Бес Славы

– Могу убираться, готовить, только вряд на готовку я сгожусь без образования.

– В городе легче найти работу, чем в деревне. Но ты молодец, что не собираешься сидеть у бабушки на шее. Знаешь, у меня тут соседка работает… Господи, как же это правильно сейчас называется? – хмурится Надежда Ивановна. – О, экономкой. В богатом доме убирает, готовит. И зарплата хорошая. Может, сможет чем помочь?

– Но она, наверное, целый день работает? – спрашиваю.

– Да говорила, что по-разному можно. К кому-то и пару раз в неделю надо приходить, чтобы убраться, а кухарка другая у них. В общем, график зависит от пожеланий работодателя. Так что, поговорить с Фаиной Егоровной?

Я обрадовано киваю:

– Надежда Ивановна, даже не знаю, как благодарить вас.

– Ну-ну, я пока еще ничего не сделала, – смеется она в ответ. – Иди отдыхай, небось, устала с дороги. Или, может, город хочешь посмотреть, погулять?

– А где тут библиотека? Мне же к поступлению надо готовиться.

– Ну ты даешь, – смеется Надежда Ивановна. – Жили у меня не раз девочки-студентки, так их больше интересовало, где тут клуб, а не библиотека. Все-таки чувствуется воспитание Агафьи.

 Я улыбаюсь и, собрав со стола посуду, подхожу к мойке. Споласкиваю чашки и тарелку, слыша, как Надежда Ивановна выходит из кухни. А затем раздается хлопок входной двери.

 Вернувшись в комнату, раскладываю вещи и задвигаю чемодан к задней стенке шкафа. Приоткрываю окно, чтобы проветрить, и решаю немного убраться. Нет, здесь чисто, даже пыли почти нет, но душа требует деятельности. Можно начать, по крайней мере, с кровати.

 Беру постельное белье, но не успеваю я надеть наволочку на подушку, как в комнату входит Надежда Ивановна. А вместе с ней низкая полноватая женщина с легкой сединой в темных волосах.

– Здравствуйте, – киваю я.

– Вот, – говорит бабушкина подруга, – это Станислава. А это Фаина Егоровна.

– Значит, работа нужна?

Я киваю и отвечаю:

– Очень.

– Хорошая девочка, ответственная, – поддакивает Надежда Ивановна.

– Проверим, – улыбается Фаина Егоровна. – Завтра возьмешь документы и поедешь со мной в агентство, там оформишься, чтобы все по правилам.

– Конечно.

– Я сейчас ухожу оттуда, а моему работодателю обещала хорошую замену. Да только свободных людей сейчас нет.

– Я вас не подведу! – заверяю, прижав сцепленные в замок руки к груди.

– Вот и молодец. Выезжаем в восемь, не опаздывай.

 Неужели это мне так везет? Тьфу, тьфу, чтобы не сглазить.

 Ночь на чужом месте, на удивление, проходит легко. Я быстро засыпаю, сплю без сновидений, а просыпаюсь бодрой. Вчера вечером успела сходить в магазин и купить продуктов, так что сейчас быстро завтракаю и уже без пяти восемь звоню в соседнюю дверь.

 Фаина Егоровна, увидев меня, кивает в знак приветствия и удовлетворенно замечает:

– Пунктуальная. Это хорошо.

 Пока мы едем в автобусе, она рассказывает мне о работе. Главные принципы: молчать, в дела хозяев не лезть, улыбаться и быть тенью или сливаться с мебелью.

 В агентстве «Чистый свет» мне заводят трудовую, оформляют договор, дают направление на медицинское обследование. И через час мы с Фаиной Егоровной уже едем к дому, в котором мне предстоит работать.

 В груди что-то сжимается, но я списываю это на волнение перед чем-то неизвестным.

– Станислава, ты вроде девушка хорошая, только запомни: хозяин здесь молодой, красивый, богатый, но не вздумай перед ним хвостом вертеть. Ляжешь к нему в постель, долго на месте не продержишься.

– Нет-нет, что вы! Мне просто нужна работа!

Глава 21

 Сорок дней...

 Говорят, именно на сороковой день душа человека отправляется в свою вечную обитель. В небесную или подземную – смотря что решит страшный суд.

 Сегодня именно этот день для души отца. И не важно, куда она отправится, отец достоин уважение, достоин того, чтобы его помнили. Он дал мне жизнь, он старался мне помочь, и я не сомневаюсь, что он меня любил. И мне паршиво от осознания того, что я до сих пор так и не нашел того, кто так рано отправил моего отца к посмертному судье.

 Поминки – противное слово, мерзкое зрелище лжи и фальши. Но мне пришлось их организовать. Я никого не приглашал, это не радостное событие, однако все равно пришло много людей.

«Посижу час и съебусь», – решаю я, заходя в ресторан. Оглядываю присутствующих и почему-то думаю, что сука, виноватая в причине этого сборища, здесь. Нацепила маску скорби, а сама ржет в душе и ликует.

 Сашка и Катрин подходят ко мне, одновременно обнимают. От Катрин я еще и поцелуй получаю. Вроде бы не пошлый, в щеку, но говорящий: я могу тебя утешить.

 «Матушка» тоже здесь. И тоже подходит ко мне, тряся огромный бюстом, который уже готов вывалиться из декольте. Да, блядь, платье на ней черное, но совсем не траурное, а скорее кричащее: кому новенького?

 Стараюсь не обращать внимания на Марину. Киваю и прохожу к пустующему стулу во главе накрытого стола. Сажусь. Слушаю пустые речи, звон приборов о посуду, перешептывания – даже на таком мероприятии люди умудряются обсуждать дела, как будто других мест нет.

 Где-то через полчаса дверь открывается. И в зал заходят Ильдар с отцом. Друг мой дорогой уже успел подчехлиться, так что после короткого рукопожатия он устраивается рядом с Сашкой и тут же тянется за бутылкой. Дамир, отец Ильдара, тоже пожимает мне руку, а свободную ладонь кладет на плечо, легко его сжимая. Сочувствует, поддерживает. Только мне насрать. Я просто устал и хочу скорее покинуть это сборище лицемерия.

 Хотя скорби Дамира верю. Они с отцом много лет шли рука об руку: вместе падали, вместе поднимались.

 Время тянется пиздец как долго. Я выпиваю две рюмки водки и чувствую накатывающую тошноту. Дожился, даже бухло не лезет. Хотя и кусок в горло тоже. Зато все остальные жрут, пьют, скоро и смеяться начнут.

 «Матушка» пытается делать вид, что горюет. Снова прижимает ладонь к декольте, промакивает сухие глаза, оглядывая присутствующих. Наверное, нового папика присматривает. Сука! Свернул бы ее тонкую шею.

 Сашка с Ильдаром уже вдрызг, скоро забудут, где они и вызовут шлюх прямо сюда. Катрин еще держится, но тоже пьяненькая. Хорошо, хоть не позволяет себе лишнего.

 Пора валить отсюда. Думаю, уже никто не заметит мой уход по-английски, еще и сижу очень удобно, возле выхода.

 Но едва я скрываюсь за дверью зала, как меня окликает Дамир:

– Матвей!

Ну вот что за?..

 Оборачиваюсь и с легкой улыбкой спрашиваю:

– Да?

 Отец Ильдара подходит ко мне и снова кладет руку на плечо.