Беспощадный дикарь

С этим не могу спорить. Только так можно объяснить то, что мое сердце бьется сильнее, когда она рядом, насколько меньше мной управляет гнев прошлого, потому что она не дает мне выйти изпод контроля. Насколько лучше я сплю без кошмаров, не терзающих разум, потому что она в моих объятиях с ее успокаивающим цветочно-кокосовым ароматом, окутывающим меня.

— Ты права. — Оборачиваюсь и целую ее в макушку, вдыхая сладость, смешанную с моим шампунем. — Это была удача. Мы могли упустить его, и тогда у нас не было бы больше информации для прочесывания.

— Видишь, сила позитивного мышления. — Она садится. — Тея всегда так говорит.

— Та, что с пекарней, да? Поженились в Париже?

Она кивает с нежной улыбкой и меня пронзает чувство вины. Мэйзи заслуживает того, чтобы наслаждаться летом с друзьями и жить нормальной жизнью, но вместо этого я втянул ее в свои тенета и раскрыл грязное подбрюшье, гниющее в этом городе с нуля.

— Подожди, откуда ты узнал о Париже? — Она сужает взгляд. — Я не говорила тебе об этом.

Уголки моего рта кривятся в самодовольной улыбке. — Говорил тебе, Дейзи, любой твой шаг, я знал об этом. — Взяв за подбородок, я наклоняю ее лицо вверх и целую. Она ухмыляется. — Готова выбраться отсюда?

— Да, хочу знать, что нашел Итан за то время, которое он провел под радаром.

— Я тоже.

Мы выходим из закусочной, и я прижимаю Мэйзи к боку Чарджера для еще одного поцелуя, прежде чем открыть для дверь и она смеется, проскальзывая внутрь.

По дороге домой я молчу, обдумывая все, что мы узнали за последние несколько часов. Могу сказать, что она беспокоится обо мне по тысяче и одному взгляду, который бросила на меня только за последние десять минут.

Должно быть, она наконец-то достигла предела, потому что протягивает руку через центральную консоль и берет меня за руку.

— О чем ты думаешь? — Ее мягкий голос — бальзам на мою больную душу.

Я облизываю губы, глядя вперед на дорогу. Моя рука свисает над рулем, и я судорожно сжимаю пальцы, думая, как бы это сказать.

— У меня плохое предчувствие. Все это серьезнее, чем я думал. — Качаю головой. — Я только хотел доказать правду о том, что моих родителей убили, что это было скрыто, и не ожидал, что обнаружу эту запутанную паутину лжи и коррупции. Это дерьмо настолько глубоко, что его корни проросли в Риджвью.

— Но теперь мы можем все исправить.

Ее оптимизм — это спасательный круг, за который можно ухватиться в бурлящем море, в которое, как чувствую, меня все дальше затягивает. Я переплетаю наши пальцы вместе, костяшки побелели от того, как крепко я сжимаю ее маленькие руки. Мне просто нужно держаться и позволить ее свету вывести из темноты, грозящей поглотить меня целиком.

— Я не знаю, что делать, Мэйз, — хрипло признаюсь.

Господи, как же я сломлен и избит тем, что мне выпало. Больше всего на свете хотел бы, чтобы ничего плохого не случилось, чтобы мы с ней были двумя детьми, росли вместе и жили хорошей жизнью. Но я знаю, что мир устроен иначе. Это жестокая реальность.

— Неважно, куда это приведет, я с тобой, — заверяет она меня с восхитительной сталью в тоне.

Мне удается ослабить свою смертельную хватку на ее руке и поднести ко рту для поцелуя, и в этот момент вижу ее в зеркале заднего вида. Мое тело напрягается, и кажется, что время замедлилось за те секунды, которые потребовались мне, чтобы резко вдохнуть и сосредоточиться на одном: вести машину.

Раздается громкий взрыв, и Мэйзи вскрикивает. Заднее стекло разлетается на осколки. Черт, этого не может быть!

— Пригнись! — кричу, пытаясь прикрыть ее, пока веду машину.

Нет времени хвататься за пистолет, который я спрятал в бардачке. Вместо того чтобы сопротивляться, я хочу увезти нас подальше, чтобы она была в безопасности и жму на педаль газа, нажимаю на пол, виляя взад-вперед, чтобы сделать нас более трудной мишенью для удара. Ветер шумит, врываясь в машину из-за повреждений. Я ослабил бдительность, и это может привести к нашей гибели.

— Боже мой! Что происходит?

Почерневший внедорожник пытается сократить расстояние, и я снова вижу дробовик в боковом зеркале.

— Черт!

Раздается еще один взрыв, я дергаю руль, но недостаточно быстро. Окно со стороны водителя разбивается, острые осколки бьют по щеке и шее, и я инстинктивно отшатываюсь. Не обращая внимания на боль, стиснул зубы и толкнул машину сильнее, чтобы мы убрались оттуда.

— Ты в порядке? — спрашиваю я, молясь, чтобы в машину не попала картечь.

Мэйзи пытается поднять голову, когда шины визжат по дороге, когда я поворачиваю слишком быстро.

— Лежать, Мэйзи! — Надавливаю на ее плечи, и она сворачивается в клубок. — Кто-то, блядь, стреляет в нас!

— Я догадалась, — кричит она, перекрикивая ветер из двух разрушенных окон. Потянувшись вверх, она вцепилась в мою руку, защищающую ее, отчаянно и испуганно. — Они, должно быть, наблюдали и следили за нами.

— Держись крепче. Я вытащу нас отсюда.

Мое сердце сильно бьется, когда сжимаю руль. Я вытащу нас отсюда, или нас постигнет та же участь, что и моих родителей. Больше никогда не позволю им ничего у меня отнять.

Особенно не моей ромашки.

29 МЭЙЗИ

Фокс морщится, и я сжимаю лицо в знак сочувствия, очищая порезы, полученные им от разбитого стекла. Он сидит на низком табурете без рубашки, волосы мокрые от быстрого душа, который мы приняли, когда вернулось и его руки хватают меня за бедра, пока я вытираю свежевысохшую кровь на щеке. Он ни разу не прекратил прикасаться ко мне, как будто ему нужно физически знать, что я в безопасности, держа меня в пределах досягаемости.

— Прости, — пробормотала я, когда он скрипнул зубами от жжения спиртовой салфетки.

Он ворчит, челюсть закрыта. Знаю, что он не злится на меня, но сила гнева ощутима. Его тело пульсирует от желания разорвать что-то на части.

Кто-то, блядь, стрелял в нас. Если раньше это было несерьезно, то теперь ясно, насколько это опасно.

Я потрясена тем, что произошло по дороге домой из закусочной, но держусь стойко, сейчас не время терять голову. Никого из нас не ранили, слава богу и очень надеюсь, что за Итаном не следили. Мы благополучно уехали благодаря быстрой езде Фокса, сумев упустить внедорожник с черными стеклами, заманив их в жилую часть Риджвью, где они не могли стрелять в нас без свидетелей. Вот что важно.