Беспощадная истина

За неделю до поединка я дал интервью телеканалу Sky TV.

– Как вы полагаете, к вам здесь справедливое отношение? – спросил ведущий.

– По сравнению с тем, как поступают в США, здесь ко мне относятся с предельной деликатностью. Там у меня иногда даже пропадает желание выходить на улицу, но я отношусь к сильным личностям, и ничто не может остановить меня. Ничто не может сломить меня или подорвать мой дух. Что бы ни происходило со мной, я встречаю это с высоко поднятой головой.

– Двадцать одну тысячу билетов на ваш поединок раскупили за два дня. Как вы думаете, что в вас привлекает поклонников бокса?

– На этот вопрос я не знаю ответа. Но я точно знаю, что еще шестьдесят тысяч человек не смогли достать билетов. Полагаю, что им следует просто сломать двери и прорваться в зал, и я верю, что именно так они и поступят.

– Майк, не подавай им такой идеи! – В его голосе звучал ужас.

– Вот что им нужно – им нужна идея. Они хотели бы увидеть мой бой. Я как поклонник Дюрана собирал кучу парней с улицы, и мы прорывались прямо через двери: «Давай, старик, давай! Нас не остановят!»

– Еще несколько вопросов о Джулиусе Фрэнсисе. Дайте прогноз этого поединка. Какой будет результат?

– Я не знаю. Думаю, что я прикончу Джулиуса Фрэнсиса, – сказал я невозмутимо.

– Вы ведь не имеете в виду, что вы его по-настоящему прикончите? Если я это повторю, то все ухватятся за эту цитату и будут говорить: «О-о, Майк Тайсон хочет прикончить Джулиуса Фрэнсиса!»

– Все в порядке. Вот послушайте, что я вам скажу. Меня не очень-то беспокоит то, что обо мне говорят. Майк и Тайсон – это два разных человека. Для своих детей и жены я – Майк и папа. Но здесь я – Тайсон. Тайсон – это просто такой тип, который зарабатывает кучу денег. Меня никто не знает, никто никогда не считался с моими чувствами, с моей болью, с тем, что у меня было в моей жизни. Никто не имеет ни малейшего понятия, кто я и что я. Никто даже не знает, почему он болеет за меня. Потому что я хороший боксер? Потому что я могу постоять за себя? Тайсон – это не то, что я есть. Я становлюсь порой этой личностью, но прежде всего я – Майк и папа, и это для меня гораздо важнее.

– Вы становитесь этой личностью, только когда выходите на ринг? Так?

– Прямо сейчас! Я Тайсон прямо сейчас!

– Тот самый Тайсон?

– Да, я тот парень, который собирается устроить двадцать девятого числа настоящее гребаное шоу. Каждый может прийти и посмотреть, как я кого-нибудь прикончу, или набью кому-нибудь морду, или кого-нибудь отправлю в нокаут. Тайсон – это билет на зрелище, Тайсон – это выгодное дело. Не так много тех, кто действительно заботится непосредственно о Майкле, потому что Майкл – это просто какой-то ниггер из Бронсвилля, Бруклин, который однажды смог выкарабкаться оттуда и добиться успеха или которому повезло в этом. Там, откуда я родом, я был никем, дыркой от бублика. Но бог, возможно, благословил меня, не знаю, а может, он определил мне этот путь, не знаю. Так что не судите меня строго, ладно?

Я не мог ходить по улицам Лондона, поскольку наше появление приводило к массовым беспорядкам, поэтому по магазинам мы исключительно ездили. Однажды мы остановились на светофоре, и когда народ увидел меня, машину принялись раскачивать. Кто-то нырял в машину с головой. Это было похоже на сцену в стране третьего мира, когда диктатор пытается сбежать, а толпа мешает ему, останавливает автомобиль, срывает крышу. Но этими людьми руководила любовь.

– Мы любим тебя, Майк! Мы любим тебя! – кричали они.

Это было похоже на битломанию. Со мной была одна подружка, так с ней чуть не случился сердечный приступ.

– Вот черт! – сказала она, оборачиваясь, чтобы взглянуть на меня. – Кто же ты такой, черт бы тебя побрал?

Мы вернулись в свой отель, но под его окном собралась толпа, которая принялась скандировать мое имя. Она не разошлась, пока я не вышел на балкон, не поприветствовал их и не показал им: «Все отлично!» Я был похож, блин, на Карла Великого.

Но у меня были также и явные недоброжелатели. Женские сообщества не желали демонстрировать мне поддержку. Они бойкотировали мои появления на публике. Я был приглашен в Британский парламент, но все его представительницы заявили протест. Возможно, причиной послужило мое высказывание во времяпосещения музея восковых фигур мадам Тюссо: я назвал фигуру Уинстона Черчилля «еще одним бриттом, проклятым лайми» [252] .

252

«Лайми» («limey») – аббревиатура от «lime-juicer» («человек, пьющий сок из лайма»), первоначальное полупрезрительное обозначение английского матроса: раньше на британском военно-морском флоте давали сок из лайма в качестве противоцинготного средства.

Мне доставляло удовольствие противоборство с этими группами протеста. Я наслаждался имиджем гребаного мерзавца международного уровня. Я чувствовал себя как Диллинджер [253] . С такой отвратительной репутацией, практически репутацией международного гангстера, я без малейших проблем заходил в любые клубы и тусовался там.

– Х… й с ними, Майк, с этими пид… ми, – говорили они. – Мы с тобой.

В своем отеле я познакомился с одной шикарной русской девушкой, которая, взглянув на мои украшения, предложила мне навестить ее в магазине «Графф дайемондз», самом дорогом ювелирном магазине в мире. Она работала там переводчиком для российских олигархов и их жен, когда они заходили в этот магазин. Я отправился туда вместе со своим промоутером Фрэнком Уорреном, который являл собой Дона Кинга в Европе. Она уже ждала меня и сразу же начала флиртовать. Она спросила меня, что я за парень, и я ответил ей: «Я обычно граблю и ворую».

253

Джон Герберт Диллинджер (1903–1934) – американский преступник середины 1930-х годов, грабитель банков, «враг общества номер 1» по классификации ФБР.

– Хватит играть! – сказала она.

– Нет, в самом деле! Я врывался в дома и грабил под дулом пистолета.

Она показала мне двое замечательных часов с инкрустацией стоимостью около 800 000 долларов каждые. Уоррен попытался выглядеть «большой шишкой» и сказал девушке:

– Я хочу купить эти для него.

У него были связи с владельцами магазина, поэтому я взял двое часов вместе с парой украшенных бриллиантами музыкальных карманных часов и браслет с бриллиантами, все вместе за 865 000 долларов.

Я забрал также и девушку и несколько раз переспал с ней, прежде чем мне пришлось отправиться в Манчестер на поединок. Я совершенно не беспокоился за исход боя. Можно было видеть, что Фрэнсис не готовился к бою серьезно: его вес составлял 243 фунта [254] . Он тренировался в каком-то армейском лагере и получал там жирную пищу. Не думаю, что английская пресса высоко оценивала его шансы. Лондонская газета «Дейли миррор» заплатила ему 50 000 долларов, чтобы разместить рекламу о себе на подошвах его боксерских ботинок. И она не прогадала, эти деньги окупились. В первые четыре минуты боя я пять раз отправлял Фрэнсиса в нокдаун, прежде чем рефери остановил поединок.

254

Чуть более 110 кг; сам Майк Тайсон на момент поединка весил 101,5 кг.

Вернувшись в Лондон, я позвонил своей русской подружке. Пока я разговаривал с ней, я услышал, как какой-то парень спросил ее: «Это кто, Тайсон?» Она повесила трубку и сразу же пришла ко мне в отель. Я, однако, начал нервничать, поскольку при нашей первой встрече она рассказала мне, что встречается с китайским торговцем оружием по имени Майкл.

«Дело дрянь! – подумал я. – Я труп, мать твою!»

Я был уверен, что он последует за ней до моего отеля. Когда она пришла, я сразу же забросал ее вопросами:

– А Майкл не будет злиться? Он ревнив?

– Да черт с ним! – ответила она. – Меня это больше не волнует. Он просто пристал ко мне, как банный лист. У него куча денег, и он заботится обо мне.

В комнате была Джеки Роу, которая совершенно по-уличному «наколола» эту наивную девушку. Та была безумно красива и, похоже, не привыкла мошенничать. И если она не собиралась потерять своего папика, то ей не следовало делать ничего необдуманного. На следующий день я должен был возвращаться в Америку. Мне хотелось бы взять ее с собой, это было совершенно невозможно. Именно это Джеки и изложила.