Бессердечные изгои. Падший враг

– Что за дерганье за ниточки? – горько сказала Рене. – Это место – дыра, и он не тратит на него и копейки.

– Откуда ты все это знаешь? – спросила я у Слоана.

– Люди болтают. – Слоан пожал плечами.

– Ну, а говорят ли они, какой он, безусловно, ужасный придурок? – выдохнула я, не в силах сдержаться.

– Вообще-то да, но раз теперь ты об этом сказала, мне хочется подробностей, – глаза Слоана загорелись интересом. – Я еще ни разу не слышал, чтобы ты так ругалась, малышка Уинни. Видимо, он абсолютно ужасен. Что он натворил? Еще интереснее, с кем он что-то сотворил? Этот мужчина – настоящая находка.

Мои коллеги знали, что я молодая вдова, но они знали не много о Поле. Они не знали о его возможной измене с Грейс. Они не знали, что мы с Арсеном связаны ужасной трагедией.

Мое сердце все еще не пришло в норму, когда Рене, Рахим и Слоан вдруг подняли взгляды и посмотрели на что-то за моей спиной. Их рты одновременно отвисли.

– Что? – вздохнула я, оборачиваясь. И вот он снова передо мной. Арсен Корбин на этот раз стоял ближе. Прекрасен, да. Как прекрасен действующий вулкан. Очаровательный с безопасного расстояния, но не то, к чему хотелось бы прикоснуться. И теперь я увидела это. Единственный признак разбитого сердца. То, что я видела каждый день в зеркале. Его глаза, когда-то острые, знойные и полные веселой насмешки, теперь унылые и тусклые. Он выглядел, словно ангел смерти.

– Здравствуйте! – радостно приветствует его Слоан, будто он только что не просил рассказать меня сплетни о нем. – Мистер Корбин, рады, наконец, встретить…

– Миссис Эшкрофт, – раздался бархатистый голос Арсена. – Следуйте за мной.

Я не собиралась устраивать драму, которую он ожидал. Я помнила самодовольную усмешку этого мужчины, когда он унижал меня в Италии. Я поднялась и направилась за ним, слегка пожав плечами на пути к выходу. Не нужно вызывать подозрений у других актеров.

– Куда? – спросила я, когда мы пересекли сцену и шли к гримеркам. – В ад?

Его спина была мускулистая и стройная. Очевидно, он все еще активно занимался спортом. Разбитое сердце так и видно. Бьюсь об заклад, он отлично проводил время.

– Ни в коем случае. Это моя естественная среда обитания, а вы не приглашены ко мне домой.

– В таком случае оставьте меня в покое, – огрызнулась я.

– Боюсь, не могу этого сделать.

Он остановился напротив одной из гримерок и толкнул дверь, открывая ее. Он жестом пригласил меня зайти первой. Я медлила. Арсен не выглядел как тот, кто мог обидеть женщину физически. Он не был тем, кто готов запачкать свои драгоценные руки миллиардера, прикасаясь к такой простушке, как я, но я знала, что его слова могут быть смертоноснее кулаков.

Он смотрел на меня со смесью нетерпения и любопытства. Теперь мы снова остались наедине, его равнодушная маска немного спала. Я поняла, последние месяцы не были легкими для него. Он старался максимально скрывать свои эмоции. Впервые я считала, что мы в одной паршивой лодке. Что, если мы оба несчастны, и он просто лучше скрывал это?

– Вам нужно особое приглашение? – сухо спросил Арсен, когда я так и не двинулась в сторону комнаты.

– Не могли бы вы выдать одно? – весело спросила я, зная, как мой акцент действовал ему на нервы.

– Предлагаю покончить с этим настолько быстро, насколько возможно. Никто из нас не хочет тянуть с этим, и у одного из нас есть дела поважнее, – усмехнулся он.

Я зашла в гримерку. Он закрыл дверь. Эта была крошечная и битком забитая комнатка. Моя спина прислонилась к туалетному столику, заваленному косметикой. Открытые баночки с фиксирующей пудрой, тени для век и кисточки. Сломанные помады валялись, словно карандаши. Под ними лежали пачки писем от фанатов и поздравительные открытки.

Арсен оттеснил меня. Я не знала, специально ли он это делал или просто физически слишком большой для этой комнаты, похожей на коробку. Тем не менее он стоял достаточно близко, чтобы я могла почувствовать запах его лосьона, мятное дыхание, средства для волос, которые делали его таким гладким и ярким, словно титан.

– Вам нужно уйти, – уверенно проговорил он.

– Вы попросили прийти меня сюда. – Я скрестила руки, намеренно притворяясь тупицей.

– Хорошая попытка, Простушка. – Он смахнул невидимые пылинки с кашемира, будто его присутствие здесь неуместно. – Вы уволены, решение вступает в силу немедленно. Вам выплатят компенсацию за ваши…

– Вы не режиссер и не продюсер! – вскрикнула я, в моей груди нарастала злость. – Вы не можете этого сделать!

– Я могу, и я делаю.

Я попыталась толкнуть его ладонями. Он не сдвинулся с места. Просто смотрел на меня со скучающей жалостью на лице.

Боже, я физически тронула его. Это же не нападение, да? Я выросла в такой среде, где пощечину, исходя из контекста, могли оправдать, даже похвалить. В Нью-Йорке же жили совсем по другим правилам.

Но Арсен не выглядел так, будто ему грозила потеря сознания или он собирался сделать вызов полиции. Он отряхнул ворсинки там, где только что были мои руки.

– Могу я напомнить вам, миссис Эшкрофт, что я владею «Калипсо Холлом». Я решаю, кто остается, а кто нет.

– Могу я напомнить вам, мистер Корбин, что ваш режиссер, Лукас Мортон, нанял меня. Мы подписали контракт. Я не сделала ничего плохого. Премьера пьесы через две недели. Запасная актриса еще не выучила всю пьесу. Вы не сможете найти подходящую замену вовремя.

– Все заменимы.

– Правда? – Я выгнула бровь, зная, что мы оба думали об одних и тех же людях. Людях, которые оставили зияющие дыры в наших сердцах.

– Да. – Его ноздри расширились. – Все.

Я не могла потерять эту работу. Слишком много причин, чтобы остаться здесь.

– Только не Нина. – Мой голос затихает, когда я встречаюсь с ним взглядом. – Нина – создание, которое появляется раз в жизни. Я знаю, вы, наверное, не читали «Чайку»…

– Влюбленная невежественная девушка из провинции отчаянно пытается стать частью мира, к которому она не принадлежит? – спокойно спросил он; его голос сухой, как пустыня Сахара.

Что ж, похоже, он все-таки читал пьесу.

– Не удивляйтесь так сильно, Простушка. Моя бывшая школа-интернат – неофициальная кормушка для Гарварда и Йельского университета. Я знаю их все. Английская, русская, греческая литература. Даже тех немногих американцев, которые умудрились пробиться в мировую литературу, – объяснил он, потянувшись ко мне, чтобы взять меня за подбородок и закрыть мой рот таким мягким движением, что я не могла до конца поверить, что он прикоснулся ко мне.