Берлинский фокус

Я был холостой, я был один, Работал ткачом, жил не тужил. И только в одном я себя виню, Что юную деву загубил. Я лето и осень за ней ходил, Дарил ей букеты роз.

Он счастливо улыбнулся во весь рот, и его поддержали:

И только в одном я себя виню, Что спас ее от слез.

Получалось на удивление мелодично, притом что в половине третьего дня все присутствующие уже пьяны в стельку.

Старик смотрел незабудковыми глазами, мягкими, влажными и счастливыми от пива и воспоминаний. Он обвел посетителей взглядом.

Однажды ночью она пришла, Склонилась ко мне на грудь, И я пробудился ото сна, Она зарыдала вдруг.

– Ты старый плут, Питер, – прокричал кто-то из-за столика. Старик улыбнулся, подмигнул и продолжил:

Она плакала горько, как дитя, Что делать теперь, вопрос. Я обнял ее, накрыл с головой, Чтобы спасти от слез.

Я увидел, как размозженную женскую голову накрывают чистой белой простыней. Я поставил стакан, пошел в туалет и сбрызнул лицо водой. Когда я вернулся, песня закончилась и кто-то занял мое место у автомата, но стакан остался нетронутым.

Бармен с трудом протискивался в толпе, собирая пустую посуду. Он протянул старику полпинты и сказал:

– Из-за тебя меня прикроют за отсутствие лицензии на шоу-программу.

– С таким голосом нужна лицензия на пса, – сказал старый пьянчужка рядом.

Раздался смех, и кто-то прокричал из другого конца зала:

– Энн, спой нам.

Его хором поддержали остальные завсегдатаи, в конце концов втянулись даже те, кто зашел просто выпить за святого Патрика. Молодая барменша застенчиво покачала головой, но посетители настаивали, постукивая кружками по столу:

– Энн, Энн, Энн.

В итоге управляющий бросился к стойке и вывел девушку в зал. Публику призвали к тишине, началось шиканье, грозившее перерасти в драку, но стоило девушке закинуть голову, закрыть глаза и запеть, как все мигом заткнулись.

Она мне сказала: «Мама не прочь, И папа отдаст за безродного дочь». Потом отвернулась. «Любимый мой, Мы скоро станем мужем-женой».

Голос был высокий и чистый. Под такой голос надо думать о зеленых холмах и пенистых солнечных водопадах, но вместо этого я вспомнил, как шел в своем костлявом наряде к распятой на доске Сильви. Она, кажется, вжалась в нее всем телом. Свет отразился в блестках ее волос, и яркая вспышка радугой мелькнула в моих глазах. Мгновенно, быстро, как пуля, она пронеслась, и осталась лишь перепуганная девушка и безликая публика в темноте.

Она растворилась средь праздных людей, Я с нежностью вслед любимой глядел. Лишь с первой звездой вернулась домой, Как лебедь прекрасный в ночи под луной.

Я достал из кармана пулю, зажал между указательным и большим пальцем и поднял над головой. Из темноты появился Дикс с закрытым шарфом лицом. С ним вышел второй человек. На нем был элегантный черный костюм поверх черной рубашки и резиновая маска рыжего лиса. Лис кровожадно улыбался, глаза горели неестественно зеленым, напоминая разбитую пивную бутылку с острыми краями.

И все говорили, свадьбе не быть. И только один не хотел говорить. Она, улыбаясь, мимо прошла, Я больше не видел ее никогда.

Лис долго изучал пулю, крутил ее так и сяк, подносил к глазам, я уже потерял счет времени. Наконец он взял у Дикса ручку и написал на пуле инициалы. Я протянул Диксу револьвер, тот передал лису, который принялся изучать его с той же дотошностью. Потом он вернул мне револьвер и пулю и сквозь зеленые глаза внимательно следил, как я заряжаю оружие. Опасный момент, именно здесь я должен подменить пулю. И я справился. Я заменил настоящую пулю восковой копией и вставил ее в барабан под его подозрительным взглядом. Он отошел, и мы с Сильви остались друг против друга в ярком островке света, окруженные непроглядной космической мглой. Я повторял свою мантру.

– Сконцентрируйся, сконцентрируйся, сконцентрируйся, – твердил я, пока ее лицо не превратилось в белое размытое пятно под стеклом, похожее на мертвую бабочку с красной точкой посередине.

Сегодня она приходила ко мне, Земли не касаясь в ночной тишине. И призрак сказал мне: «Мой дорогой, Мы скоро станем мужем-женой».

Бар взорвался аплодисментами, криками и звоном кружек. Девушка поклонилась и нырнула за стойку, пока ее не заставили петь на бис. Я вытер пот со лба и сделал глоток виски. Что-то заставило меня посмотреть сквозь зеленую толкотню в другой конец зала. Среди шумной попойки стоял прямой и трезвый инспектор Джеймс Монтгомери и смотрел прямо на меня.

XII

Коп в отставке неопределенно улыбнулся, кэк улыбаются незнакомому человеку со знакомым лицом. Я сохранял невозмутимость.

– Ты рано.

– Да, думал с пользой провести время, осмотреть достопримечательности. Никогда не бывал в Шотландии. – Он усмехнулся. – Не удивительно, что шотландцы едут на юг. – Монтгомери покачал головой. – Что за дыра.

– Да уж не стильное местечко, где тебя на пенсию провожали.

– Я не о баре говорю, хотя та еще помойка. Я думал, отдохну, погуляю. Без обид, но кажется, я вернулся на полвека назад.

– Без обид.

Самодеятельность на время утихла, и автомат затянул «Я маленький старый пьянчужка» голосом Дина Мартина. [30] Он уступал в популярности барменше, но его приняли благосклонно, и несколько особо стойких певунов подхватили припев. Монтгомери засмеялся и обнял меня за плечи, словно радуясь удачной шутке. Что-то маленькое и тупое уперлось мне в спину.

– Хотя Камбернолд еще хуже. Люди живут в диких условиях, особенно старики. Честно говоря, некоторым лучше бы умереть.

30

Дин Мартин(наст. имя Дино Пол Крочетти, 1917–1995) – итало-американский поп-музыкант и киноактер.

Мою маску спокойствия мгновенно смыло потом.

– Ублюдок, подойдешь к моей матери, и тебе на том свете не понадобится твоя тайна, – прошипел я.

Монтгомери стер с лица брызги слюны.

– Задел за живое, да? – Он сильнее надавил на спину. – Ну точно, раз уж ты угрожаешь человеку с пистолетом в руке. – Он усмехнулся. – Сынок, ты не сможешь меня обхитрить. Просто отдай то, что мне нужно, и забудь все как страшный сон.

– При мне его нет.