Беспощадная истина

– Вы, ребята, преступники похлеще, чем Дон Кинг, – сказал он им. – Вы гребаные управленцы.

Все они были озабочены лишь тем, чтобы в конце года получить свои бонусы. Но мы ничем не могли им в этом помочь – у нас был оформленный надлежащим образом контракт с Showtime.

Я был с управленцами Showtime чуть менее вежлив. Я не лебезил перед ними. Я не считал их такими уж крупными управленцами. Я просто позвонил им и пообещал надрать задницу Джею Ларкину [233] . Они ответили: «Вам должно прийти письмо от нашего адвоката».

233

Джей Ларкин (1950–2010) – исполнительный директор программ боксерской тематики и развлекательных программ телеканала Showtime с 1984 года по 2005 год.

– Е… л я вашего адвоката в жопу, уроды! – отреагировал я.

Мы обнаружили столько дерьма в том, что они там налабали с Доном, что Джефф решил переговорить по этому вопросу с Дэйлом Кинселлой, партнером Говарда Вейцмана [234] . Дейл был весьма известным адвокатом, представлявшим на судебных процессах различные стороны. Я встречался с ним несколько раз. Дейл вспомнил ту встречу, когда он дал интервью для документального фильма обо мне:

– Будущее Майка было четко распланировано Доном Кингом еще до его освобождения из тюрьмы. Майк предоставил Дону доверительное управление во многих сферах, и тому удалось устроить все таким образом, что у Майка не было ни юристов, ни финансовых консультантов, ни бухгалтеров. Я вводил Майка в курс дела некоторых юридических документов. Благодаря одному из них Дону удалось взять из кармана Майка 43,5 миллиона долларов и положить их в свой карман. И это лишь один документ из множества.

234

Говард Вейцман (род. в 1940 г.) – известный американский судебный адвокат, признанный специалист в области уголовного права, член правления ряда юридических фирм.

Да, это была лишь верхушка айсберга.

Хорошей новостью явилось то, что с декабря я стал ходить к психотерапевту. Моника познакомила меня с доктором Ричардом Гольдбергом, начальником психиатрического отделения Медицинского института Джорджтауна. Сначала я не испытывал большого желания открыться перед евреем среднего возраста, но он был, действительно, потрясающий парень, и я извлек пользу из своих визитов к нему. Гольдберг поставил мне диагноз «дистимическое расстройство» [235] , которое, по существу, представляло собой хроническую депрессию. Он попал в самую точку. Он назначил мне золофт [236] , и, принимая во внимание сложившиеся обстоятельства, я почувствовал себя лучше. Конечно же, я дополнял назначенные им препараты своими собственными: наркотики принимались факультативно.

235

Дистимическое расстройство (или малая депрессия) – длительно протекающее нарушение настроения, характеризующееся общей подавленностью, отсутствием интереса к нормальным действиям повседневной жизни и постоянной «хандрой».

236

Золофт – торговое название сертралина, является антидепрессантом класса серотонин.

Уверен, что именно золофт подействовал на меня, не позволив впасть в ярость, когда со мной случилось одно нелепое происшествие в ночном ресторане в штате Мэриленд. Я клево тусовался в клубе DC Live в Вашингтоне. Когда клуб закрылся, я пошел перекусить вместе с женщиной, которую звали Адориа и которая отвечала за связи с VIP-персонами в клубе, а также с ее коллегой и Джеффри Робинсоном, который был как моим другом, так и другом Адории. Мы добрались до ресторана около пяти утра и сели за стол. Затем со своим «телохранителем» и двумя черными женщинами за тридцать подошел Майкл Кольяр, юморист, с которым мы познакомились в клубе. Они захотели сесть вместе с нами, поэтому менеджер переместил всех нас за большой стол в главном зале. Эти женщины с самого начала вели себя вызывающе, поэтому я старался не обращать на них внимания. Когда к нашему столику подошла красивая молодая европейка и попросила разрешения сфотографироваться со мной, черная цыпочка в красном платье начала оскорблять меня.

– Надеюсь, вы получаете удовольствие от общения с Майком Тайсоном, знаменитым дерьмом, – сказала она.

Между тем симпатичная европейка обняла меня, позируя.

– Мои собственные сестры не демонстрировали мне так свою любовь, как она, – сказал я коллеге Адории.

Женщина в красном платье просто обезумела при этих словах.

– Ты не должен хвалить белых женщин и хулить черных в присутствии двух черных дам! – выпалила она.

– Да, тебе не следует проявлять неуважение ко всем черным женщинам в то время, как ты лапаешь эту белую сучку! – добавила ее подруга в черном платье.

Я по-прежнему старался не обращать на них внимания, но женщина в красном продолжала свои оскорбления:

– Ты ничто, ноль, пустое место. Нет, ты даже хуже. Ты просто ниггер из гетто, который сумел заколотить немного денег, – сказала она. – Я – сотрудник исправительного учреждения, и если бы ты был в моей тюрьме, я бы поимела твою задницу после отбоя.

– Пошла нах… й, ты, сука! – Я больше не мог терпеть ее оскорбления. Она ломала мне весь кайф.

Адориа поднялась и велела юмористу увести своих сук из ресторана. Он повел к выходу эту штучку в красном, но она продолжала при этом извергать разное дерьмо:

– Ниггер, ты хуже, чем ничто! Ты даже не ноль, даже не пустое место!

– Да неужели? Я предпочту одну белую шлюшку десятку таких лежалых черных сук, как ты, – ответил я.

После этого она совершенно распсиховалась. Она схватила чашку с кофе с соседнего столика и швырнула ее в меня, испортив мою полосатую рубашку под зебру. Я вскочил и случайно опрокинул секцию стола, стаканы и тарелки полетели на пол. Я был так разозлен, что Джеффри пришлось сдерживать меня.

Я бросил деньги на стол, и мы уехали. Позже я слышал, что юморист со своими женщинами сели обратно и еще целый час перекусывали, потешаясь надо мной. Когда парень с соседнего столика спросил ее, что случилось, она ответила ему: «Я назвала Тайсона невежественным ублюдком. Я не потерплю, чтобы он был невежлив по отношению к чернокожим женщинам. Мне не понравилось, что Тайсон разговаривает и смеется с этими белыми, когда за столом его сестры».

Я знал про эту сцену, потому что, вернувшись в ту ночь домой, я позвонил Джеффу Вальду, а он тут же позвонил владельцу ресторана, разыскал нужных клиентов и работников ресторана и снял со всех них необходимые показания. Эти две потаскухи хотели вывести меня из себя и спровоцировать на то, за что потом мне можно было бы вчинить иск. Задумка не удалась, однако это их не остановило. Их адвокат связался с моим адвокатом и запросил 20 миллионов долларов. Девять дней спустя две хабалки подали против меня иск на 7,5 миллиона долларов, утверждая, что я словесно и физически жестоко обесчестил их после того, как мои сексуальные домогательства к одной из них были отвергнуты. В иске были перечислены: словесное оскорбление, физическое насилие, побои, распространение порочащих сведений и моральный ущерб. Они были настолько травмированы, что не могли общаться с журналистами на пресс-конференции. За них это сделал их адвокат, специалист по навязыванию услуг:

– Эти женщины были вынуждены пройти через ужасные испытания, их поносили и оскорбляли в присутствии всего переполненного ресторана.

Он слегка изменил тон, когда получил те показания, которые были сняты нами со свидетелей. К концу года они предложили урегулировать вопрос за 2 миллиона долларов, затем снизили цену до 850 000 долларов. В итоге мы заплатили женщине в красном 75 000 долларов, ее подруге – 50 000 долларов. Мы должны были урегулировать это дело. Мое имя и так было вываляно в грязи. Я был высокомерным ниггером, который никому не нравился, особенно представителям среднего класса. Это было для меня трудное время. Уверен, что если бы кто-нибудь убил меня, они бы отпустили его на свободу.

К концу февраля я обновил свою управленческую команду. Я нанял в качестве советников Джеффа Вальда, Ирвинга Азова и Шелли Финкеля, своего старого приятеля, который в свое время был менеджером у Эвандера Холифилда. Они разделили между собой стандартный оклад менеджера в размере 20 процентов.

Я должен был бы заработать гораздо больше, потому что, пересматривая контракты Дона, среди прочего мы обнаружили, что в дополнение к своим гонорарам как промоутера моих поединков он также получал 30 процентов всех выплат для меня, что было незаконно. За бой с Холифилдом я должен был получить 30 миллионов долларов, а получил лишь 15 миллионов, потому что Дон откусил 9 миллионов, и Джон с Рори поделили 6 миллионов. Дон также отхапал в свою пользу 30 % бонусных денег с телеканала Showtime и гостинично-развлекательного комплекса MGM Grand.

На деле все было еще хуже. Кинг получал всю прибыль от сборов и иностранных телепередач. Когда он заключал мою сделку с MGM Grand, он получил от его руководства кредит на 15 миллионов долларов для приобретения акций MGM Grand, стоимость которых, как было гарантировано руководством «МГМ», к моменту истечения срока договора должна была, как минимум, удвоиться. Я никогда не видел этих 15 миллионов. Дон проводил также незаконные сделки с менеджерами Showtime, которые предусматривали мое участие в различных мероприятиях. Так, они заплатили ему за использование моего имени для рекламы некоторых шоу-программ, в которых я не был непосредственно задействован. Сделка с Showtime позволяла также телеканалу или Дону проверять финансовые документы, а мне запрещала делать это!