением «Конфедерации народов России» во главе с генералом Власовым. Выводов из уроков истории американцы не сделали. Их попытка через 10 лет после войны создать что-то подобное опыту Гиммлера тоже с треском провалилась.

Интересна в этом отношении оценка бывшего директора Берлинской оперативной базы ЦРУ США, а позднее директора советского отдела ЦРУ Дэвида Мерфи антисоветских эмигрантских сообществ в Европе: «Эмигрантские группы — в высшей степени нестабильные, ненадежные, раздираемые личным соперничеством и идеологическими разногласиями, в первую очередь озабоченные утверждением собственного положения в западном мире» [1] . Мнение о роли антисоветских эмигрантских организаций, высказанное американскими разведчиками, полностью подтверждает достоверность информации, получаемой третьим отделом в те годы.

1

Мерфи Д., Бейли Д., Кондрашов Ф. Поле битвы — Берлин. — М., 2002. — С. 130.

В отделе остро ставился вопрос об умении вписываться в окружающую обстановку, хотя бы на первом этапе не бросаться в глаза. Пришлось многое пересматривать в своей личной экипировке и поведении. Неумение вписаться в окружение заметили даже наши ярые противники — НТС. Они, однажды, сумели провести акцию в Потсдаме, подобное, говорят, было и в других городах. Разбросали вблизи мест проживания советских военнослужащих листовки с надписью: «КГБшники — шляпочники!». Действительно, стоило в выходной день посмотреть на улицы города Потсдама — все русские мужчины в шляпах. Ну, уж такой был у нас тогда менталитет. Есть деньги, почему не купить именно шляпу. Тем более шляпа у нас в Союзе считалась предметом роскоши и гордым украшением мужской одежды. Если посмотреть на этот головной убор с позиций европейских обычаев, то здесь шляпа признается, но носится, в основном, по особо торжественным случаям и редко в будни.