Беспокойные помощники

– Ой, здорово, - восхитилась Тика.

Балаболка горделиво задрала носик. Лохмушка снова фыркнула и переделала все по-своему. Шары взвились вверх, свернули под самым потолком и поплыли к окну. Та пара, что лениво плавала там, поспешила им навстречу. Казалось, что сейчас они врежутся друг в друга и разобьются, но в последний момент шары чуть отклонились, и прошли мимо. Расстояние было не толще, чем пальчик у ташаса. Тика тихонько ахнула. Шары описали полукруг и выстроились в цепочку.

Тут уже фыркнула розовая ташаска и запустила шары к двери. Там пока скучала еще одна незадействованная пара. Балаболка закрутила вихрь из шаров. Те прокрутились вокруг невидимой оси, разлетелись в разные стороны и снова собрались, уже вертикальной цепочкой из всех шести шаров. Тика захлопала в ладошки. Лохмушка решительно перехватила управление и запустила шары сложным извилистым путем в опасной близости от потолка, сорвав свою порцию аплодисментов. Балаболка ловко перехватила всю цепочку в конце траектории, закрутила вокруг своей оси и запустила в новое путешествие.

Окончательно отодвинутый на второй план Хитрец озадаченно почесал в затылке, а потом махнул хвостом, решив, что смотреть интереснее. Толстяк тоже так считал, но смотрел, в общем-то, вполглаза. Нарвав целый букет травинок, которые ранее удостоились оценок "ничего так" и выше, он пробовал на вкус их сочетания и удалял этому процессу куда больше внимания, чем мечущимся под потолком шарам. Умник дремал. Ташаски вдвоем продолжали попытки перещеголять друг дружку. Тика бурно радовалась каждому вычурному зигзагу, и какой ей понравился больше, а какой – меньше, определить не представлялось возможным.

На поднятый ими шум заглянул Карл Рыбовод и чуть было не получил тремя шарами в лоб. Хорошо, именно в этом месте им полагалось сделать резкий поворот и, вращаясь, уйти в дальний угол комнаты. Разминулись буквально на волосок.

– Это еще что такое?!

Шары испуганно дернулись, стукнулись друг о друга и метнулись обратно на подставку. Один треснул. Свет из трещины лился резкий, четкий, как изломанный луч. Хитрец торопливо повернул шар трещиной вниз, пока никто не заметил. Карл Рыбовод как раз отвлекся.

– Мы шарики запускали, - гордо сообщила Тика.

– Позапускали, и будет, - строго сказал Карл. – Давайте-ка, значит, умываться и обедать.

Обедать – это завсегда здорово. Жаль только, что с таким рачительным хозяином, как Карл Рыбовод, обед ну никак не получится растянуть аккурат до ужина. Эту грустную мысль озвучил Толстяк, когда все вернулись обратно в гостиную. Лохмушка фыркнула. Карл Рыбовод то ли не расслышал, то ли пропустил реплику Толстяка мимо ушей.

Новых поручений ташасы так и не получили. Карл Рыбовод собрал кресло, да так и завис в нем, с воодушевлением расписывая, как здорово они заживут, когда рыбки вырастут и будут проданы. Тика слушала, разинув рот, а ташасам было скучно. Все, что Карл Рыбовод нафантазировал, они сразу увидели в астрале, и слушать не очень внятный пересказ уже увиденного им было попросту не интересно. Если бы не Умник, контролировавший шар, давно бы убежали.

Ближе к вечеру Карл Рыбовод самолично покормил рыбок, а там и время ужина подоспело. Плотно покушав и ничего за день не сделав, ташасы ощущали настоящую жажду деятельности. У магических существ всегда так. Все поглощенная пища преобразуется в энергию, а энергия должна растрачиваться. Иначе она накапливается, накапливается, а потом бац – и лопнет бедное создание, как мыльный пузырь. Ташасам такая перспектива совершенно не нравилась, но Карл Рыбовод почему-то упорно не хотел поручить им даже самого пустячного дела. Да еще и спать всех пораньше отправил, мотивировав это тем, что завтра чуть свет поднимет. Вот тогда, мол, работа и будет.

Ташасы послушно убежали на чердак. Спать никому не хотелось. Да и как тут уснешь, когда энергия буквально кипела в жилах, требуя выхода.

– Давайте что ли пыль до конца уберем? – предложила Лохмушка.

Умник скривил недовольную мордочку. Хитрец почесал в затылке и сказал, что надо бы, но нет ли предложений поинтереснее.

– Поинтереснее нет, - ответила, как отрезала, Лохмушка. – Это, между прочим, теперь наша комната, а выглядит она, как запущенный чердак.

– Так она и есть чердак, - пробасил Толстяк.

Дымчатая ташаска гневно дернула хвостом.

– Он был чердаком. А теперь это наша комната, и нам самим должно быть тут приятно находиться. Верно?!

Что должно быть приятно находиться – это, конечно, верно, а, раз так, то пришлось согласиться и со всем остальным. В смысле, взяться за веники.

– Только давайте не шуметь, а-то Карл прибежит, - предупредил Умник.

Все согласно кинули. Раз уж это их комната, нечего Карлу тут делать. Аккуратно, почти бережно смахнув свежую пыль с треснувшего корпуса от печки, ташасы погнали ее дальше по чердаку. Где-то уже во второй половине Хитрец, увлекшись, вместо пыли маханул веником по Лохмушке. Не успел он осознать свою ошибку и извиниться, как дымчатая развернулась и с размаху съездила ему веником по мордочке. Хитрец возмущенно размахнулся веником, не заметив подходившего сзади Толстяка. Пыльный веник шмякнул по красной мордочке. Толстяк обиженно засопел, и взял веник наперевес.

Спустя несколько мгновений все трое уже носились друг за дружкой по чердаку. Умник с Балаболкой, конечно, никак не могли остаться в стороне от такого веселья. Отчаянно пищащая куча-мала прокатилась по деревянному полу и врезалась в стену. Тонкая доска скрипнула и легко вывалилась наружу.

– Ох ты йешки-барабошки! – сказал Хитрец.

Трещина была знатная. В нее без труда мог пролезть даже Толстяк. Хитрец высунул наружу голову и озадаченно посмотрел на валявшуюся внизу доску.

– Это как же мы так?

– Разогнались, наверное, - пробасил Толстяк.

Умник чуть ли не обнюхал жердину, служившую стропилами, и возмущенно чихнул.

– Да он сам ее не закрепил. Вот! Йешки-барабошки, ни клея, ни следа от гвоздя. Наверное, наметил, приставил, а потом отвлекся и забыл.

Хитрец тоже понюхал жердину, и согласился, что так, скорее всего, и было.

– Так надо Карлу сказать, чтобы починил, - предложила Балаболка.

– Ага. А он скажет, что это мы сломали, - проворчала Лохмушка.

– Все равно чинить ему, - фыркнул Умник.

– Но нам не все равно, что он при этом о нас скажет, - глубокомысленно изрек Хитрец.

– Разве? – удивился Толстяк.

– Рисковать не будем, - принял решение Хитрец. – Надо поставить доску обратно, а утром скажем, что обнаружили непорядок.

Умник усмехнулся.

– А он полезет проверять, и эта доска на него свалится.

– Его проблемы, - отмахнулся Хитрец. – Полезли.

Умник посмотрел по сторонам. Крыша соседнего дома примыкала вплотную к этому, и даже немного выступала к реке. Если вылезать на самом углу, то как раз на нее перебраться можно. Ташасы так и поступили. Первым был Умник. Последним, тяжело кряхтя, перебрался Толстяк.

– Ну и как мы ее поднимать будем? – ворчливо спросила Лохмушка. – Она вон какая здоровая.

Хитрец почесал в затылке и оптимистично заверил, что сейчас что-нибудь придумает.

– Умник, - сказал он. – А мы ее залевитировать сможем?

Зеленый ташас в сомнении покачал головой.

– Сомневаюсь. Попробовать, конечно, можно…

Доска, а точнее древесина, была когда-то частью живого организма, и потому на призыв магии воды могла откликнуться. Конечно, с большой поправкой на то, что этот организм уже срубили и распилили некоторое время назад. Проще говоря, без магической обработки дерева отклик мог быть, а мог и не быть. Но то отклик сам по себе. А вот левитация – штука посложнее будет. Она только полноценным волшебникам доступна. Ташасы были существами магическими. Настолько ли? Тут Умника одолевали большие сомнения. Все-таки доска действительно была здоровенная.