Бесконечная одержимость

Больше всего на свете я хочу получить шанс быть свободной.

9

ИВАН

Когда я покидаю кафе L'Rose, мне кажется, что я плыву на девятом облаке. Все сложилось гораздо проще, чем я ожидал. Готовность ее подруги отказаться от обеда, чтобы дать Шарлотте шанс узнать меня получше, оказалась очень кстати. Мне хочется послать Джаз цветы просто за помощь, но это плохая идея. Это может ее напугать, и тогда я вернусь к исходной точке.

Я провел выходные, создавая фальшивую личность, которую дал Шарлотте. Васильев — не моя фамилия, но если она загуглит меня, то найдет множество фальшивых записей и подброшенной информации обо мне, которая подтвердит историю, которую я ей рассказал. Историю о своей карьере, специально расплывчатую, чтобы я мог следить за тем, что рассказываю ей, и не сбиться.

В глубине души я знаю, что все это очень плохая идея. Я и так погряз во лжи между моей семьей и федералами. Мне не нужна еще одна история, за которой нужно следить, еще один сонм неправд и секретов, в которых нужно разбираться.

Я должен забыть о Шарлотте Уильямс и позволить ей жить своей жизнью, а мне — своей. Но я не могу.

И я знаю, что она не захочет принимать меня таким, какой я есть. Во всяком случае, не раньше, чем у нее появится шанс узнать меня получше. Если я сразу скажу ей, что я Иван Кариев, что моя семья — одна из самых опасных преступных семей в Чикаго, что на моих руках столько крови, что я мог бы содрать с них кожу и все равно не избавиться от нее, что я нашел ее после той ночи в «Маскараде», потому что взломал все аспекты ее жизни, — она не просто откажется идти со мной на свидание. Она, вероятно, — и вполне обоснованно — вызовет полицию. И тогда мне придется разбираться с еще одной неприятностью, даже если в итоге ничего не получится.

Мне не нужны лишние сложности в моей жизни. Шарлотта — это гораздо больше, чем просто осложнение: мое желание обладать ею, моя растущая одержимость ею могут прорвать дыру в ткани всей моей жизни. Но теперь, когда я увидел ее, познакомился с ней, попробовал ее на вкус, я не могу насытиться.

Я не могу избавиться от нее. Единственное, на что я могу надеяться, — это на то, что это мимолетное наваждение и что, получив ее, я буду сыт ею по горло. Что все перегорит само собой, и я смогу вернуться к прежней жизни. В конце концов, так и должно быть. Потому что я не могу лгать ей всю жизнь. И если быть честным с самим собой, то у меня нет другой конечной цели, кроме временной связи между нами двумя. Она не из тех, кто свяжется с преступником. И я не могу всегда мешать ей узнать, кто я такой.

Хотя на какое-то время могу. Пока не смогу выкинуть ее из головы.

***

Кайф длится лишь до тех пор, пока мне не звонит Антон, второй из моих братьев, и не сообщает, что сегодня вечером состоится семейный ужин.

— Не пытайся выкрутиться сегодня, — отрывисто говорит он мне. — Отец будет в ярости, если тебя там не будет. Он специально сказал, что ты тоже должен быть там. Не усугубляй ситуацию для всех нас.

В его тоне звучит предупреждение. Предупреждение не создавать проблем, иначе он и другие мои братья найдут способ заставить меня пожалеть об этом. В последний раз, когда я перешел им дорогу, я остался держать пистолет у головы женщины, пока мои братья допрашивали ее мужа об ошибке, которую он допустил в бухгалтерском учете нашего отца. Нажав на курок, они знали, что я откажусь переступить черту. И это дало бы им повод сказать моему отцу, что меня самого нужно убрать. Что его незаконнорожденному сыну лучше умереть, чем стать частью семьи Кариевых, и что мне нельзя доверять, даже если во мне течет кровь моего отца.

От меня ожидают, что на ужин я оденусь прилично. Костюмные брюки, рубашка на пуговицах, хотя я могу закатать рукава и обойтись без галстука и пиджака. Пока я одеваюсь, то и дело поглядываю на свой телефон, лежащий на раковине рядом со мной.

Когда я вводил свой номер в телефон Шарлотты, я также установил маячок. Это нужно было сделать быстро, причем так, чтобы она не заметила. Новое приложение — это то, на что она сразу же обратит внимание. Она бы обязательно заглянула в него, ведь она тоже разбирается в технике. Вместо этого я получил нужную информацию с ее телефона и использовал ее для встраивания трекера в уже установленное на нем приложение.

На данный момент все просто. Ее местоположение, кто ей пишет, кто ей звонит. Не сами тексты и не расшифровки звонков. Я пока не хочу лезть так глубоко. Но я хочу знать, где она, что делает, и с кем.

Например, если она вернется в «Маскарад», я хочу знать. Я брошу все дела, чтобы отправиться туда и убедиться, что она не окажется там с другим мужчиной. Мысль о том, что она находится в одной из этих приватных комнат, с лицом другого мужчины между ее ног, заставляет мои руки крепко сжимать край стойки раковины, так что гранитные края впиваются в ладони. Мысль о том, что она будет играть там на публике, позволяя другим видеть, как она получает удовольствие, как она кончает, заставляет меня сжимать стойку с такой силой, что я бы сломал ее, если бы это было возможно.

Ни один мужчина не сможет прикоснуться к ней. Ее удовольствие, ее уроки, все то, что вот-вот откроется перед ней из-за глупости ее бывшего, — все это мое. Ни один другой мужчина не заставит ее кончать, пока я не насыщусь ее сладкими звуками, пока каждый ее оргазм до конца жизни не будет окрашен воспоминаниями о том, что это я прикасался к ней.

Того факта, что я переступлю через свою семью, рискну разозлить своих жестоких братьев и отца, чтобы перехватить Шарлотту, если понадобится, должно быть достаточно, чтобы заставить меня дважды подумать обо всем этом. Этого должно быть достаточно, чтобы заставить меня пересмотреть то, что я здесь делаю.

Но я не делаю этого. Я не могу.

Я принимал наркотики всего несколько раз в жизни. Я никогда не понимал, как люди становятся зависимыми от них. Как они делают то, что я видел, заключают сделки, свидетелем которых я был, совершают зверства, о которых я знаю, чтобы получить очередной кайф. Но теперь, когда я встретил Шарлотту, когда я попробовал ее — я понял.

Я зависим. И все мое самосохранение ушло на второй план ради того, чтобы получить следующий кайф. Ради того, чтобы никто больше не смог попробовать то, что я хочу.

Я сам добираюсь до дома отца. Я не хочу, чтобы между мной и отъездом были какие-то задержки, как только у меня появится возможность. А любой шанс свалить — это то, чем я хочу воспользоваться.

Особняк моего отца, расположенный на окраине города, поражает воображение. Дмитрий Кариев сделал себе имя в Чикаго еще в молодости, перенеся из Москвы имя и влияние нашей семьи и основав здесь семейство Братвы. Это не единственная русская преступная семья в Чикаго, но она стала одной из самых влиятельных и одной из самых уважаемых.

Но страх и уважение — две разные вещи. Мой отец и мои братья известны как жестокие люди. У них очень мало правил, которые они соблюдают. И эти правила, эти личные кодексы — вот что вызывает уважение у других мужчин в этом мире. Знание того, что даже в насилии может быть честь.

Мой отец — жестокий человек, но без особой чести. Мое существование — достаточное тому доказательство. Мужчины в этом мире часто неверны своим женам, но требовать, чтобы один из их незаконнорожденных детей воспитывался в семье, его женой, — это неслыханно.