Бессердечный любовник

— Я буду всем управлять отсюда.

— Что это значит? Значит ли это, что ты поймаешь людей, которые сделали это с моей дочерью? — На короткое мгновение он позволяет своей ярости проявиться. — Потому что у меня такое чувство, что я собираюсь продать свою душу дьяволу.

— Это интересная вещь, мистер Ривз, учитывая, что я только что нашел вашу дочь.

— Ты нашел ее, но не привел ее ко мне.

— Я еще с ней не закончил. — Я грубо улыбаюсь ему, и на его лице пробегает тень беспокойства.

— Ты из мафии, не так ли?

— Да. — Я не собираюсь проявлять к нему неуважение, отвечая ложью.

— Так что, я мог бы выбросить свою девочку из огня да в пасть ада.

Я не могу этого опровергнуть. Саммер Ривз перешла из логова одного зверя в другое. Я просто не хочу, чтобы она умерла.

— Как я узнаю, что не сделал ничего плохого?

— Простой ответ — никак, — отвечаю я ровным, бесстрастным тоном. Думаю, он хотел, чтобы я заверил его, что он поступает правильно. — Но я могу сказать тебе вот что: твоя дочь влипла в неприятности с какими-то очень опасными ублюдками, которые хотят ее смерти. Они уже убили ее сестру, и единственное, что сейчас удерживает ее в живых — это их ошибка. Не думай, что они в конце концов не поймут. Когда они это сделают, они убьют Саммер. Так что тебе нужно спросить себя: иди с дьяволом, которому ты знаешь, что нужна твоя дочь живой, или создай проблемы и усугуби ситуацию.

— У тебя есть скрытый мотив, — утверждает он.

— У меня есть личная заинтересованность в этом, мистер Ривз. У вашей дочери есть информация, которая мне нужна, чтобы найти человека, который убил ее сестру. Я долгое время гонялся за этим человеком. Он причинил мне зло не одним способом. Поверь мне, когда я говорю, что моя миссия — покончить с ним. Так что, я думаю, у нас одни и те же цели. Я прав?

Он долго смотрит на меня, прежде чем кивнуть. — Да.

— Хорошо, тогда, похоже, мы на одной волне.

— Что теперь будет?

— Она останется со мной, и я верну ее тебе, когда все закончится. Это при условии, что ты не будешь связываться со мной и не попытаешься связаться с полицией.

— Я не настолько глуп, чтобы связываться с тобой.

— Приятно знать.

— Почему она не может остаться со мной?

— Потому что именно так мы это и делаем.

Ему не нравится этот ответ, но мне плевать.

— Могу ли я хотя бы увидеть ее?

— Я не думаю, что будет разумно вмешиваться.

— Я умираю, — прерывает он, и печаль омывает его черты. — У меня… опухоль мозга. Она у меня была раньше, и я сделал операцию, но потом она вернулась с удвоенной силой. Мне осталось недолго, и она приближается к той стадии, когда мне становится хуже с каждым днем. У меня не было этой трости месяц назад, когда ее сестра приезжала в гости. Теперь она мне нужна каждый день.

Это то, что я обнаружил, когда впервые увидел его, — болезнь, которая в конечном итоге приведет к смерти. — Мне жаль это слышать. Сколько времени тебе дали врачи?

— Три месяца. Если повезет, то, может, и шесть. Но это всего лишь оценка. Скорость ухудшения моего состояния высока. Так что за то время, которое они мне сказали, может произойти все, что угодно.

— Могу ли я ей сказать? — Обычно я не спрашиваю разрешения что-либо сделать, но это другое.

— Да. — Его плечи напрягаются. — Ни одна из моих девочек не знала. Я не уверен, что знание изменит ужасные отношения между Саммер и мной, но я просто хочу видеть свою маленькую девочку столько времени, сколько мне осталось. Даже если это просто для того, чтобы загладить вину на каком-то уровне. — Он сжимает губы.

— Я постараюсь что-нибудь устроить. — Я не буду ублюдком и не лишу умирающего возможности увидеть свою дочь. Кроме того, я уверен, что независимо от того, какие у него отношения с Саммер, она должна знать о его здоровье.

У моей семьи была уникальная ситуация, поэтому мой дедушка помогал воспитывать мою сестру и меня. Оливия и я были детьми романа, который никогда не прекращался. Нам не разрешалось быть в жизни нашего отца, и я чувствовала, что он никогда не боролся достаточно сильно, чтобы быть в нашей.

Мой последний разговор с отцом перед его убийством был спором, в котором я сказал ему, что ненавижу его и не хочу иметь с ним ничего общего. Это произошло после многих лет попыток быть в его жизни. С меня хватит. Теперь не проходит и дня, чтобы я не жалел, что не помирился с ним.

— Я был бы очень признателен. Мы не разговаривали восемь лет, — объясняет Джон.

— Что случилось?

— Мы наговорили друг другу ужасных вещей на похоронах ее матери, и я, как и все остальные, винил ее в смерти матери. Она покончила с собой.

Я сердито смотрю на него. Я и в лучшие времена мудак, но даже я не был бы таким холодным.

— Это не ее вина, — быстро говорит он, увидев мою реакцию. — Но она ушла из семьи, веря в это. Ты защитишь ее? Меня не было рядом, чтобы защитить ее, когда она больше всего во мне нуждалась.

От него исходит отчаяние, и что-то в том, что я вижу отца в таком состоянии, затрагивает мое холодное мертвое сердце. Защита даже не пришла мне в голову пока. Но я полагаю, что буду защищать ее, просто окольным путем.

— Да.

— Хорошо.

Я встаю. — Думаю, мы закончили. — Я достаю одну из своих визиток и протягиваю ему.

— Спасибо.

Пришло время наконец получить информацию от Саммер.

Надеюсь, она не слишком сильно ушибла запястья.

Глава 4

4

Саммер

Я понятия не имею, что происходит.

Или доживу ли я до завтрашнего дня.

Я стою здесь, прикованная к этой чертовой стене, уже Бог знает сколько времени, гадая, что, черт возьми, со мной произойдет.

На стене нет часов, поэтому единственный показатель времени, который у меня есть, — это темнота ночи. Я предполагаю, что это может быть после полуночи или немного позже.

Было уже после семи, когда он — Эрик — похитил меня из коттеджа. Не думаю, что я была без сознания слишком долго, но время, прошедшее с тех пор, как он ушел, должно быть, составляло часы.

Все, что я осознавала, пытаясь освободиться от этого рабства, это его запах, витавший в воздухе. Пахнет сандаловым деревом и мускусом. И как контроль и власть, если бы у них был запах. Каждый запах смешивается и дразнит меня так же, как он.