Беспечные ездоки, бешеные быки
Шрифт:
По ходу работы заметнее стали прежние обиды и раздражение, определявшие отношения братьев. Пол признаёт: «Я всегда по-свински относился к Леонарду. Присвоил права на сценарий «Якудзы», понукал как наёмным рабочим. Что же здесь хорошего. Но до сих пор у него оставалось то, чего не было у меня — его Япония. А потом настал черёд «Мисимы» и я украл у него и Японию. Ведь этот фильм — исключительно его идея. Все завязки в стране были в его руках, но в гостинице я поселился в огромном «люксе», ведь я — режиссёр, а он в маленьком номере. На встречах главным был я; мой друг Алан Пал, свободно говоривший по-японски, стал первым помощником; Чийеко, жена Леонарда, переводила актёрам. Леонард оказался за бортом и на площадке появлялся редко. Теперь, вспоминая былое, понимаешь, что за работой я мало обращал внимания на то, что от тоски и безделья он банально напивался».
Однако Леонард добился определённого успеха и сам по себе. Его
После «Мисимы» о Шрэдере-драматурге или режиссёре почти не было слышно, во всяком случае, своих высот 70-х он больше не достигал. Рассказывает Розенман: «Стивен Сондхайм считает, что любое произведение искусства рождается из гнева и ярости, наверное, в отношении Шрэдера это справедливо. Но демоны и прочие твари, что «заводили» его прежде, вдруг поутихли». Похоже, что к Шрэдеру подходит определение Кэйл: «Скорее нагловат, чем талантлив». По иронии судьбы, лучшей режиссёрской работой Шрэдера остался «Синий воротничок», его первая картина, от которой он, по существу, отрёкся. Говорит Леонард: «Брат стесняется этого фильма. Причин, наверное, две. Первая — он ещё не владел стилем, что как бриллиант засверкал в «Людях-кошках»; вторая — сценарий писал не он». Ещё бы, ведь его написал Леонард.
К началу 80-х Деннис Хоппер достиг дна самого глубокого ущелья. В день он потреблял по два литра рома, 28 бутылок пива и 3 грамма кокаина. Ром он пил с кока-колой, по решил, что клюквенный сок полезнее для печени, и сменил рецепт Несмотря на беспробудное пьянство и наркотический туман, Хоппер считал, что ещё кое на что способен. Жалел тех, кто ломался после пары стаканов или одной «дорожки» кокаина — им только предстояло пройти «12 ступенек», а он — в полном порядке.
Паранойя становилась сильнее, хотя дальше, вроде бы и некуда. Он был уверен, что мафия его «заказала» и решил покончить с неопределённостью. На основе трюка «Русский стул для самоубийств» Хоппер решил устроить хэппенинг на специальной площадке при подъезде к Хьюстону. По сценарию он ложился в импровизированный гроб из бумаги и обкладывал себя динамитными шашками. Подобную штуку он видел в детстве и даже думал ввести её в начало «Беспечного ездока» Предполагалось, что он либо погибнет от взрыва, либо от рук мафии, которая непременно прознает, где его искать, и исполнит приговор. Со всех концов страны слетелись друзья, чтобы воочию увидеть, удастся ли ему, наконец, свести счёты с жизнью.
По-прежнему не сомневаясь, что мафия у него «на хвосте», Хоппер решил «заметать следы»: перестал «толкать» кокаин и героин в Лос-Анджелесе и уехал в Мексику, где наклёвывался ангажемент. Однажды в приступе белой горячки он разделся догола и пошёл прогуляться по джунглям. Наконец, после того, как он здорово наподдал мексиканскому детективу, кинокомпания решила отправить его в Штаты. Поднимаясь но трапу в самолёт, он почему-то решил, что его бывшие режиссёры Коппола и Вим Вендерс снимают его через иллюминаторы. Каким-то образом он умудрился пробраться на крыло самолёта, благо тот не успел взлететь. После того, как Хоппер, наконец, оказался в Лос-Анджелесе, его сначала поместили в больницу в Сенчури-Сити, затем включили в антинаркотическую программу реабилитации знаменитостей «8-я студия» и, напоследок — в Центральную больницу штата. «Я зарегистрировался, но выписаться уже не мог, — рассказывает Хоппер. — Здесь меня собирались запереть на два с половиной года, решили, что на волю выпускать меня нельзя». Боб Рэфелсон через своих агентов разыскал место, где держали Денниса, на День отца [188] навестил его, вывез с территории больницы и доставил к Берту Шнайдеру. Берт продержал его у себя до тех пор, пока Хоппер более или менее не пришёл в себя и даже подыскал ему сиделку. «Я принимал таблетки против психоза, от которых еле волочил ноги и она спросила:
188
День отца — праздничный день, отмечается в 3-е воскресенье июня, начиная с 1910 г.
— Что принимаешь?
— Это
мои таблеточки, я должен пить их, потому что я — псих. Она забрала моё лекарство, спустила в унитаз и сказала: «Алкоголик ты чёртов, а не псих!».«По молодости я не знал, как можно жить без спиртного, — продолжает Хоппер. — А пенсионный рай представлял как вечный балдёж в кресле-качалке с батареей бутылок виски, граммулечкой кокаина, «травкой» и кучей сигарет. Наркотики открывают кое-какие двери, правда, быстро их захлопывают. И вот ты уже работаешь только на наркотики, жизнь строишь так, чтобы достать дозу, в друзья выбираешь тех, кто не сдаст, и печёшься только о том, чтобы не «замели». Страдают же те, кто тебя любит, потому что других вокруг уже нет. Жуть».
После «Личного рекорда» дела у Тауна шли неважно и он хотел привлечь внимание Битти и Пенна к своему сценарию под названием «Русалка». Но писал его так долго, что в прокат вышел «Всплеск», и надобность продолжать работу отпала сама собой. Потом занялся для Эшби переработкой сценария Оливера Стоуна «Восемь миллионов способов умереть». Выстраивая эпизод, режиссёр поменял кое-какие детали, что, по словам продюсера Стива Рота, «привело Роберта в бешенство. Он как псих бегал и вопил. Наверное, считал, что из сценария выбросили кусок, по гениальности сравнимый разве что с изобретением метода нарезки хлеба для тостов. Самовлюблённого маньяка окружала толпа ему подобных. Подоплёка скандала очевидна — Таун завидовал Халу, крупному режиссёру, и думал, что делает тому большое одолжение, переписывая диалоги. Отвратительнее сцены я не видел. Халу и без того мало когда везло, а тут навалились обвинения в злоупотреблении наркотиками. И Таун злобствовал, мол, режиссер уже перевалил через горку и скрылся за горизонтом. Придурок. Разорялся: «Больше меня он меня ни разу не отымеет». Самое отвратительное в том, что оба очень по-доброму относились друг к другу. А тут враз взяли и похерели дружбу. Не думаю, что после этой ссоры они когда-нибудь разговаривали».
Боб Эванс пообещал Николсону устроить обед, если получит «Оскара» за свой фильм-возвращение «На языке нежности». Под десерт — крем-брюле с виноградом — Эванс решил растрогать Николсона до слёз и объявил, что Таун вот-вот закончит сценарий «Два Джейка», вторую часть из задуманной писателем трилогии. Если действие «Китайского квартала» происходило в 30-е годы, а сюжет строился вокруг ирригации и власти старых монополистов, то продолжение должно было происходить уже после войны, в 1947 году. В основе — борьба нефтяных баронов и крупных владельцев недвижимости, другими словами, противостояние белых англосаксов и евреев за контроль над Лос-Анджелесом. По сюжету Джейк Гиттес ищет Кэтрин Малурей (дочь Эвелин от своего же отца) и узнаёт, что та замужем за человеком, которого тоже зовут Джейк. Этот персонаж отдалённо напоминал отца Тауна, Лу. (Продолжение тут же окрестили «Железный еврей».) Неплохо выпив и закусив, трое друзей решили, что Эванс, не появлявшийся па экране 26 лет, сыграет второго Джейка. В логике им нс откажешь. По словам источника, «Эванс идеально подходил на эту роль, такое же дерьмо». К тому же, если что, Джек — первый Джейк — мог помочь на площадке.
Другим сюрпризом стало то, что постановку фильма поручили Тауну. Период у него в жизни выдался тяжёлый. «Личный рекорд» финансово провалился и потянул за собой судебные иски. И главное, он потерял то, что считал главным в своей жизни: «Грейсток» «уплыл» в «Уорнер бразерс»; а в 1981 году у него па руках умерла любимая собака, Хира, оставив его одного-одинёшенька Геффен предостерегал Николсона в отношении Тауна, но актёр не прислушался. Джек позвонил Диллеру из кинозала Эванса и предложил условия: бюджет картины 12-13 миллионов; прибыль делят между собой новая компания «Тэн продакшенс» (по первым буквам имён продюсеров Таун-Эванс-Николсон) и «Парамаунт» после того, как кассовые сборы перевалят через 18 миллионов долларов. Выходило, что сделка была выгодна обеим сторонам — все делили между собой не только риски, но и навар, обещавший стать огромным.
Но ещё до начала съёмок, 19 февраля 1983 года, скоропостижно скончался Бладорн. Мартин Дэвис, бывший главный пиарщик, в жестокой схватке наследовал его место. Потом поссорился с Диллером из-за бонусов, хотя тот и поддержал его в драке за власть. Диллер тут же ушёл в отставку и присоединился к «Фокс». Не раздумывая, Дэвис заявил «Уолл стрит джорнел», что уволил Айзнера с Катценбергом, пока те летели коммерческим рейсом в Нью-Йорк (в самолёте компании им было отказано), чтобы обсудить с ним свои будущие контракты. Как по сценарию научно-фантастических лент 50-х годов, изгнание шишек «Парамаунт» имело серьёзные последствия для всего Голливуда. Разработанная и планомерно внедряемая ими формула «высокой концепции», вкупе с жёстким контролем «творческих руководителей», поразила все студии, как неизвестный ранее вирус, а действие той заразы ощущается до сих пор.