Беспощадный дикарь

Мама держит папку с логотипом компании Лаборатория Нексус, стоя в конце острова и бросает на меня короткий взгляд. — Только бы ты не опоздала, тебе нужно время для учебы.

Мой взгляд переходит на нашего повара, который готовит ужин. Лана не отвлекается на тушение овощей, знакомая с этими лекциями, на которых сидит в первом ряду. Мама платит ей в три раза больше, чем повару на дому, и заставила ее подписать железное соглашение о неразглашении всего, что она подслушивает в доме.

Это еще одна вещь, которая изменилась, когда мои родители получили повышение. Раньше мы готовили еду вместе и у нас с Холденом было соревнование, кто больше еды возьмет в рот, когда папа подбрасывал нам кусочек. Мы стали одержимы этой игрой после ночи, проведенной в ресторане Хибачи и не делали этого уже много лет.

— У меня уже есть письмо о принятии в Северо-Западный университет, — говорю я на автопилоте, с тех пор как несколько месяцев назад пришел толстый конверт.

Слова на вкус как пепел на моем языке.

Если бы действительно хотела туда поступить, я представляю, как было бы здорово получить раннее согласие. Впечатление от колледжа, до которого мне нет никакого дела, оставляет ощущение пустоты. Почти чувствую запах соленого океанского воздуха и теплого песка — мое воображаемое счастливое место, наполняющее меня радостью, которую я должна испытывать по поводу колледжа.

Мама переворачивает перед собой страницу отчета, издавая тихий, не впечатляющий звук подтверждения.

Я сжимаю пальцы в ладони, концентрируясь на своем дыхании. — Разве это не главное?

— Конечно. Но также важно закончить то, что ты начала. Твои последние оценки в моем почтовом ящике?

Линия напряжения в моих плечах напрягается. Я смотрю на белую поварскую униформу Ланы и сосредотачиваю внимание на щелкающих и шипящих овощах на ее сковороде. — Да, переслала его, когда утром обновился студенческий портал.

— И ты все еще готовишься к прощальному выступлению?

— Да.

Не то чтобы меня это волновало. То, что я закончу выпускной год на первом месте в классе, не имеет для меня никакого значения. Чего я действительно хочу, так это свободы, чтобы исследовать этот мир, отправиться в приключение, где не знаю, что ждет меня дальше.

Мама переворачивает другую страницу и выглядит так же, как всегда. Ее гладкие светло-каштановые волосы, которые достались нам с Холденом, подстрижены в модный боб, губы накрашены красным, а брючный костюм отглажен до совершенства. Хотя она никогда не меняла свой стиль, что-то в том лете десять лет назад отняло у меня любящую родительницу и заменило ее этой женщиной, которая предъявляет мне одно требование за другим.

Раньше я могла свободно бегать без привязи, познавать окружающий мир, не заботясь о правилах. Теперь мои прихоти заглушены, и если я не подумаю, прежде чем действовать, то получу по ушам, застряв в этой золоченой клетке дома.

ЛГУНЬЯ. Неизбежные слова из моего шкафчика выжжены в моем мозгу.

Репутация и уважение, это все, что для нее сейчас важно, и отец пошел на это с тех пор, как стал начальником полиции.

Если до них дойдут слухи и все остальное, что происходит в школе, мама обвинит меня. Я не хочу знать, чего еще она может лишить меня тогда, поэтому делаю все, чтобы этого не случилось.

— Сколько осталось до ужина? — спрашиваю я.

— Двадцать минут, — отвечает Лана.

— Отлично. Я пойду переоденусь из своей формы.

— Скажи своему брату, чтобы спускался к ужину, — говорит мама.

Я не могу достаточно быстро покинуть комнату, обнимаю себя, пока бегу вверх по лестнице к площадке над фойе, которая ведет к спальням. У третьей двери я стучу достаточно громко, чтобы быть услышанной за грохочущей базой, вибрирующей дверью Холдена.

— Что? — кричит он сквозь музыку.

— Ужин через двадцать и ты сердечно приглашен.

Больше похоже на то, что наше присутствие необходимо или что-то ещё.

— Неважно.

Холден был в раздраженном настроении с тех пор, как летом ему отменили футбольную стипендию. Он был готов улететь из гнезда так быстро, как только мог — в чем я его не виню, — но его мечта была разбита.

Часть меня радуется, что он все еще здесь, и мне не придется в одиночку противостоять маме и папе, но потом чувство вины захлестывает меня с головой. Играть в футбол в штате Огайо было для него очень важно. Мне не чужды желания, которые так близки и в то же время недосягаемы, когда их вырывают из рук.

Сейчас он учится в общественном колледже Риджвью, единственном учебном заведении, куда смог поступить в такой короткий срок. Это неплохая школа, но для большинства выпускников средней школы Сильвер-Лейк это совсем другой мир, чем подготовительная школа, где учат будущих политиков и юристов. Сила — вот что выходит из школы Силвер-Лейк.

Я открываю рот, чтобы спросить, не хочет ли он заняться чем-нибудь на этой неделе после школы, но тут включается его музыка, заглушая весь мир. Оставив брата размышлять в одиночестве, я иду по коридору в свою спальню.

Оказавшись внутри, прислоняюсь к двери. Это единственное место во всем доме, где я чувствую себя как дома. Здесь светло и просторно, над моей кроватью висит макраме на куске коряги, над ней на потолке висит старая дорожная карта, которую я прикрепила туда. Я зажигаю благовония на столе и вдыхаю цветочный аромат. На полке над ним выстроилась моя коллекция кристаллов, а в конце полки стоит банка, наполненная камнями, агатами и маленькими геодами. Все эти камни я нашла вместе с Холденом и Фоксом много лет назад и сохранила их все, включая те, из которых я сделала браслет.

Я прикасаюсь к старой плетеной коже на своем запястье, проводя кончиками пальцев по камням украшения.

Вздохнув, я снимаю школьную форму, бросая пиджак на пол, а затем юбку, блузку и провожу пальцами по волосам, собирая их в беспорядочный пучок.

Поменяв кружевной бралетт и трусики, которые носила в школу, на простой зеленый спортивный бюстгальтер на бретельках, я не надеваю нижнее белье и надеваю серые брюки для йоги с разрезом на ногах, которые застегиваются манжетой на лодыжках. Так мне удобнее всего, и это уже помогает мне расслабиться. Я включаю плейлист с медитацией, расстилаю коврик и погружаюсь в быстрый поток растяжек, которые снимают напряжение в моем теле после обеда.

Когда я глубоко дышу и выгибаюсь в низком выпаде, мои мысли уносятся туда, куда не хочу, когда я смотрю на старый браслет на запястье.

Фокс.

Что в нем такого, что я не могу игнорировать?

Из бывших друзей действительно получаются лучшие или худшие враги.

Они знают, как ты думаешь, знают все твои секреты, знают, что причинит вам наибольшую боль.

Фокс не знает меня уже десять лет, но он все еще понимает, как задеть до глубины души. Вот только на этот раз это он толкает меня в грязь, а не целует мои исцарапанные колени.