Бесконечность любви, бесконечность печали

– Не знаю... При мне - нет.

Машинальный ответ получился вполне дипломатичным: не требовал уточняющих вопросов, и Ленку вполне удовлетворил.

– На новой машине я только неделю и ездила, - продолжила она.
– Хорошо, что осенью твой новый номер черканула на листочке. Случайно в сумке завалялся.

– Круто!- хмыкнула Катя.
– И что Людмила? Не пыталась извиниться? Ты же знаешь: сначала наговорит гадостей, а после плачется.

– Так Игорь мне и с ней запретил общаться. В больнице она.

– Снова напилась?

– Лучше бы напилась, - хмыкнула Колесникова.
– Павел, вернувшись из Австрии, опять из дома ушел. Но уже по-серьезному, на развод собрался подать. Колесников его в служебной квартире поселил. Милка, конечно, рвала и метала: трезвонила ему на работу, в разные инстанции письма строчила о его моральном облике, дочерей против настраивала. Однажды зашел детей проведать - он Лизке с математикой помогает, так Мила встретила его спокойно, пи слова не сказала. А собрался уходить - такую истерику закатила! Головой о стенку билась, по полу каталась, грозилась из окна выпрыгнуть! Полевой с перепугу Игорю позвонил, тот примчался и вызвал скорую. Три здоровых мужика еле ее повязали! То ли невроз, то ли психоз, не помню. Короче, хотели прямо в Новинки везти, но Игорь помог положить в больницу, где лечат кризисные состояния. Там она быстро в себя пришла, буквально назавтра, и стала домой проситься. Но заведующий предупредил Колесникова: если ее не пролечить как следует, то в будущем ни на что хорошее рассчитывать не придется, и Новинки ей обеспечены...

– А дальше что?
– поторопила Катя после очередной довольно долгой паузы.

– Подожди, водички глотну... Сначала следовало Людмилу уговорить. У нас ведь силой никто не имеет права держать в больнице, но она никого слушать не хотела. Тогда Игорь - ты же знаешь, какой он жесткий бывает - прямым текстом и выдал: если она не пролечится, то он наймет адвокатов для Павла, и тот отсудит детей. А она закончит в психушке.

– Да уж, жестко. Даже жестоко, - согласилась Катя.

– Зато Людмила беспрекословно в больнице осталась. Она Игоря знает: что сказал, то и сделает.

– Понятно. А Павел?

– Работает, детьми занимается.

– Дела!..
– только и смогла вымолвить Катя.
– Девочек жаль, хорошие они у Полевых.

– Замечательные!
– согласилась Ленка.
– Только, прикинь, какие они вырастут с такой мамашей! В прошлые выходные Павел приезжал с ними в гости. Так вот младшая, ребенок совсем, разыгралась - отошла. А Лиза вся в себе, слово лишнее сказать боится. Как зверек маленький. Короче, тяжелая ситуация...
– Ленка сделала паузу.
– А если учесть, что у Павла в самом деле кто-то есть на стороне, - тупиковая. Только это между нами, - предупредила она подругу.

– Кто-то есть?
– от удивления Катя даже приподнялась.

– Представь себе! Я случайно подслушала его разговор с Игорем. Знаешь, Мила права: Павел не такой уж белый и пушистый. Есть у него какая-то Наташа - давно, еще до знакомства с Милой появилась. Она его старше лет на десять и в свое время отказалась разводиться с мужем ради Павла. Детей пожалела. Теперь дети выросли, живет одна. Вот он и находит у нее утешение.

– Ну знаешь!.. Хотя... Я уже ничему не удивляюсь.

– Я тоже, - вздохнула Лена.
– Но и не осуждаю: иначе Павел уже давно свихнулся бы от такой жизни. Мужики - они ведь тоже не железные, - глубокомысленно изрекла она.
– Было бы дома все хорошо - давно забыл бы свою Наташу. К тому же теперь у него дети. Аты чего молчишь?

– Не знаю, что и сказать, - переваривала услышанное Катя.
– Сравниваю со своей ситуацией. Возможно, ты права. Мне вот казалось, что у нас с Виталиком в семье все хорошо, а ему - нет. Ему тоже чего-то не хватало. А я этого не чувствовала.

– А ты не сравнивай и себя не вини: Виталик и Павел - совершенно разные люди... Между прочим, Игорь и тебя внес в черный список. Мол, семья Проскуриных подает плохой пример: сначала муж спутался со студенткой, теперь привел в квартиру подружку жены. И супруга ему под стать: в гули кинулась, с работы уволилась.

– Двойные стандарты у твоего Колесникова: друга - не осуждает, а семья Проскуриных «подает плохой пример», - усмехнулась Катя.

– Есть такое, - согласилась Ленка.
– Но у Павла на самом деле семейная жизнь - не сахар. А у вас, как он сказал, все от жиру, от лишней свободы, - Лена как могла попыталась объяснить позицию супруга.
– Твердит: семья как бизнес, развалить - легко, создать новый - сложно. А еще говорит: в семье должна быть строгая дисциплина и один управляющий.

– Ага, именно потому ты сейчас и сидишь дома без машины, без связи, без общения, - подытожила Катя.
– Игорь исключает для своего бизнеса все риски?

– Так ведь управляющий, - тоскливо согласилась Колесникова.
– Скоро забуду, как дорогу переходить. Если куда надо - звоню, машину присылает. Птичка в золотой клетке. Сказал бы кто еще несколько месяцев назад, не поверила бы, - закруглила она тему.
– Ладно, все обо мне да обо мне. Ты-то как? Про отца уже слышала: пусть поправляется. Как у тебя с Ладышевым?

– Никак.

Катя сразу потеряла интерес к продолжению разговора.

– То есть как - никак? Виталик сказал, что ты к нему переселилась. Вы поссорились?

– Мы больше не общаемся.

– Я почему-то так и думала: его надолго не хватит, - сочувственно вздохнула Колесникова.
– А ты, дуреха, поверила... Пора Алиску из твоей квартиры выгонять.

– Зачем? Пусть живет.

– Временно, - убежденно заявила Ленка.
– Уверена, что Проскурин хочет тебя вернуть.

– Ошибаешься. У нас развод на днях, адвокаты брачный договор готовят.

– Ты серьезно?
– не поверила Колесникова.
– Выходит, я зря жду, что ты вернешься на Гвардейскую, - приуныла бывшая соседка.
– А разве брачный договор не перед свадьбой заключают?

– Мировое соглашение когда угодно можно заключить. Особенно актуально перед разводом: все поделили и разбежались, - пропустила подругу Катя.

– Я и не знала... Слышь, а поделись: кому что достанется?

Катя посмотрела на часы и решительно встала с кровати: пора заканчивать. Все новости подруга уже выдала, а переливать из пустого в порожнее нет ни времени, ни желания. Тема развода - не из приятных

– Я же сказала: над договором еще работают. Да и зачем тебе?

– Ну... на всякий случай.

– Надеюсь, у тебя такого случая не будет. Лен, я не могу больше разговаривать, извини. Очень срочное дело, честное слово. Перезвоню на днях.