Бессердечные изгои. Падший враг

Мой желудок сжался.

Просто скажи это, Уинни. Нет в этом ничего постыдного.

– Никак нельзя, ковбой. Тетя Прокладка в городе, и она привезла с собой дальних родственников, Чувствительную Грудь и Прыщавый Подбородок. – Я поцеловала кончик его носа.

– У тебя месячные? – его улыбка исчезла. Его руки, держащие меня, стали жесткими и холодными. Я говорила себе, что не должна обижаться или даже злиться. Он просто расстраивался, как и я. Все в порядке. Разве мне нравилось, если бы Пол был, как муж Лиззи, Брайан? Прежде чем у них появилась Кеннеди, моя племянница, они пытались три года. Брайан всегда был очень равнодушный, когда у Лиззи начинались месячные. Он просто гладил ее по голове и говорил ей, что все будет хорошо.

– Да. – Я сцарапнула прыщ на подбородке. – Когда мы летели сюда. Я не хотела…

Говорить тебе.

Расстраивать тебя.

Чтобы ты смотрел на меня так, как сейчас, будто я завалила какой-то тест.

Огорчение было невысказанным. Достоинство Пола не давало ему сказать что-то бестактное. И все же я могла почувствовать это по тому, как он прикасался ко мне в дни и недели после того, как я говорила про месячные. Расстояние, которое он создавал между нами. Между нашими сердцами.

– Знаешь, – он подошел к маленькому столику на балконе и открыл бутылку минеральной воды, – если ты правда не можешь забеременеть естественным путем, то нужно сказать об этом своему врачу. Я не против подрочить в стакан. Ты же знаешь, я современный парень, – он кинул мне очаровательную улыбку через плечо. – Но нам нужно сдвинуться с мертвой точки, куколка. Мама не скрывает, что хочет стать бабушкой. И видит бог, Роберт не собирается радовать ее подобным.

Роберт – его брат, и он был самопровозглашенным холостяком на веки вечные. В моем горле застрял ком размером с Миссисипи. Я пыталась проглотить его, чтобы сморгнуть жжение в глазах.

– Мой доктор говорит, что я еще молода, что можно пробовать еще как минимум четыре месяца, прежде чем мы обсудим следующие шаги.

– Ну, тогда, может быть, пора поменять доктора? – Пол ободряюще улыбнулся, делая глоток своего напитка. Дело было не в том, что он сказал, и не в том, как он это сказал. Но что-то было не так каждый раз, когда мы поднимали вопрос беременности. В конце концов, это я сказала Полу на нашем третьем свидании, что не хочу терять время. Что я хочу большую семью и была бы рада начать работать над этим прямо сейчас. Он казался очарованным этой идеей. Наш период ухаживания был быстрым и насыщенным. Он попросил меня выйти за него еще до того, как мы съехались, и казался радостным, когда я попросила устроить свадьбу в Малберри-Крике.

Он был идеальным. Противоположностью всех моих страхов, которые появились, когда я приехала в Нью-Йорк и встречалась с парнями. Пол не был мальчиком, он был мужчиной. Он знал, чего хотел: четверых, может быть, пятерых детей, белый заборчик, дом в Вестчестере. Большой, с белыми колоннами, черными ставнями и розарием. Он хотел мальчиков. Желательно спортивных. Я все еще помнила, как он помешался, когда впервые услышал, что папу в колледже гоняли в бейсболе, а Лиззи была национально признанной гимнасткой.

– Нужно любить твои гены, Уинни. Мы воспитаем одаренных детей вместе.

Пол и я начали пытаться завести ребенка в первую ночь нашего медового месяца. И каждую последующую неделю. Шли месяцы, но нам все еще не везло.

– Я подумаю об этом. – Я повернулась к нему спиной, смотря на Средиземное море. На самом деле я не собиралась об этом думать. Мне нравился доктор Нам. И еще я ему доверяла. Я не хотела принимать лекарства и начинать проходить ЭКО, пока это не станет действительно необходимым. И я ненавидела чувство удушающего давления от осознания того, что, ложась со мной в постель, у мужа только одно намерение – оплодотворение.

С другой стороны, у меня всегда были нерегулярные месячные. Они проходили тяжело, иногда болезненно. Я всегда списывала это на стресс из-за школы, работы или прослушиваний. Может, Пол был прав. Может, дело было еще в чем-то.

– Ты сделаешь это, – голос Пола за моей спиной звучал решительно. – О, и помни, что сказал мой друг Чак.

Его друг Чак, с которым он играл в гольф, был специалистом-перинатологом^[10]. Очевидно, за обедом в нашем местном загородном клубе Пол решил, что будет нормальным рассказать ему о наших проблемах с зачатием.

В конце концов я не доставила товар. У нас была негласная сделка. Свадьба. Малыши. Я до сих пор не выполнила свою часть.

– Он сказал… – Я слышала, как Пол говорит поверх мелодии от фортепиано на другом балконе. – И, я цитирую, ты должна держаться подальше от алкоголя, энергетиков, курения и кофеина. Теперь, когда я думаю об этом, ты и правда пьешь много кофе, не думаешь?

– В двух чашках в день нет ничего страшного. Ты пьешь по четыре Венти^[11]. Посреди дня, – я тяжело сглотнула.

– Уинни, пожалуйста. Ты знаешь, я терпеть не могу, когда ты злишься на меня. – Пол поцеловал меня в плечо со спины. – Я просто волнуюсь о нас. О будущем нашей семьи. – Он обнял меня рукой сзади, положив ладонь на мой плоский живот. Меня тошнило.

– Я люблю тебя, хорошо? – Его губы коснулись моего уха.

– Я тебя тоже. Мне просто нужно побыть одной.

– Ладно. Я подожду внутри и подрочу. Видеть тебя в этом платье слишком тяжело.

Как только я услышала, как стеклянная дверь за ним закрылась, то опустила голову и начала плакать. Мои слезы были горячими и яростными. Их было не остановить. Будто тяжести всего мира взвалили мне на плечи. Я хотела прекратить страдания, пытаясь нести их. Я хотела утонуть, позволить этому похоронить меня. Внезапно я устала. Слишком устала для этого ужина, для общения, для всего, на что я подписалась, выйдя за него замуж.

Подняв лицо к солнцу, чтобы мои слезы высохли, я посмотрела вверх. Несколькими этажами выше я заметила другого человека, который сидел на балконе своего номера. Мужчина. Высокий, загорелый и, возможно, старше меня.

Мои руки дернулись. Я собиралась вытереть лицо, чтобы он не увидел моих слез.

Но только потом я поняла, что он смотрел на меня так открыто, с таким живым интересом, поэтому не было смысла скрывать слезы. Меня поймали.

Я встретилась с ним взглядом, побуждая его сказать что-нибудь, что-то сделать.

Он выглядел, как ангел смерти. Не прекрасным. Не домашним. Просто… Отличающимся от всех остальных. В впечатляющем и пугающем плане. Он держал в руках книгу в твердом переплете с фотографией открытого космоса на обложке.

Почему ты здесь в самый важный момент моей жизни? Почему тебе не все равно?

Он поднялся, развернулся и ушел.

Глава 17. Уинни

Винно-красный занавес упал на сцену. Рахим, Слоан, Рене и я мертвой хваткой вцепились в потные руки друг друга. Мы все тряслись. Я могла слышать собственное сердце сквозь крики и аплодисменты.